1. Имя | Фамилия | Прозвища
Маара Фаэнгир, Белый/Алый Мотылек

2. Пол | Дата рождения | Возраст
Женщина, 29.08.1313, век с лишним

3. Раса | Народ | Религия
Маара - урожденный Лунный эльф.
Религия ее интересует лишь отчасти - как инструмент воздействия на умы людей, она признает ее значение, однако, не верит в богов, как и во все то, что не ощущала собственным естеством.

4. Род деятельности | Профессия | Должность | Лояльность фракции/организации
Постигающая тайны разума эльфийка и в первой своей семье обладала статусом отпрыска дворянского рода. Усыновленная Баэлем, получившая родовое имя Фаэнгир, она стала частью старинной семьи, чей род является весьма древним и влиятельным.
Не имеет должностей, титулов и званий, поскольку является младшим ребенком в семье.
В данный момент живет обособленно от семьи, однако частенько навещает своего старшего братца и нередко советуется с отцом, считая его одним из тех немногих существ на земле, что достойны ее искреннего восхищения.
Не имеет постоянного места работы, но не нуждается в деньгах, будучи обеспеченной состоятельным отцом.

5. Концепция
Маара - лунный эльф, чье кажущееся безумие на поверку может оказаться чем-то на удивление глубоким и комплементарно логичным. Обладает разделенным сознанием, но не выказывает этого напоказ, оставляя задушевные беседы со своим вторым я в потаенных уголках разума.

Информация не для всех

Маара - дитя эксперимента. Она, Амен и Лаэрсин - дети из младенческого приюта, тайно взятые на воспитание тремя семьями магов. В случае каждого ребенка эксперимент имел разные условия, Маара же обучалась невербальному существованию и до достижения своего двадцатилетия не знала, что такое речь и слова. Позже, после того, как ее родители исчезли таинственным для нее образом во время другого магического эксперимента, девочка попала в семью Баэля, другого участника эксперимента и воспитывалась рядом с его усыновленным ребенком - Аменом. Истинные родители всех трех детей - мертвы - таковым было одно из условий, в которых проводился эксперимент. Обстоятельства и правда об усыновлении были тщательно сокрыты, документы - уничтожены, а свидетели, если таковые имеются, держат рот на замке.

Проблемы:
1. Маара одержима стремлением узнать правду о себе и своих родителях. Разумеется, она ничего не знает о том, что ее удочерили, но хочет разобраться, как исчезли Роаннон с Аэлией.
2. Дитя двойного перелома в мировоззрении, Маара существует на границе двух миров - вербального и невербального, испытывая от этого немалое душевное смятение. Не будь ее воля крепка, а разум - гибким, безумие уже давно поглотило бы ее сознание.
6. Общее описание
Рост – 165см.
Вес – 49кг.
Телосложение – стройное, кажущееся хрупким.
Волосы – платиновый отлив белого.
Глаза – холодная лазурь, отливает фиалково-алым.

Внешность

Бурное пламя свободы
Вечный маяк мотылькам
Вот и горят они там
Все, по законам природы

Другие говорят:
«Она необычайно бледна, похожа на восковую или фаянсовую куклу, наделенную выразительным взором и идеально правильными чертами лица, лишенного, однако, недостатков многих аристократических родов. В минуты раздумья и спокойствия, ее трудно не принять за статую, выточенную неведомым мастером для услады взоров, весьма искушенных в изысканных человеческих радостях. Стоит же ее любопытству взыграть и оживиться, как сходство это пропадает, придавая внезапному контрасту эффект, сравнимый со стрелой, попавшей в колено незадачливого юнца у стороннего наблюдателя. Даже в минуты недовольства или гнева, ее можно назвать прелестной. Быть может, даже в большей степени.»
«В ее присутствии чувствуешь себя увереннее. Сильнее. Словно тебя обволакивает материнское тепло. Но тепло это – как дар, которого ты не заслужил и ты чувствуешь это всем своим существом. Излучаемая ею уверенность заражает своей монолитной незыблемостью даже в те минуты, когда таковое чувство кажется неуместным и потому – особенно опасным.
Что же до фигуры эльфийки – она ладно скроена и весьма грациозна, что, вкупе с врожденной хрупкостью телосложения, оставляет стойкое впечатление ее «нереальности». Она не отличается высоким ростом, но это ничуть не делает ее присутствие Маары поблизости менее ощутимым и весомым.»

Характер

Ветру покорившись неохотно,
Океана плещется поверхность.
Только в глубине все так же плотно,
Черная сокрыта бесконечность.

Ласковые волны ее души только кажутся безмятежными. Таков, должно быть, океан, в спокойствии которого может почудиться вечность, исполненная тишины и покоя. В теплом взоре лунной эльфийки можно утонуть, не подозревая о том, что таится в глубине фиалково-лазурных озер. Как и положено океану – она переменчива и подвержена вспышкам настроения, удивительной глубины чувствам и ощущениям, которые, однако, искусно прячет за бесстрастной маской бледного лица. Холодная ярость ее существа – словно пожар в сухой траве, способный заняться от малейшей искры. Такова Маара, сотканная из контрастов. Принципы, по которым она живет, едва ли покажутся приемлемыми нормальному существу.

Оправданная жестокость.
Какая глупость. Мне жаль всех тех, кто страдает. Каждое живое существо. Я не могу смотреть на это равнодушно и помню о тех, чью жизнь изменила моя рука. И все же, это неизбежно, а муки выбора – лишь попытка убежать от реальности. Если не ты, то тебя, как то так.

Эмоциональная порывистость.
Я знаю, что должна. Даже если сложно, даже если опасно. Даже если умру. Останавливаться на пол пути – вот настоящая смерть, когда душа заражается верой в то, что стоять – в общем-то не так уж и плохо. А я не хочу стоять и смотреть на то, как убегает от меня жизнь.

Безумное любопытство.
Я должна это узнать. Не потому, что без этого я не смогу существовать, а потому, что не смогу Жить. Мое любопытство – это та сила, что зовет меня вперед и отрекшись от нее я лишь потеряю себя.

Ненавистная ложь.
Как же меня от этого тошнит. Я презираю ложь и никогда бы не стала бы лгать тем, кого люблю или прикрываться ложью пред теми, кто мне безразличен? И все же, я лгу, потому, что понимаю – им не нужна правда. Они хотят, чтобы я лгала, чтобы потчевала их приятной, теплой и мягкой ложью, оставляя колючую, холодную правду себе. Что ж. Каждому свое.

Подавляющая меланхолия.
Иногда я просто чувствую ее. Теплую, мягкую, всеобъемлющую грусть, поднимающуюся из глубин моей души. А может быть, она принадлежит всему миру и я лишь чувствую ее отголосок в себе?

Скрытая эмоциональность.
Мне трудно с этим бороться. Иной раз, даже мелочь может заставить душу вспыхнуть огнем. Я могу это скрыть от всех, но не от самой себя и, подавляя, чувствую, как разъедает душу желание, наконец, дать волю своим чувствам.

Неумолимость интуиции.
Я просто чувствую это. Даже если не могу доказать. Знаю каждой частичкой своей души, своего разума. Я вижу, не в силах объяснить, почему так свято уверена в этом. Хотите меня переубедить? Что ж… удачи.

Истинное я.
Мое тело – инструмент познания и достижения целей. Зачем воспринимать его как нечто принадлежащее тебе безраздельно, если время, мир и боги все равно отнимут это у тебя, крупица за крупицей? Я не хочу жить, боясь течения времени, как это делают люди. А что будет в самом конце, как знать? Я люблю свое тело, но никогда не стану бояться перемен, что могут с ним произойти.

Едкий сарказм.
Метко брошенное слово слишком часто умирает в ухе дурака. И все же, мне приятно наблюдать за тем, как именно меня и считают глупой, недалекой, роняющей слова невпопад. Пусть. Я не стремлюсь ничего доказать, я просто собираю эти чувства, сохраняю их в своей душе.

Жажда страха.
То, что заставляет все мое существо сжиматься в ужасе и трепетать, одновременно кажется мне противоестественно манящим. Я лелею это чувство в душе, иду навстречу ему потому, что иначе оно все равно захлестнет меня. Так почему бы не насладиться им, вместо того, чтобы бежать от того, что уже является частью тебя?

Темные желания.
Иногда я вижу это. Чудовищные картины того, что могло бы произойти с людьми в той или иной обстановке. Вижу так реалистично и ярко, что это заставляет душу трепетать. Иногда это мои враги, иногда те, кем я дорожу больше всего на свете. Иррациональные, странные картины будоражат мое воображение, будто я прикоснулась к чему-то, крепко связанному с моей душой незримой нитью и, в то же время, ужасающе чужому.

Бесконечный эксперимент.
Даже самые приятные вещи становятся обыденностью. И потому я бегу вперед, пытаясь найти что-то новое. Каждую минуту, каждый день. Я не смогу остановиться лишь потому, что иначе, мне кажется, я просто умру.

Красная страсть.
Он меня тянет к себе, этот цвет. Переливающийся оттенками крови и огня, полыхающего за каминной решеткой, готового в любой момент вырваться и пожрать все вокруг себя. Красный цвет играет на тонких струнах моей души, взывая к чему-то куда более древнему, чем я весь мой род и вся история разумных.

Эгоцентризм.
Я – лучшее, что есть в этом мире. Пусть другие думают иначе – мне все равно. Говорить, что кто-то в этом мире важнее тебя самой – невыразимо глупо, хотя бы потому, что для тебя самой нет ничего важнее самой себя. Я – моя крепость, мое убежище, мой оплот и моя надежда на лучшее. Я Должна быть лучше всех, не иначе. Лишь тогда, когда ты сможешь полюбить себя, ты сможешь любить других, искренне и нежно.

Эмпатия.
Мне трудно понять слова разумных. Иногда, в обществе, мне кажется, что все вокруг перебрасываются комьями грязи, даже если они, на первый взгляд, блестят, как алмазы. И все же, это грязь. Но есть нечто, что не может солгать. Что-то неуловимо тонкое, как лезвие бритвы, по которой ты ходишь, доверяя своим ощущениям. Ошибешься – и попадешь в ловушку.

Дуалистичность сущности.
Порой это проскальзывает в общении, но чаще всего сокрыто в глубине души. Сознание Маары находится в самодостаточной гармонии и общается со своим отражением. Алый Мотылек – ее второе я, часть сознания, не обладающая тактом или милосердием. Сущность, склонная к насилию, как к средству излечения душ.

Привычки и наблюдения окружающих:
«Она часто будто рассматривает вас под другим углом. Словно по-птичьи. Конечно, если именно вы ей интересны в данный момент»
«Ее руки почти всегда в разговоре пребывают в спокойствии. Редко когда такое встречается среди женщин, будь то эльфы или люди. И потому, ее не так легко прочесть»
«Кажется, она знает себе цену. И ценит себя довольно высоко, судя по тому, как держится в обществе. Не думаю, что ее легко заставить потерять лицо»
«Иногда ее холодная рассудительность пугает. Особенно это видно в такие минуты, когда в ее глазах можно увидеть отблески огня, на котором мысленно сгорают недостойные внимания существа»
«Она – грациозна, но совсем не медлительна в своих движениях. Хрупка и нежна, как мотылек, беспечно летящий на огонь. И только спустя некоторое время понимаешь, что Маара – и Мотылек и Огонь, одновременно. Наверное, ее можно сломать, как и всех остальных, смяв нежные крылья в руке, но напоследок можно сильно обжечься, если не надеть перчатки»
«Кажется, она мастерски владеет искусством улыбки. Оттенки ее весьма многочисленны, а впечатления – разнятся как небо и земля»
«Когда ее задумчивый взгляд скользит поверх твоего плеча, можно понять, что она уже унеслась куда-то за своими мыслями. В такие минуты, связанные с этими мыслями эмоции на ее лице читаются самым лучшим образом»
«Наблюдать за тем, как она играет на скрипке, именно наблюдать, не только слушать надрывные струнные переливы, отдельное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Кажется, что она и сама там – в этой музыке, как в далеком, одной ей видимом мире, исполненном невыразимого величия. Очень жаль, что она так редко это делает на публике»
«Ее интерес – абсолютный. Едва только любопытство захватит ее полностью, как вы поймете, что перед вами – ребенок. Искренний, чистосердечно яростный в своем настырном внимании к мелочам. В такие минуты она кажется совершенно иным созданьем, отличным от обычной себя»
«Иногда ее жестокость… поражает. Трудно ожидать таковое от существа, столь тепло рассуждающего о созданиях божьих, однако Маара именно такова. При всей своей сердечности, она может быть удивительно беспощадной в принятии сложных решений»

Биография

Я порхала, как тень суеты,
Над сгустившимся миром беспечно.
Родилась я от яркой мечты,
Чтобы падать во тьму бесконечно...

Я как хрупкий и тающий лед,
Под клинками горячих сомнений,
Превращаюсь в податливый мед -
Слишком сладкий для твердых решений.

Не могу ничего изменить,
У реки берега отвердели.
Остается лишь плыть и молить,
Чтобы душу мою не забыли...

Ты родилась, как дар небес. Не то, чтобы мы тебя не ждали, но все же, узнав о том, что мир одарил нас тобой, мы были особенно счастливы.
В детстве, ей все казалось важным. Путь муравья на полу, пение птиц. Голоса родителей, еще такие юные, исполненные мечтаний и надежд.
Жизнь в небольшом, просторном доме, в котором самым частым гостем был солнечный свет, напоминала бесконечный сладкий сон, настолько эфемерный и благополучный, что он показался бы нереальным всякому из тех, кто вознамерился бы посмотреть на него со стороны.
Роаннон и Аэлия были счастливой парой свободолюбивых лунных эльфов. Казалось, что мир одарил их всем – достатком, радостью и безмерной энергией, пульсирующей в каждом движении. Они везде и всюду были вместе, словно близнецы, рожденные в утробе одной матери, зависимые друг от друга и бесконечно счастливые в этой привязанности.
В те беззаботные деньки Мааре это казалось самим собой разумеющимся – иначе быть и не могло. Ее с детства приучали к магии, поначалу с помощью увлекательных игр, а немногим позже – завлекая сложностью мироустройства и связи элементов, питающих сущее своей энергией. Нельзя сказать, что все давалось ей без труда, но юная эльфийка обладала самым важным качеством любого исследователя – упорством и живым, гибким умом, не признававшим препятствия как окончательную преграду на пути.
Она впитывала в себя знания с жадностью пересохшей губки, не в силах остановиться и поглядеть назад.
Скажи ей кто-то тогда, что в уютном мирке ее семьи сокрыта глубокая, длинная тень рока – она бы лишь рассмеялась и убежала по своим делам, не удостоив эту мысль и толики внимания.

Нет, нет, мотылек, все хорошо. Это просто старые друзья твоего папы, они пришли проведать нас, ненадолго. Скоро мы снова останемся одни.
Она видела их. Длинные, нескладные тени, нервно дрожащие в свете трех огарков на золоченом подсвечнике в кабинете отца. Он закрыл двери и даже запер их на ключ, но мутное, непрозрачное стекло все равно выдавало гротескную игру света.
Что-то в этих тенях не нравилось ей, взывая к чувству безотчетного страха, теплившегося в дальнем уголке юной души эльфийки.
А еще, тени издавали звуки. Странные, гортанные и такие же пугающие, как и внезапно услышанный голос отца, глубокий и спокойный, исполненный холодного величия. Она не знала слов и не могла услышать смысл.
Потому, что никогда не пробовала говорить.
Тени, и правда, ушли. Правда, сначала они раздраженно топали в коридоре, а затем и перед дверьми, обмениваясь звуками так, будто именно в них и крылся затаившийся смысл происходящего. После этого дня, улыбок в доме стало заметно меньше и даже солнечный свет, врывавшийся в беззаботно распахнутые окна, уже не казался таким ярким. В его золотистые лучи вкрался цвет серой безысходности, тайны, которую никто не спешил обсуждать.
И все же, девочка старалась жить, как прежде. Задавать вопросы, не произнося слов вслух. Образы, жившие в голове Маары, все чаще ставили родителей в тупик – она догадывалась об этом по растерянным, слабым улыбкам, которые лишь походили на веселье. Ведь когда глаза не смеются, улыбка становится пугающей гримасой отчаяния.

Не заходи в подвал, Мотылек. Ты слышишь меня? Что бы ты ни услышала, просто сиди и жди в своей комнате, ладно? Даже не прикасайся к двери.
Маара была хорошей девочкой. Любопытство, сжигающее ее изнутри, нашло себе достойного партнера в лице твердого стержня характера юной эльфийки. И потому, когда воздух вокруг нее, вдруг, сгустился, а откуда-то снизу раздался отчетливый звук хлопка, она лишь вздрогнула, изучая книгу сказок, не так давно подаренную отцом.
Сжатый воздух. Словно лопнул большой пузырь.
Она еще сидела. Долго, очень долго. С самого утра и до тех пор, пока, бледные лучи светила не окрасил багрянец и на землю не стала опускаться холодная длань ночной госпожи. Луна, заглянувшая в окно, отразилась в фиалковых зрачках, задавая не прозвучавший вслух вопрос.
Где они?
Прошло еще несколько долгих, как вечность, мгновений, прежде, чем девочка решилась сделать первый шаг. Он был самым тяжелым и сложным.
Скрип двери эхом отозвался в пустом, беззвучно тихом доме, а после него снова воцарилась болезненная тишина, звенящая в ушах туго натянутой струной. Скрип ступеней нарушал вкрадчивую песню беззвучия фальшивой нотой.
Спустившись, Маара еще долго стояла перед дверью, глядя на вылетевший замок, валявшийся на полу ненужной, сломанной игрушкой. Некогда он позволял дверям хранить свои тайны, сейчас же вход в подвал выглядел, как пасть неведомого зверя, ощерившаяся обломками древесины.
Что там?
Ты действительно хочешь войти и посмотреть?
Там, в темноте, было так же тихо. Никто не кричал и не стонал, ничто не скрипело и не шелестело. Тишина была единственной и самой страшной сущностью, поселившимся внутри.
Ты ведь храбрая девочка, да?
Она позволила страху завладеть собой. Разлиться по венам дрожащим, скулящим зверем, требующим того, чтобы она бежала прочь, как можно дальше. Наслаждалась тем, как дрожат колени, словно в предвкушении чего-то темного, притаившегося в тишине подвала.
А потом шагнула внутрь и дрожь пропала, растворившись в неистовой песне холодного и, одновременно, жгучего любопытства.
Что-то скользкое, липкое под ногами.
Не удержавшись на ногах, она упала и звук этого падения тоже был скользким, неприятно хлюпающим. Тошнотворным.
В темноте подвала вспыхнула искра.
Бледный, дрожащий огонек набирал силу с каждой секундой, отвоевывая у мрака все больше и больше пространства. Маара ожидала увидеть что-то, но в тот миг, когда сияющий шар осветил самые дальние углы, стало ясно одно.
Здесь ничего нет. Нет ни Роаннона, ни Аэлии. Нет следов того, чем они занимались, кроме этой странной темно-бурой массы на полу, покрывающей все тонким, липким слоем.
Чья-то рука легла на плечо Маары и девочка тонко взвизгнула, не ожидая этого. Ее подхватили, легко и непринужденно, как пушинку, не весившую и килограмма. Шар света испарился и ее понесли навстречу зияющему разлому выхода, прочь из подвала, в котором не осталось ничего, кроме загадки, мучившей разум девочки.
Что произошло? Где они?
Она не испытывала боли или страданий, только в глубине души поселилась глухая, непроглядная дыра, словно что-то с мясом вырвали из ее сущности, оставив незаживающую рану на месте радости и веселья.
Оцепенение, охватившее ее сознание, было долгим и настолько сильным, что она даже не интересовалась тем кто и куда ее несет. Все случилось так быстро и неожиданно, что в тот момент когда она, наконец, очнулась от сомнамбулического забытья, родительский дом уже остался далеко позади.

Никто из них тебя не понимает.
Она впервые ощутила это чувство глубокого, всепоглощающего одиночества. Тесный мирок, в котором сознание Маары обреталось до сей поры, теперь стал маленькой, но очень крепкой клеткой, из которой она не могла выбраться.
Звуки голосов вокруг сводили ее с ума, заставляя искать убежища в комнате, которую ей заботливо выделил хозяин дома. Он был одной из тех теней, что посещали Роаннона.
Так прошли для нее первые месяцы в чужой обители, исполненные страха и отчаяния, к которым она успела привыкнуть.

И Мотылек очнулся, выбираясь из кокона.
Хозяйку дома звали Элинея, а ее супруг, Баэль, был именно тем магом, что вынес девочку из подвала. Случившееся не вызывало у Маары вопросов, во многом потому, что она была еще совсем юным созданием и даже не подозревала о том, как велик мир за решетками ее личной тюрьмы.
Может быть именно потому, что она еще была совсем юным созданием, память милосердно избавилась от многих деталей случившегося, постепенно изгладив даже образы исчезнувших родителей, оставив вместо них неясные, но все такие же теплые силуэты. Некоторые вещи не могли пропасть насовсем.
Элинея учила ее «словам». То были странные наборы звуков, совершенно не такие, какими представали ощущения образов в голове девочки.
Жажда, которой одарила ее натура, исполненная едкого любопытства, никуда не делась – Маара изучала новое для себя знание с упорством существа, пытающегося толкать камень в гору. Со временем, она научилась говорить достаточно хорошо, чтобы казаться нормальной – о большем в новоиспеченной семье никто и не просил.
Ее обучали многому из того, что должен знать аристократ, дополняя обучение тем, что Баэль считал исконным для ее старой семьи - магией Общения и Понимания.

Сестренка, которую никто не ждал.
У Элинеи и Баэля был собственный сын, Амен. Это был хороший, послушный мальчик, не обделенный тягой к знаниям и магическими силами, единственный потомок своих предков и от того избалованный вниманием. Тем паче неудивительно было то, что он с первого взгляда невзлюбил девочку, поселившуюся в доме, который он считал своим.
Время, однако, безжалостный жнец. Словно упорная, терпеливая волна, оно стирало разногласия – ведь Маара не искала поводов для ссор и даже слушала своего старшего брата, чистосердечно принимая его, как часть своей судьбы. Со временем, сердце Амена оттаяло и он стал чаще улыбаться, напоминая ей о том, как легко жилось в мире Роаннона и Аэлии. Причиняя теплую, застарелую боль.
Хоть наставники у них и были разные, дети предпочитали заниматься вместе и отец семейства, Баэль, потворствовал чадам, возможно потому, что любил царящую в его доме спокойствие и тишину.

Ты должна знать, кто ты.
Род Фаэнгир был довольно богат – во всяком случае все те, кто жил в старинном особняке Баэля, не испытывали ни в чем нужды, получая именно то, что им было нужно.
Прислуга называла Маару младшей госпожой, подчеркивая подаренный хозяином дома статус. Он и впрямь удочерил ее, отложив серьезные разговоры о прошлом до того времени, когда дети вступили в пору взросления.
Ты особенная. Всегда ею была. Ты, Амен и Лаэрсин. Мы всегда это знали, всегда стремились к этому. Твой отец стремился сделать мир лучше, я хочу, чтобы ты это понимала. И, понимая это, ценила все то, что для вас сделали.
Баэль казался ей полубогом. Высокий, крепкий, он обладал изысканной дворянской статью и прекрасными манерами. Его самообладание было поистине безграничным – в этом она убедилась самолично наблюдая нередкие пафосные стычки мнений, когда семья выходила в свет.
От хозяина семейства веяло уверенностью и силой, но какой та сила была, Маара не могла даже предположить, настолько редко он использовал ее. Зато она часто была свидетелем того, как Мастер играл на скрипке и даже, собравшись с духом, попросила его научить ее, однажды.
Он легко согласился, удивив ее.

Лети, лети мотылек…
В конце концов, Баэль отпустил ее.
Он сделал это непринужденно и просто, с таким же видом, с каким мог бы съесть бутерброд на завтрак.
Если тебе будет нужна помощь, Мотылек, ты знаешь, где меня найти. Деньги или кров – я тебе предоставлю. Только не проси меня решать твои проблемы, в этом мире слишком много беспомощных щенят. И не хватает голодных, свирепых волков. Неважно, что ты будешь делать. Главное – как ты это сделаешь.
Его напутственные слова напоминали приговор – да, наверное, таковым они и были. Жесткость эльфа импонировала ей – поскольку истинно жестоким он не был, но всегда делал ровно столько, сколько это было нужно, будучи продиктованным обстоятельствами. Как волк, очищающий стадо овец от слабых, больных зверей.
Амен не хотел ее отпускать. Наивный, добрый мальчик, он впитал доброту с молоком матери и даже холодная сталь в глазах отца не смогла ее обороть. Другое дело – Она.

Навыки

Боевые:
Таковых нет.
Магические:
Магия Общения и Понимания(прошу АМС определить уровень владения магией персонажем)
Ритуальная магия – Путь Разума(прошу АМС определить уровень владения магией персонажем)
Профессиональные:
~ Пение
~ Игра на скрипке
~ Чувство ритма и танцы
~ Красноречие
~ Харизма
Бытовые:
~ Езда на лошади
~ Грамотность
Прочие:

7. Дополнительная информация
Non progredi est regredi...

1. Связь с вами
Дискорд у АМС

2. Планы на игру
Обширные)

3. Как нашли игру
Пришла по следам Мориса х)