Пишу с работы, прошу строго, если что, не судить.

То ли у дурмана начался побочный эффект, то ли очередной перепад настроения, но настолько откровенной Элайдрин с ним еще не была. Собственно, к своему сожалению, дампир не мог сказать что-то против тех ярких качеств, которыми она его наделила. Только к чему такие эмоции? Такое ощущение, будто к этому выводу она пришла только сейчас. Глядя вслед девушке, Вархайт хотел бы со свойственным ему равнодушием облегченно вздохнуть и поскорее покинуть это место, однако одна вещь его все же остановила. К некоторому даже собственному удивлению, он понимал, на что она так разобиделась. Джейк даже подумал, что это некое постороннее внушение или озарение свыше. Впервые ему была так четко ясна женская логика. В чем секрет? Да очень просто - пройтись по собственным фразам и попытаться вывернуть их так, чтобы они оказались наделены самым наиподлейшим смыслом. От осознания этих вещей становилось, если быть откровенным, смешно.
И все же, это остановило его. Почему? Не хотелось, чтобы о нем плохо думали? Да вряд ли. Подобные вещи его мало беспокоят. Тем более глупым занятием было бы заставить не кого-то там, а саму Элайдрин Гроуз думать о нем хорошо, что в теории невозможно. И все же, она поняла неправильно и теперь страдает. Бесполезно? Наверное. Но хуже все равно не будет. С такими мыслями Джейк шагнул в том направлении, в котором ускакала неугомонная расхитительница нервов и нарушительница спокойствия. Найти ее труда не составило. Достаточно было идти за знакомым запахом крови, да и рыдания ее тихими назвать было нельзя. Посему дампир быстро отыскал Элайдрин. Передвигался Вархайт неслышно, да и сейчас ей было не до того, чтобы прислушиваться к происходящему вокруг. Джейк подошел к ней, легко подхватив ее за талию одной рукой и заключив в объятия, от чего девушка оказалась на уровнем земли сантиметров на пятнадцать. Он не сжимал ее тело, но легче было разогнуть стальные прутья, чем разжать его руки. Воин оставил ей возможно дергаться, извиваться, драться, кусаться, ругаться и так далее. Но чтобы вырваться... пожалуй для этого человеческих возможностей может не хватить, тем более в таком истерическом состоянии.
- Глупая, вздорная девчонка - ровно произнес Джейк - Неужели ты думаешь, что я могу предложить тебе такое? Бред.

Навернуться на пол Лиарре не позволили. Теплые мужские руки крепко подхватили её за осиную талию, удерживая, а приятный голос принца Союза голос громко произнес:
- Ваше высочество, рад вновь вас видеть! - в ответ на это губы Лиарры растянулись в еще более блаженной улыбке, её тоненькие ручки обняли принца за шею, а мягкие губки поцелуем коснулись его щеки.
-И я рада Вас видеть, милый принц! И Вас я тоже люблю, - умильно произнесла принцесса, хлопая пушистыми ресничками и восщищенно глядя двумя яркими зелеными изумрудами в разномастые глаза Эрдени. Лиарре было все равно на происходящее вокруг - на всех людей, на подлетевшую махину к окнам замка и бросившую тень в зал, на заглушающие всё надсадные звуки марша, казавшиеся ей сладостной мелодией, ласкающей ушки.
-Ах, какая прекрасная музыка, я люблю её! - девушка сложила ладони вместе перед собой и большими глазами восторженно глядела в сторону, откуда раздавалась мелодия марша. К идее о песне дуэтом юная дочь королевы Альтанара отнеслась более чем положительно, даже подпрыгнув несколько раз на одном месте.
-Да-да-дааа, я согласна, я хочу! - принцесса до боли напоминала маленького ребеночка, которого воспитывали настоящие хиппи, столь же наивная и всех любящая она сейчас была. Вместе с этим она была и беззащитна - сейчас ей можно было внушить всё что угодно, попросить о чем угодно, повести куда угодно и не почувствовать ровно никакого сопротивления. У принцессы действительно снесло крышу напрочь - так повлиял на неё любоветворящий напиток. Девчушка ухватила принца за руку и потащила его к сцене. Забавная это была сцена - принцесса была на голову ниже Эрдени и пыталась утянуть его, высокого и статного за собой. Она уже придумала что будет петь - веселую и милую песенку про девушку Хельгу, которую она услышала в городе от местных крестьянских детишек. Принцессе хотелось всем дарить свою радость и любовь, поэтому таща за собой Эрдени, она второй рукой еще и умудрялась посылать людям воздушные поцелуи, ловя в свой адрес молчаливые взгляды: и неодобрительные, и удивленные до глубины души, и недоумевающие, и насмешливые, и умиляющиеся...

Лиарра порхала по залу, петляя между людьми, эльфами и другими существами к сцене, к небольшой красивой сцене. Конечно же ей не было дела до лестниц, ступенек, ям и тому подобной ерунды. Поэтому когда Эрдени буквально внес её на сцену, Лиарра даже и глазом не моргнула, словно оно так и надо. Глаза принцессы горели двумя зелеными огоньками, выйдя на сцену под многочисленные взгляды всевозможных глаз девушка красиво и с достоинством отвесила реверанс, еще раз возвестила о том, что она всех любит и песня началась. Принцессу совершенно не удивил тот факт, что принц Союза прекрасно знал текст и мотив песни, она лишь порадовалась этому факту и, сливая голоса, запела вместе с ним. Нельзя сказать, что принцесса была высокоуровневой певицей, но звонкий голосок пел достаточно неплохо, колокольчиками отдаваясь в ушах каждого слушающего. Скажем так - слушать было можно. Девушка пела, пританцовывая на месте, периодически кружась и всплёскивая руками, особенно на припеве, где Лиарра решила внести разнообразие и разделить голоса:

— Здравствуйте, воробьи!

буквально прокричала она, вознося руки кверху. Эрдени правильно понял её задумку, чем еще больше обрадовал сбрендившую от снадобья принцессу:

— Здравствуй, Хельга!

— Здравствуйте, муравьи!
— Здравствуй, Хельга!
Значит твоя рука дотянулась,
Здравствуйте, облака,
Я вернулась!
Растягивая последнюю гласную прозвучал голос дочери королевы Альтанара. И вновь начался очередной радужный куплет в два голоса, а сверху на них лился яркий солнечный свет и мелькали образы леса, зеленой сочной травы, ягод, грибов... Вот это магия... - умиленно подумала принцесса, продолжая песню:

Всё, что было уже забылось,
Всё, что будет ещё не снилось,
Только крикнул, лишь миг, и вот,
Я уже возникла
Вспышкой света,
Соленым ветром,
Колючим словом,
Горячим летом
Снова здесь, снова рядом,
Только почувствуй это!
— Здравствуйте, лучики!
— Здравствуй, Хельга!
— Здравствуйте, ручейки!
— Здравствуй, Хельга!
Значит твоя рука дотянулась,
Здравствуйте, облака,
Я вернулась!
— Здравствуйте, пёрышки!
— Здравствуй, Хельга!
— Здравствуйте, зёрнышки!
— Здравствуй, Хельга!
Здравствуйте, тополя! —
Пух несётся, —
Здравствуй, моя Земля,
Здравствуй, Солнце!

Растягивая последнюю гласную и одновременно волчком вращаясь на месте окончила свои песнопения Лиарра Сандорфайт. Сделав пару реверансов, она разослала в зал партию воздушных поцелуев. Щечки её раскраснелись и горели здоровым румянцем, рот по-прежнему улыбался, но глаза уже не блестели столь неистово и ярко - эффект снадобья начинал спадать. Под бурные апплодисменты импровизированной публики, поддерживаемая принцем Эрдени Лиарра сошла со сцены быстрой, но уже не столь летящей походкой. Принцесса начала чувствовать небольшую усталость, прежде всего эмоционального плана - еще бы! Такой гиперактив! Еще ей хотелось на воздух - стало невыносимо душно. Все еще улыбаясь и обмахивая себя рукой, девушка подошла к окну:
-Благодарю Вас, Ваше высочество, за столь прелестную компанию и песню! - нотки любвеобильности из голоса куда-то девались, и вместо них приходили надрывные ноты, словно спокойный человек пытался говорить также, как говорила Лиарра некоторое время назад, и у него не очень хорошо это получалось. Принцессе сделалось совсем нехорошо - сознание отказывалось работать, голова кружилась и была слишком задурманена. Девушка закатила глаза, уронила прелестную обрамленную медовыми кудрями головку и стала стремительно оседать на пол в бессознательном состоянии.

Короткая заметка - Джейк не в праздничном костюме, а в своей повседневной одежде.

И как можно быть такой? Нести в себе столько бессмысленной злобы, капризов и прочей шелухи, отягощеющей жизнь как ей самой, так и окружающим ее. Может с кем-то она вела себя и иначе, но Вархайт искренне не понимал - чем же именно он заслужил таких выпадов в свой адрес. Неужели каждый встречный спасал ей жизнь, получал за нее ушиби ссадины и переломы, жертвовал собой ради достижения ее целей, лично соглашался браться за ту работу, на которую мог бы отправить любого из подчиненных вместо себя? В прочем, восклицания о Рорке и прочем, доказывали, что она сама не знает, чего хочет. Но даже если причина была не в том оскорблении, которое, как ему показалось, она извлекла из его слов, то даже лучше.
- Я люблю тебя, а ты... Ты любишь только себя. Я все это время любила тебя. А теперь.. теперь я тебя ненавижу.
После этого дампир невольно ощутил, как повеяло холодом. Руки машинально разжались, опуская пленницу на землю. Вот оно что? Идиотка, надо же было до такого... и он идиот, что никогда не задумывался о подобных вещах. В прочем где тут задумываться... это ведь табу. Участь, предназначенная Джейку не дает ему право на подобное. Это было сложным для него фактом. К тому же, дампир не понимал, двух вещей - за что она могла его так ненавидеть, о чем он размышлял несколько секунд назад. Но еще больше ему было невдомек - за что она могла влюбиться в него. Такие чувства обречены на трагический исход. Вархайт никогда не был утонченным, романтичным или хотя бы интересным. По крайней мере при ней точно. А уж Элайдрин наверняка выбирает для себя только лучшее. Глупые бабы...
В мозгу кольнуло злобой. Чуть повернувшись, Джейк уперся ладонью в декоративный причудливый деревянный столб, служащий украшением. Короткое резкое движение и верхняя половина сооружения под давлением руки дампира с коротким треском отделилась от основания и словно запущенный снаряд улетела в ближайшие кусты. Вархайт обернулся на Элайдрин. В выцветших глазах был непередаваемый холод, но он казался яростным, будто снежная буря.
- Да, я признаю только себя и не признаю твоего эгоцентризма - полушепотом произнес воин - А если то, что ты вытворяешь, называется любовью, то в гробу я видал тебя и твою любовь... а вообще, ты мало знаешь о том, что это такое, пожалуй, даже меньше меня.
Джейк развернулся, "довольный" своими почти в каждом выражении искренними речами и сделал пару быстрых шагов прочь, но на мгновение замер, бросив через плечо.
- Мое самое лучшее для тебя пожелание на будущее - никогда больше не встретить меня.
После этого Вархайт продолжил свой путь. На его пути мелькнул Кристиан с недовольным ворчанием типа "Эй босс!". Но Джейк протаранил его своим плечом, не сбавляя ходу, от чего красноволосый чуть не упал на землю. Немнимающе поглядев вслед дампиру, затем коротко с тем же выражением взглянув на его недавнюю собеседницу, Кристиан благополучно ничего не понял и поспешил догнать Джейка. Вместе они покинули этот хренов праздник жизни.

Тоскливое молчание затягивалось петлей на шее и сдавливало грудь чувством вины. Чувство вины неизбежно рождало раздражение, в глубине души доктор не считал, что оплошал хоть в одном из своих действий. Пауза затянулась, и ему с каждой минутой становилось все тягостнее сидеть в этой тихой беседке. Он сполна погрыз себя, и больше не хотелось. Хотелось вернуться в зал, окунуться снова в водоворот пышного бала, песен, танцев, музыки и вина, общества роскошных женщин и интересных мужчин. Да, он эгоист, но печальная эльфийская принцесса, кажется, потеряла интерес ко всему вокруг, сидела, подтянув колени к груди и положив на них голову, и глядела пустым взором вникуда. Недалеко раздался звук удара по дереву и последующего падения в кусты чего-то не очень тяжелого. И отдаленные голоса, раздраженные и злые.
«Оу, драка на балу. Какая прелесть».
-Ваше Высочество простят мне мой уход? – доктор спрятал остывшую трубку в карман и повернулся к Энид, - Надеюсь, вы не будете скучать, ибо вы так чудесны, когда улыбаетесь.
«Правда, я этого не видел, но уверен».
-Благодарю за интересную беседу, многое прояснилось в той отвратительной истории, - он подхватил легонько тонкую ручку принцессы и едва коснулся ее губами. Затем поднялся и неспешно последовал из беседки, старательно сдерживая порыв обернуться и бросить на принцессу быстрый взгляд. На выходе его едва не снес чем-то невероятно разозленный Джейк Вархтайт. Доктор в последний момент успел отшатнуться под сень беседки и проводил его любопытным взглядом. Пусть Кале и знал его совсем мельком, но таким яростным никогда не видывал.
А потом с той стороны, откуда выскочил Вархайт, раздалась немного нестройная песня надломленным женским голосом, не вытягивающим высокие ноты и часто срывающимся на печальные то ли вздохи, то ли всхлипы. Голос доктор без труда опознал и тихо, почти крадучись пошел на него до соседней беседки со сломанной декоративной колонной, там и замер, не торопясь входить. Последние слова песни замерли в воздухе, их разогнал горький вздох. Упоминание Терезы заставило доктора улыбнуться. «Как это мило, миледи, вспоминать в такой момент своего злейшего врага. Или не совсем врага, а?»
-Хорошо поете, миледи, - тихо сказал он вышедшей из беседки женщине, оттряхивающей на ходу спину, - Только песня слишком грустная. Хотите, я спою вам веселую?

Леди старательно держала себя в руках и не сбавляла шага, на ходу доставая траву из волос. Доктор следовал за ней ровно в шаге позади, четко выдерживая дистанцию.
-И правильно, я ужасно пою. Вы разочаруетесь во мне еще больше, если услышите.
И в этом он был предельно честен, даже почувствовал облегчение, что заниматься вокальным насилием не придется. Про песенку он ляпнул просто так, чтобы поддержать расстроенную Элайдрин.
-Я охраняю ваш покой, миледи, - без тени усмешки, совершенно серьезно говорил Кале, - После тех событий в ресторане меня грызет совесть, и я не могу больше позволить подобному происшествию повториться. Поэтому я всегда где-то рядом с вами, наблюдаю из тени, готовый прийти на помощь в любой момент. И при этом стараюсь не отсвечивать сильно, чтобы не портить вам вечер. Я бы и сейчас не стал приходить, но вам сейчас нужнf поддержка как никогда. Или мне показалось? Скажите только слово, и я снова скроюсь в тени.
Они свернули в очередной закоулок сада и добрались до скамейки, на которую леди незамедлительно и села. И даже предложила ему место возле.
- Присаживайтесь, в ногах правды нет... – сказала она, а доктор не удержался:
-Но нет ее и выше, - и присел ровно так, чтобы одновременно не нарушать границ ее личного пространства и при этом не демонстрировать отчужденность, - Это чудное чувство щекотки от бороды древней шутки. А знаете, миледи, я могу предложить вам занятную игру, если желаете. Но нам для нее понадобится бутылка вина, или две, пара фужеров и азарт. Можно, в принципе, и без вина, но с вином интереснее. Что скажете?

Доктор немного расслабился: леди не гнала его, не плакала и была довольно словоохотлива – добрый знак. Душу, может, и не изольет, но хотя бы немного легче ей станет. Он на это надеялся. Несмотря на всю ее странную агрессию в его сторону, доктор по-прежнему любил Элайдрин и зла ей не желал.
-Есть одно отличие – сейчас я с вами и не позволю всадить в вас ничего… острого. Иллюзорно или не очень. Впрочем, не буду настаивать. Все равно за вином пришлось бы идти.
- Скажи, Кале... Почему мужчины такие... не такие? Что им надо?
Доктор хотел было ляпнуть, что то же самое он может сказать и о женщинах, а потом разразиться тирадой о нелогичности и непоследовательности прекрасного пола, но решил не выпендриваться и попытался ответить на вопрос леди:
-Хм, тут все зависит от объекта: что нам надо от жизни, женщин и друг друга – это ведь очень разные вещи. Хотя… - он задумался, в голову полезли глубокие философские сентенции, - Нет, это не такие уж разные вещи. Все можно свести под общий знаменатель – стремление к признанию своей значимости. А вот в какой области, и какими средствами – это зависит от конкретного мужчины. Власть ли, слава, соответствие неким идеалам. Причем власть – это не только управление толпой, не только прирожденное лидерство, но и мелкие проявления превосходства одного человека над другим. Все эти домашние тираны, держащие в узде жену и детей, тоже жаждут власти, но в силу слабости характера и отсутствия харизмы могут верховодить только своей семьей. Но вы ведь не это хотели услышать? Не абстрактные размышления, а вполне конкретный ответ: почему какой-то не такой вот этот Джон Смит. Или даже еще конкретнее: почему он поступил вот так, а не иначе. Обобщенные размышления вряд ли ответят на эти вопросы, тут в силу вступает оговорка про индивидуальность характера, ценностей и целей каждого конкретного мужчины. Можете уточнить мужчину, и я попытаюсь вам ответить.

Внимательно выслушав Элайдрин, доктор откинулся на спинку скамейки и закинул ногу на ногу. Начиналась увлекательная игра «Угадай, что нужно сказать, потому что твои рассуждения никому тут не упали». Да, логика и анализ – это совсем не то, что ожидает от него леди, и, соответственно, они ей не помогут. Проигнорирует, вздохнет и скажет: «Все мужики одинаковые – черствые сухари без капли сочувствия». Поэтому смачно хрустнув пальцами, доктор неторопливо начал:
-Расскажите мне, миледи, кто вас обидел? И почему? Так ли уж все, кого вы любили, поумирали? Может, остались те, которые живые, да вы их не замечаете? Смерть – серьезное потрясение, она надолго остается в памяти. А когда их несколько, то начинает казаться, что люди вокруг вас мрут, как мухи. Разум резко уменьшает ценность живых друзей, шокированный смертями. Предательство тоже серьезное потрясение, хоть и не такое жестокое и необратимое, как смерть. И те же механизмы. А потом вызревают оправданные опасения, и вы начинаете подозревать каждого, кто приближается к вам в предательстве, и ищите подтверждения, и рассматриваете поступки и слова только в этом ключе. Те же, кто проходит испытание подозрением и добивается вашей любви, оказываются перед новым испытанием – страхом. Вашим страхом, что человек исчезнет, погибнет или пропадет, и вам снова будет больно, - он перевел дух и продолжал снова спокойно, - Бал – это вообще не показатель, здесь хаотичное движение тел, и постоянные рокировки собеседников. Это больше похоже на растревоженный муравейник, ждать тут от кого-то верности глупо ведь. А, что касается меня, то если бы вы вдруг… простили мне эту… историю, - это слово далось ему с трудом, - с Терезой, то я все равно был бы рядом, но сейчас мы разговаривали бы гораздо откровеннее, и вообще были бы ближе.

Принцесса очнулась в полусидячем-полулежачем состоянии в кресле. Голова Лиарры ныла и она долго не могла понять, где находится, пытаясь сфокусировать зрение. Перед глазами защелкали чьи-то пальцы.
-Ваше Высочество? Вы меня видите? Вы меня слышите?  - произнес спокойный размеренный голос. Королевский алхимик... - без промедления узнала его Лиарра, ведь она столько раз бегала к нему с вопросами и за советами о том где лучше сорвать ту или иную траву, просила ингридиентов для зелий, хвасталась своими успехами - в надежде, что они дойдут до её матери и она наконец дождется хоть и формальной, но похвалы от неё лично...
Стоп. Мать? Где...? А я..? Что произошло?... Что я тут делаю?!... - принцесса подскочила, чуть не сбив сидящего перед ней алхимика с застывшим вопросом на лице. Она бросила гневный взгляд в его сторону.
-Все нормально. Убирайся, - коротко, холодно и ясно. Алхимик ретировался, указав на стакан с напитком на тумбе, пролепетав, чтобы она его выпила - снимет головную боль. Лиарра вновь опустилась в кресло и приложила пальчики, зажатые в кулачок к переносице, прикрывая глаза и восстанавливая в памяти произошедшие события. Напиток... Отрава... Встреча с матерью... Предупреждение. Сносит крышу. Падает. Сильные руки. Принц Эрдени. "Я всех люблю". Спетая песня. Беспамятство. Лиарра даже не знала, что хуже - её любвеобильность, разнесшаяся по залу или то, что все слышали, как принцесса распевает крестьянские песни на балу. Какой позор, - сказал ей Разум. Зато какие воспоминания и впечатления, - шепнули Безрассудство и Авантюризм. И конечно же принцесса послушала вторые голоса. Она похвасталась своими талантами, она проявила любовь...в конце концов, она просто позабавилась! Все равно об этом вряд ли вспомнят уже через полгода, тем более, что длилось это достаточно недолго, а многие были увлечены своими внезапно появившимися вторыми половинками. Однако вот действия принца Эрдени очень не понравились Лиарре. Во-первых, столь явная и открытая демонстрация своей военной мощности, во-вторых, столь насильное звучание гимна, а в-третьих...черт побери, да он же просто воспользовался положением! Это же он потащил её петь! Всё он! Девушка праведно негодовала, поджав губки и сжав руки в кулачки - она очень удобно нашла виноватого во всех грехах и...решение было принято. Принцесса намеревалась "побеседовать" с принцем наедине, дабы преподать ему хороший урок. Она уже в мечтах рисовала себе, как мило и аккуратно попросит его выйти с ним в сад, на балкон, в беседку - куда угодно, и как отвесит ему смачную оплеуху, резко развернется и гордо пойдет прочь, оставив его наедине с покрасневшей щекой. Ах, как это сладко выглядело в её мечтах. Не медля, принцесса поднялась с кресла, и хоть голова до сих пор была тяжелой, она уверенно двинулась к выходу. К её печали все планы рухнули, как только она дернула за ручку двери и поняла что заперта. Лиарра с досады пнула дверь изнутри, а снаружи раздался голос альтанарских стражей:
-Её Величество приказало не выпускать Вас и дождаться её прихода, - произнес виноватый голос. Черт бы вас всех побрал! Снова я в четырех стенах! Лиарре было больно, злостно, обидно и досадно. Она заметалась по комнате, как тигр в клетке, ходя туда-сюда. Резко захлопнув створку окна, принцесска села на кровать, скрестив руки на груди. Две тоненькие предательские соленые струйки текли из её глаз. Зачем? Ну почему она так со мной поступает?! Лиарре хотелось зареветь навзрыд, закопавшись в подушку и побив руками перины, но она не стала этого делать - за дверьми стояли стражи и им совершенно необязательно было выслушивать истерики принцессы, поэтому она лишь озвучила свои мысли вслух:
-Черт бы вас побрал! - произнесла она сквозь слезы обозленным голосом, затем сорвалась с места, взяла стакан и залпом выхлебала всё питье. Оно было противно-сладковатым и отдавало анисом, запах которого принцесса терпеть не могла.