Сказать, что трубадурка неважно себя чувствовала, означало бы безбожно солгать, Бур ощущала себя муравьем попавшем под подкованный сапог солдата.  Сперва был низвергающий наземь удар по затылку, который она увлеченная дивными видениями проворонила как последняя копуша, от которого сперва в глазах заплясали звезды, а теперь котелок гудел аки соборный колокол, потом падение, перепечатывание чем-то сверху, почти завершившаяся успехом попытка ошалело мотая головой подняться на ноги и, наконец, контрольный.  И если первый удар макнул её носом в траву, едва не выбив дух, то последний вдавил великаншу в землю и заставил пожалеть  о том, что дух еще внутри.  Каждая клеточка большого сильного тела зверянки скукожилась тихонько поскуливая от боли и слабости, Бурбарыш ощущала себя опустошенной до донышка, вычерпанной до последней капли, будто снова пережила свой первый Весенний Фестиваль или как в тот раз, когда её полумертвую прибило к берегу после кораблекрушения, но сейчас вместо надежды её грудь наполняли боль и непонимание, разрыв наваждения не только высосал её физически но и шокировал. Бур плохо понимала где вообще находится и что творится вокруг, на душе пылал отпечаток горя от рассыпавшейся в прах прекрасной сказки и сосущее тягучее чувство свершенной страшной ошибки, но четкая картина ускользала от словно запутавшегося в траве взгляда, трещащий затылок тоже не способствовал продуктивному  мышлению.   Кто-то требовательно подергал за воротник, но Бур сделала вид, что её нет дома. Кто-то подергал сильнее, но Бур не реагировала, ни сил ни желания что-то делать не осталось, Бур попыталась отрешиться от жестокой реальности и сосредоточится на чем-то действительно важном – том что она забыла.  Назойливый как сам Хаккар «кто-то» все не оставлял попыток, теперь он пытался тащить её куда-то за руку, мускулистая конечность с пятью угрожающими когтями  оставалось безвольным и безжизненным куском мяса, но попытки не прекращались и Бур вяло удивилась как кто-то может не понимать настолько очевидных намеков. Она никуда не пойдет. Она будет просто лежать тут и умирать дальше. Ну, насколько тупым надо быть, чтобы этого не понять? Наконец «некто» умудрился закинуть все равно что мертвую руку себе на плечо и обхватив багбириху за талию кое-как приподнял дрожащую от слабости тушу над уровнем грунта и даже попытался куда-то оттащить, Бур с вялым раздражением подумала, что неплохо бы сейчас навалиться боком и всем весом придавать непонятливого нахала к земле, да так и задавить, чтоб неповадно было. Не смотря на всепоглощающее отсутствие сил, она уже почти собралась с духом чтобы сделать это, как вдруг её взгляд вынужденно оторванный от травы мазанул по клубящемуся туману и неясным теням что копошились в нем словно черви в трупе и эквилибристку прошиб холодный пот. Башня, Морис, дочери, танец, уши, воск, связанная девушка, безголовый труп -  заглушенные отрывки потоком устремились в раненную голову, вместе с леденящим кровь осознанием происходящего. Гоблинша-переросток испуганно пискнула, тоненько и тихо словно мышь, и опершась на шанки как могла заработала ватными, негнущимися ногами. Секунду назад ей казалось, что она неспособна шевельнуть и пальцем, даже явись за ней вся армия Бездны разом, но как оказалось, вид реальной угрозы оказывает даже на смертельно уставших очень тонизирующее воздействие,  и вновь волосы звярнки встали дыбом, на сей раз не от течения магических потоком, а от банального животного ужаса. Она открыла рот силясь что-то сказать но самым внятным что ей удалось произнести было
- Хххххы!               
           

Ведьмачка была права, хоть песни Дочерей и стихли, угрозы меньше не стало. Еще на постоялом дворе они не раз слышали, о том, что разные твари охраняют башню днем, пока хозяйки спят. Многие мародеры вскоре придут сюда, чтобы воспользоваться дарами ночи, а с ними и отчаянные охотники. Так что если наши искатели хотели быть первыми, то самое время что выдвигаться вперед, а не отступать.

Туман не прибавлял уверенности, но в то же время из него никто не нападал. Морису или Бур достаточно будет обернуться, чтобы понять, что фигуры как стояли так и стоят на одном месте, разве что мутнее стали от того что отдалились путники.

Решив Репей последовать предложению Сажи, они быстро смогут добраться до двоих, с учетом скорости Мориса полчаса, а может чуть более резвым шагом. Хотя можно и пробежаться, на все их воля. Однако если раньше время до рассвета играло на их стороне, то сейчас оно могло начать их подгонять. Ведь если верить народным приметам, то чем выше всходит солнце, тем меньше тумана вьется над землей…

- Пппомммоги! Пппожалуйста! 
Бурбарыш цеплялась за Мориса с отчаянной надеждой утопающего хватающего соломинку. Теперь  чуть оправившись от шока, она уже могла переставлять лапы, а не висеть безвольным тихо постанывающим мешком мяса на плечах шанки но все-равно не столько помогала, сколько мешала, запинаясь, шатаясь и грозя неуклюжими движениями опрокинуть самоотверженного героя-спасателя.  И как только она не погребла храброго барда  под грузом собственного альтруизма в первые же секунды? Казалось бы, под угрозой ужасов из тумана ему бы самое время вспомнить притчу про  медленного друга и медведя и спасаться, но Морис не только не разжимал рук, он держался стойко как гранитная стена, с нечеловеческим упрямством и решимостью не столько уводя, сколько волоча её все дальше и дальше. Будто это она казалась пушинкой на его фоне, а не наоборот и ему совсем не трудно было удерживать её на плече.  Бур затруднялась сказать сколько длился этот побег несколько секунд или минут, для пришибленной, насмерть перепуганной зверянки каждый миг был вечностью, но понемногу к ней возвращались если не силы, то, по крайней мере, способность направлять конечности куда хочется. С грехом пополам они выровняли движение Бур уже не угрожала в любую секунду завалиться на благородного друга обеспечив бесславный конец а ковыляли совместно. Бур доверчиво  и как могла бережно опиралась на обманчиво хрупкое плечо дивного, стараясь лучше распределить вес,  она все еще дышала натужно и шумно как кузнечные меха, но умирать отчаянно не собиралась.  А вместе с частичным восстановлением пришло и осознание, что они до сих пор живы, а туманные твари почему-то не спешат запрыгнуть им на загривки и отгрызть головы. Рыжая (хотя возможно уже седая, она не была уверена) улучшив момент обернулась и обнаружила что все силуэты остались на своих местах.   
- Мммм…мммо..Ммморис! – с третьей попытки выдохнула она,  задыхаясь от облегчения, ткнуть пальцем в направление чудищ (или коряг? Кто знает, что это за фигуры в тумане на самом деле) ей недоставало сил, поэтому она просто мотнула подбородком.
- Ттттам!    - ноги до которых тоже дошла радостная весть посчитали это сигналом о том что можно прекратить бежать и дружно подкосились.

Отредактировано Бурбарыш (Понедельник, 14 декабря, 2015г. 00:35:53)

Для Мориса и Бур время начало тянуться в ожидании. Двое других, кажется, не спешили идти прямиком к их временной остановке.
Тем временем поход Репея и Сажи проходил через «живописные» края. Изуродованные тела павших на подходах, словно застыли в изваяниях из сажи, золы и пыли. Доспехи прикипели к телам лишенным рук, ног, или иных частей тела. Местами видны следы когтей и рваные раны от зубов, но кажется, после смерти они не особо приходилось по вкусу. При тщательном осмотре также были следы оставленные мародерами. Наверное, не без благодарности последних, тела мертвецов остались «пустыми».
В целом успехи этой пары, были не внушительными: несколько сломанных клинков и остатки одежды, которые не подлежат восстановлению.

Места вроде этого привлекали самых разнообразных (не)людей: кто-то искал легкой наживы, кому-то чтобы почувствовать себя по-настоящему живым требовалось ходить по самому краю; были и те, кто старался что-нибудь забыть, или даже искал нелегкой смерти. В общем, здесь обреталось полным-полно всякого народу, и у каждого была для этого своя причина. Речь, конечно же, идет об этой части Альтанара, где у тракта ближе к северной его границе постоялый двор «У Олуха» нещадно обдирал каждого встречного-поперечного и находилась таинственная башня, о чудовищах которой ходила стоустая молва. Без толку таить: Тсубаме здесь также фигурировала.

Как во всем есть умысел Небес, так и у присутствия здесь Тсубаме была своя подоплека, начало которой было положено еще там, откуда она пришла. Но это уже история для другого времени. Надо заметить, что ни упомянутые грабительские цены двора, ни сама загадочная башня не занимали какой-либо солидной позиции в иерархии мыслей мечницы. Первое её не волновало, ведь она не испытывала финансовых затруднений - в конце концов, в северной части материка Тсубаме была известна как Вестница Вулкхора, генерал Эллендиарской армии короля-Скорпиона и правительница Эл'лемириона. Что не могло не возвращать к вопросу о цели её пребывания в «Олухе».

Башня, ставшая эпицентром предприимчивой деятельности местных, попросту не была основной целью мечницы, ведь Тсубаме не искала богатства, славы, острых ощущений или каких-то особо изощренных способов удовлетворить отсутствовавшие у неё суицидальные позывы, как с немалой долей сарказма подметил бы бессменный шутник. Что она искала в подобном месте, так это сильных людей. Идущий ли выбирает дорогу, или это дорога выбирает идущего, но Тсубаме шла по Пути Меча, и чтобы стать сильнее ей нужны были те, кто преодолел непреодолимое, увидел незримое и перешагнул через устоявшиеся правила границ разумного. Это место им подходило.

Там, откуда пришла мечница, тот, кто достигает вершины мудрости, знает, что мудрость никогда не охватит собою весь мир, поэтому он предпочитает простодушие. Тот, кто достиг вершины красноречия, знает, что красноречие никогда не раскроет сути всех вещей, поэтому он говорит без прикрас. И тот, кто достиг вершины храбрости, знает, что храбростью никогда не одолеешь всех людей, поэтому он скромен. Так, все в мире есть одно, и чтобы не стать пойманным в клетку тигром, спустившимся с гор, Тсубаме решила разузнать обо всем побольше, прежде чем приступать к решительным действиям. Чем и занималась со вчера при помощи слова, монеты и добрых манер.

Особое внимание Тсубаме уделяла тому, с чем приходится сражаться искателям приключений, когда те отправляются в печально известную башню - ведь не бралось же все то из воздуха, за что щедро платили колдуны и прочие жаждущие заиметь всякие витальные части былинных чудовищ. Интересовалась она и тем, что было известно о внутреннем устройстве башни, а также о тех уловках, что помогли смельчакам добраться до нижних её уровней. О самих храбрецах и других выдающихся личностях мечница, ясное дело, тоже расспрашивала; не стала она упускать и возможность взглянуть на таблицу объявлений. Шутки ради для объединения с ней сил требовала взнос.

В целом, пока иные авантюристы нарывались на приключения под открытым небом или в сомнительной близости ко всем известной башне, мечница проводила время с выгодой для себя - набираясь сил после дальней дороги и собирая полезные сведения. Позже Тсубаме покинет постоялый двор, и - как знать? - может статься, в части о пришествии Кроваворукого некий крестьянский парнишка позабыл слово «Вестница», и мечнице повстречается одна знакомая циркачка. Ведь случайности не случайны, они не что иное, как непознанные закономерности, подчиненные всеобъемлющей гармонии сущего. Там, откуда пришла Тсубаме, это называли «Волей Небес».

Отредактировано Ши Ан Фэй (Среда, 6 января, 2016г. 06:30:39)

Прежде чем ведьмачий знак расселся в воздухе, Сажа могла ощутить волнение, подобное ледяному прикосновению к обнаженной кожи. Вслед за магическим знаком, появился осязаемый ветер, что обогнув заклинательницу, стал разбивать клубни тяжелого тумана. Отвоевав у стихии полукруг, ведьмачьему взгляду пристал обрыв. Границы, которого терялись в метра двадцати от края, а дальше над прослойкой из млечного пояса, вздымались  шпили, на которых появились первые следы восходящего солнца.
Как только туман дрогнул, со стороны ямы донесся более звучный рев существ, встревоженных от дремы. Откуда-то прямо послышался шорох скатывающихся камней, будто кто-то взбирался по отвесной стене обрыва. Котлован башни наполнялся звуками.

Ведьмачье колдунство задело и часть дороги, а точнее той части, что была ближе к двум странникам. За пеленой, что скрывала притаившиеся фигуры, появилась каменная спина. Приблизившись можно разглядеть руины каменного изваяния, напоминающего то ли крылатую обезьяну, то ли грифона, но что-что явно демоническое. По другую сторону дороги, кажется, проясняясь, подобная статуя. Они зловеще нависли над дорогой, встречая гостей.
Со стороны, от края пропасти до башни не более двухсот метров.

Ши Ан Фэй, я так понимаю ты постепенно ко всем подбираешься или есть какие-то особые заявки?

Ведьмачий знак полетел в туман, очищая от последнего небольшую "полянку".
- Это что за неведомая хрень? - не столько обращаясь к ведьмачке, сколько озвучивая общее впечатление от увиденного.
Осторожно подходя к обрыву, рогатый попытался заглянуть и разведать что там и как. Однако увиденное его совсем не порадовало.
- Это что же? Либо по мосту, либо никак? Никаких тебе обходных путей, только напролом? Ну или туда? - кивок головы в сторону обрыва со шпилями и чёрт знает чем ещё, сокрытым туманом.
Страсть поживы и взгляд несколько поугасли.
- То есть нас уже сразу встретят с распростёртыми объятьями, - уже констатировал он, - ну а вот допустим, мы всё же доберёмся до башни. И что тогда? Рапунцель-Рапунцель, спусти свои косы? - пятерня в задумчивости пошкрябала затылок, - Шесть кос, если у каждой по две.
Припоминая рассказы, что рассказывали два брата в одной из таверн, рогатый нахмурился. Вряд ли демоницы станут оплакивать ослепших путников, а уж на то, что их слёзы будут иметь целительный эффект, уповать и вовсе глупо.

- Не верно, Репей. Вниз, - молвила ведьмачка, задумчиво всматриваясь на дно обрыва, - в башню нам надо, но не наверх, а вниз. Ну и демоницы, стало быть, там же.
На последнем слове развернулась Эльга к патлатому, что незадолго до этого к ней подошел, да с серьезным таким видом на него глянула. Нахмурилась, свела свои бровки черные, да продолжила:
- Там не просто какой-нибудь подвал, там подземелье. Несколько этажей ниже. И не один и не два. Так что… мало нам этот путь пройти, там еще внутрь добраться до нужного места надобно.

Глянул рогатый на башню, слова Сажи обдумывая, а потом обратно внимание к ней возвращая.
- Помнится, в начале всего этого предприятия я говорил тебе, что это плохая идея. Так вот. Я был не прав. Это просто ужасная идея. Даже идея записаться в гладиаторы не так ужасна как эта. Там хотя бы ты знаешь, кто тебя выйдет убивать. А тут... Не-не-не. Я обратно и не уговаривай.
Злато златом, а здравый смысл тоже никто не отменял. Пусть и зовут его некоторые трусостью.
Тем временем утро уже основательно ступило лучами восходящего солнца на землю - самое оно было повернуть назад, чтоб добраться до поселения до того, как песни трёх демониц снова разольются по округе, заманивая в башню уже новых искателей приключений.

- Репей, ну как же… - начала Сажа, за рукав своего путника хватая. Только вот знала ведьмачка, что если рукастый свое категорическое « нет» молвил, то его уже ничем не подкупишь, хоть горы золотые обещай. Но горы золотые, быть может, еще бы и подсобили, но где же их взять, родимых? От того деваха черноволосая возражать даже не стала, не то что спорить, приняла все как есть: что награды им за демониц не будет, но и беду на себя в таком случае не навлекут. Собралась она вместе с патлатым, да и выдвинулись они в сторону противоположную башне.

совместно с Сажей

- Если бы в меня вселилась башня, мне сейчас было бы хорошо, - посетовал менестрель. - Так нет же, в меня вселился дух криворукости и заставил запороть эликсир! Дальше скорее всего будет только хуже, - он поморщился, потом тоже обернулся, но всего на мгновение - болью резанувшее по глазам солнце заставило поспешно заслониться рукой. Больше он таких экспериментов не ставил, благо в стороне башни пока всё равно не происходило ничего интересного. Некоторое время мужчина шагал молча, потом негромко сказал кому-то: - А, вот ты где, - и свернул в сторону. Прежде, чем Бур решила, что что-то не то в него всё-таки вселилось, и успела что-то предпринять по этому поводу, Музыкант выудил из-за мелкого и довольно куцего на вид кустика чехол с гитарой. Только вблизи становилось понятно, как она за ним поместилась - в этом месте в земле была глубокая рытвина, самое то, чтобы угодить в неё в темноте и переломать ноги. Видимо, Тьма в эту ночь оказалась достаточно благосклонна к своему адепту, чтобы этого не произошло.
- Всё у них будет... - повесив гитару на плечо, Морис довольно долго молчал, глядя исключительно себе под ноги, а сейчас словно сам с собой заговорил, а может, с утоптанным грунтом дороги. Голос у менестреля оказался вовсе не таким чарующим, как совсем недавно - сейчас он звучал тихо, хрипло, бессильно... неузнаваемо. Вопрос про "тех двоих" был задан столь давно, что собеседница вряд ли могла сразу сообразить, что это "пустынный эльф" решил на него ответить. - Если парень проявит инициативу. Он же её спаситель... - и снова замолчал, словно исчерпал запасы сил и желания к разговору.
Идущих навстречу отрядов он кажется вовсе не замечал, и уж подавно не замечал их взглядов, адресованных странной паре, возвращающейся от башни в этот ранний час. Ему было глубоко плевать, что думают эти охотники за наживой о тех, кто так и не переступил порога таинственной постройки. Думал ли он сам о своём отступлении? Морис пожалуй нашёл бы в себе силы удивиться такой формулировке вопроса, если бы кто-то надумал его задать, он ведь и не собирался сегодня попасть в башню. Но и о том, что собирался сделать и насколько ему это удалось, он сейчас думать не мог. Виной тому была нарастающая с каждым шагом головная боль, от которой его уже начинало подташнивать. Сначала он занимался самовнушением на тему того, что должен дойти до их ночной стоянки и сможет это сделать. Потом прислушивался к разливающейся по телу ватной слабости вкупе с противной дрожью. Он начал считать шаги, но сбился на третьей сотне. Начал снова, примерно с тем же результатам. Под конец даже на это сил не осталось, все они уходили на то, чтобы сделать очередной шаг. И ещё один. И ещё...
Он не мог даже поручиться, следует ли за ним Бурбарыш. Сквозь шум собственной крови в ушах он не слышал её шагов, а смысл речи вряд ли смог бы рассеять туман в сознании. И он далеко не сразу понял, что постепенно нарастающий новый звук не имеет отношения к его состоянию - то было журчание воды под опорами моста. Он медленно поднял голову и увидел прямо перед собой деревянный мост, а чуть в стороне - знакомый островок деревьев на берегу ручья. Морис не испытал ни радости, ни облегчения, сворачивая с дороги к долгожданному месту привала - на них у него попросту не осталось сил. Под деревьями он освободился от гитары и рюкзака, потянулся было к последнему, чтобы достать одеяло, но тело больше не подчинялось ему - оно оседало на землю. Сознание погрузилось в объятия Тьмы ещё до того, как голова шанки коснулась чуть влажного мха.

Когда в ну не то чтобы кустиках натыкаешься на мохноногую багбириху, довольно сопящую и крепко-крепко обнимающую то ли посеревшего, то ли позеленевшего полуэльфа, поневоле задаешься множеством вопросов. Вроде, это ли не пресловутые багбиры-душители? Да нет, полукровка вроде еще дышит. Одну под голову подложил, другой сверху прикрылся? О-хо-хо, будем считать, что показалось. И чего это они кажутся такими потрепанными? Нет-нет, об этом вообще думать не стоит. Может, следует просто пройти мимо и забыть об увиденном? Разве что из приличий, ведь увиденного не развидеть. Надо ли говорить, в чьей голове обитали такие вопросы?

Как бы там ни было, шум ручья неподалеку послужил для одной внешне абсолютно невозмутимой мечницы отличным предлогом набрать воды для того чтобы заварить немного чаю, а оригинальное зрелище - поводом нервов успокоения с помощью все того же напитка, как подметил бы бессменный шутник. Кроме того, один мудрец однажды сказал: ступая по любому пути в жизни, если посчитаешь себя лучше других, немедля оставь путешествие и начни все сначала; высокомерие есть ложный путь, потому что у каждого есть чему научиться; таким образом все мы неповторимо равны. Впрочем, Тсубаме пока что не была уверена чему именно следовало здесь учиться.

Мысль же «вот оно значит как дело обстоит, чем знакомая по представлению промышляет в свободное от цирковой рутины время» среди других усердно гналась мечницей прочь. В конце концов, она никого ни в чем не осуждала, да и как подметил бы в очередной раз бессменный шутник - портки вроде были на обоих и на положенных им местах (пусть даже у кого-то они и были подмоченными, сиречь, не высохшими). Кроме того, стоило посмотреть на все с другой перспективы, ведь некоторые следы отчетливо указывали мечнице, откуда пришли эти двое. А любая крупица знаний - особенно сопряженных с личным опытом, - строит прочный фундамент замка успеха.

Обретались подобные знания в том у знакомых тебе (не)людей, о чем красноречиво намекали Владыки Судьбы. Так, незнакомец и Бур с немалой долей вероятности очнутся примерно в одно и то же время по причине безграничного коварства Тсубаме, а именно - запаха вкусно приготовленной еды. Ведь плохо готовить - себя не уважать, а мечница уважала и себя, и вкусно поесть. И если разум порою не поспевает за телом, тогда мечница имела весомые основания считать, что путь к разуму двоих лежал если и не через их желудки, то уж точно где-то неподалеку. Конечно, это не могло обойтись без упомянутого чаю в особых традициях тех мест, откуда пришла мечница.

- «Доброе утро,» - будет первым, что эти двое от неё услышат. Хотела ли она сказать, что желала доброго утра? Утверждала ли мечница, что утро сегодня доброе - и неважно, что думали об этом сами незнакомец с Бур? Или имела в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми, или, быть может, испытала на себе доброту этого утра? А если и то, и другое, и третье с четвертым, то еще то, что в такое дивное утро можно отлично посидеть и попить чайку? А если предположить, что все разом, то не выходило ли, что таким нехитрым образом она искренне (а то и настоятельно) пожелала им не думать о плохом, а попытаться найти что-то хорошее в настоящем? Кто её знает?

Как подметил бы вновь бессменный шутник, вряд ли это сидящие в кустах по соседству сторонние наблюдатели. Впрочем, если бы таковые были, и их выдали урчащие животы из-за неторопливой террористической атаки вкусными запахами, это бы немало удивило Тсубаме.