Несколькими месяцами ранее Марла обратилась за помощью к магам восточного конклава, в надежде найти в их знаниях и мудрости ответы на терзавшие её вопросы и снискать их поддержку перед лицом сгущающихся теней. Посланник жрицы проделал долгий путь от альтанарской столицы до сердца пустыни: преодолев знойные степи пустынных равнин, раскинувшихся на севере Альтанара, и раскалённое беспощадным солнцем песчаное море Хаст, он добрался до Ниирима и предстал перед Серебряным Конклавом. Послание светлой жрицы взволновало собрание. Некоторые были возмущены тем, какой нелепостью смеет отвлекать великие умы чужестранец; другие же оказались всерьёз встревожены и смущены не имевшими ещё объяснения событиями. Обеспокоенный столь странными обстоятельствами, глава собрания — старейший из конклава, светлейший из мудрецов, архимаг Серебряной Ладони, Натир Раззарак - откликнулся на призыв жрицы и обещал помочь. Воззвав к разуму собравшихся, они призвал их к единодушном согласию с серьёзностью возникшей проблемы и, настояв на принятии соответствующих мер среди восточных магов, отправил на помощь жрице своего ученика.
Гулким эхом разносился над трактом стук копыт. Лёгкой рысью бурый конь спешил в сторону деревни, примостившейся под боком у столицы. Казалось бы, дорога в деревню была коротка и её без труда можно было бы преодолеть пешком, но только не тому, кто привык ценить своё время и для кого каждая потраченная минута имела цену в прибыли и убытке. Тот, кого волнует каждый потраченный и полученный четвертак, не может позволить себе праздной прогулки, не завершив дела, и, даже покончив с их частью, у него всегда будет в голове ещё десяток других, с которыми нужно будет разобраться в ближайшем или отдалённом будущем. Человек предприимчивый, не знающий покоя в стремлении выжать из окружающего мира всё до последней капли, никогда не будет спокоен. Усмирённый холодным расчётом мятежный дух, как бы глубоко он ни был сокрыт, не даст утолить жажду. И трепетное стремление к перфекту будет грызть его душу до конца дней. А обуздавший свою слабость стоик опустится на морское дно как и все остальные, лишь ненадолго отсрочив неизбежное.
Так, погружённый в собственные мысли, занятый исчислением сумм и долгов, которые необходимо было распределить по двум десяткам различных капиталов, Хадис выехал из под величественной тени Илсэ, благосклонным саваном благополучия и порядка укрывавшей своей цивилизованной красотой прилегающие деревни.
Неспешно проплывал мимо пейзаж. Замерли серые скалы, наслаждаясь последними лучами уходящего лета. Прохладный ветер ласкал косматую траву, зелёными волнами перекатывавшуюся под его прикосновениями. И где-то в отдалённых отголосках подсознания Хадис почувствовал, как призраками всплывают воспоминания холодных дней осени. Осенняя пора его особенно радовала и, предвкушая грядущие дожди и сырость, Хадис чувствовал, как с ощущением приближающихся холодов его тело будоражило еле уловимое возбуждение. И не смотря на то, что мрачное, словно высеченное из чёрного мрамора, лицо не отражало его переживаний, а ум был занят весьма сложными процентными вычислениями, гулявший в округе бриз приносил ему удовольствие, а настроение в целом было лучше обычного.
Но вот грубая реальность вновь обрушила свой удар на начавшие идеально сходиться цифры, с вульгарной резкостью возвращая ушедшего в денежные эфиры колдуна к приземлённой грязи междоусобных проблем. Стремительно развязавшаяся схватка заставила Хадиса резко натянуть поводья, останавливая коня, чтобы, не бросаясь безумно в гущу сражения, оценить обстановку и положение сил. Слаженность и точность, с которой действовали нападавшие, говорили о несомненно спланированной, а не спонтанной атаке. Приглядевшись внимательнее, колдун узнал мелких существ численностью и сплочённостью действий превосходивших попавшимся в их засаду путников.
Как ему было их не узнать? Несколько веков назад эти покрытые чешуёй и шерстью карликовые уродцы доставляли ему множество хлопот в подгорных шахтах своими внезапными, хорошо и изобретательно организованными нападениями, срывая стройки и нарушая все графики.
Кобольды! Ведь это были именно они: изобретательные, но дикие и бессовестные, мелкие потомки драконов, недалеко ушедшие в своём развитии, но достаточно наглые, чтобы претендовать на имущество более развитых рас. Что они делают так далеко в людских землях, в предместье самого крупного города на материке? Кобольды слишком трусливы и достаточно разумны, чтобы не соваться в места больших скоплений людей. И что заставило их так далеко уйти от привычного ареала обитания?
Однако же не так всё благополучно в Альтанаре, если на путников, ещё даже не успевших отойти на достаточное расстояние от городских стен, нападают средь бела дня недоразвитые дикари. Нельзя было сказать, что подобное осознание упало на Хадиса как снег на голову. Отнюдь, будучи вовлечённым в бесконечный круговорот золотых и медных шестерней экономики, он был прекрасно знаком со всеми издержками и язвами широко идущей цивилизации. И всё же, неприятное чувство очередного предательства заставляло его вновь вспоминать, как сильно он ненавидел оставшийся за его спиной город — это обманчиво манившее благополучием и надеждами наивных простаков яблоко, налитое спелым соком снаружи и прогнившее внутри.
Тем не менее проблема была более чем насущной. Не смотря на то, что кобольды постепенно теряли своё количественное преимущество, ожидать лёгкого боя не приходилось. Наспех сосчитав семь или восемь противников, и с удивлением отметив, как растворился в воздухе вел'кари, Хадис выхватил меч, осматриваясь по сторонам в поисках дургих кобальдов ещё не выступивших в открытую схватку, помня о том, что мелкие твари никогда не нападают, не будучи уверенными в своём превосходстве, и ожидая, что скоро появятся ещё противники в гораздо большем числе.
