В густом дремучем лесу было мирно и тихо. Сладкий точно фимиам воздух дрожал от сухого жара полуденного солнца. Изнывая от этого марева, Эйлид скрывалась в тени могучего дуба - величественного дерева, полного жизни и красоты, раскинувшего свои ветви над небольшим озером, в чашу которого из расщелины между камнями сочилась вода. Лёжа на спине, Фея разглядывала, как высоко в кроне, кустилась, запустив свои корни глубоко под кору хозяина, хищная омела. Её спутанные плети с узкими парными листочками, усыпанные ныне желтовато-белыми ягодами, походили на гнёзда небывалых птиц.
Бендейджид приходил к этому дереву именно за омелой. Почитая его священным, он мнил в нём достаточно силы, чтобы удержать её угасающую душу в этом мире. Эйлид с самого начала не разделяла его воодушевления и видела в старом дубе лишь плоть, терзаемую жадным чудовищем, которое готово иссушить свою жертву неутолимой жаждой. Но фея не имела права голоса в этом вопросе, что, впрочем, было уже неважно, ибо распри и споры утратили всякую силу - друид не являлся уже несколько лет. Достаточно долго для того, чтобы перестать ждать его визита. 
Пикси заклеймила колдуна старым обманщиком, обозлилась на эльфов и людей пуще прежнего. Её шуточки стали злее, и слава о непотребствах, случайных в окресностях, отбила у всякого охоту являться в эти края. Благо тильяри, ослеплённые гордыней, не придавали значения случайным свидетельствам и не являлись по её душу до сих пор.
Воспоминания о былом навивали на деву уныние, но она не желала предаваться этому чуждому для её сердца чувству, противилась ему из последних сил.
-Пришёл сюда в глухой ночи,
В глухой ночи
Ты это зря.
Ой, зря-а…
А-ха-а!
Эйлид поднялась на ноги и шагнула в озеро, приподняв подол длинной холщовой рубахи с коротким рукавом, подпоясанной ветвью омелы. Фея громко и фальшиво распевала беспутую песенку, нарочито растягивая гласные, потешаясь и кривляясь на все лады.
-Зелёные мелькают огоньки.
Кругом они!
То колдовство.
И зарево-о..
О-хо-о!
Искорёженые необычайным образом деревья стали лучшими декорациями для создания устрашающих иллюзий. Только вообразите! Тяжёлый и густой туман окутывает лощину, лишая обзора и путая незадачливых путников. Белёсые проблески и всполохи манят их, обещая убежище у костра более удачливого незнакомца. Скрежет, треск и нарастающий гул подгоняют вперёд, заставляя презреть осторожность. И, наконец, рагорячённый бегом от невидимой угрозы незадачливый эльф попадает в юродивые объятия тянущихся из самой сердцевины дерева рук и ног! Представьте эти восковые безмятежные лица… Да, Эйлид была довольна своим прибауткам и очень скоро забыла про горький привкус былых обид.
-Ты заплутаешь, пропадёшь,
Ой пропадёшь.
Скорей беги!
Кругом враги-и…
И-хи-и!
Фейри пританцовывала, стоя в воде у самого берега. Она выделывала ножками невероятные па, расплескивая кругом студёную воду.
-В трясине сгинешь, посмеюсь
Ой, посмеюсь, наверняка,
Всё наблюдая свысока.
Пока-пока-а…
Ха-ха-ха!
Она вспомнила побелевшее враз, искажённое безобразной гримасой лицо и расхохоталась заливисто, не таясь - привыкла к одиночеству и визитёров не чаяла.

Отредактировано Эйлид (Четверг, 3 января, 2019г. 19:52:32)

Не сказать, что игра в слова с самой собой могла оказаться занимательной настолько, чтобы перестать явственно воспринимать реальность. Однако, Эйлид совершенно не заметила, как к ней подкрался коварный и наверняка опасный эльф. Застигнутая врасплох его приветствием, фея отступила от берега, но тут же выбралась обратно - стылая вода слишком близко подобралась к приподнятому подолу, а ей совсем не хотелось расхаживать в воглой одежде.
- Так ли уверен в нашем родстве? Мне ты чужой. - Эйлид приняла вид настороженный и не спешила приблизиться. В конце концов, беседу можно вести и на расстоянии. Ей больше не нужно вплетать иллюзию в свой голос, да кричать, что есть мочи, дабы быть услышанной - хоть какая-то польза от превращения, которое в целом больше досаждало ей.
- Совсем меня не знаешь, а уже и защищать примеряешься? - Нет-нет, она не купится на эти уловки. - Звери? А что звери… - Фея пожала плечами и развела руки в стороны, копируя, даже передразнивая манеру незнакомца. - Их обмануть скорее можно, ведь они привыкли безоговорочно доверять своему чувству. Нет сомнения в их сердце.  - Эйлид обошла своего гостя полукругом, беззастенчиво рассматривая. Слишком редко ей доводилось вот так вот запросто побеседовать с кем-то. Обычно её проделки не предполагали ведения какого-либо диалога. - Да ты не трусь, если кто и намылится, я мигом отважу. - Она явно задиралась, уж очень ей хотелось похвастать своими умениями.
Из дальнейшей речи словоохотливого эльфа фея уяснила, что именно он и является создателем чудных деревьев. Завороженно наблюдала она, как творит мастер своё колдовство. Даже осмелилась прикоснуться к получившемуся образу. Находя в деревянной маске свои черты, дева восхитилась, воскликнула радостную ноту и захлопала в ладоши.
- Да-да-да! Скорее за работу! Надо состряпать побольше таких чудищ! - Эйлид подбежала к дереву поодаль. - Тут! - Призадумалась. Огляделась. - Нет, Тут! - Рванула в другую сторону. Она была полна новых впечатлений и ажитирована донельзя, никак не могла устоять на месте.
Комментарий по поводу платья пикси несколько озадачил. Рубаха досталась ей от подлого волшебника, захомутавшего её в фамильяры, и с той поры прохудилась изрядно. Навряд ли ветвь омелы придавала ей должной опрятности. А крылья...Надо же, эльф не признал в ней фейри, что даже немного огорчило Эйлид, ведь сама она не желала примерять на себя иные роли. Фея, и всё тут, даром что вымахала изрядно. - Платьице, значит. Ну я тебе сейчас покажу, платьице.
Непоседа недоверчиво посмотрела на плод в чужих руках. Уж больно он смахивал на гигантскую и незрелую еловую шишку. А они были нисколько не сладкие. Ей совсем не хотелось их лопать, поэтому предложение угоститься она попросту проигнорировала.
- Понравилась песенка? Возьму и ещё спою! К тому же, отдыхать скучно. Давай лучше поиграем? - С этими словами Эйлид принялась кружиться вокруг своей оси, дипломируя стишок собственного сочинения.
- Три маленькие феечки
Сложились по копеечке
Купили нить стекляруса
Побольше, на три яруса.
Она нахохлилась, сосредоточилась и принялась наводить морок, размахивая руками, чертя в воздухе незримые линии, и отвлекая эльфа незатейливыми и смешливыми строчками.
- Украсив ею ель в лесу,
Иголочки одев в росу,
Приманку сладить умудрились,
Признаться, ловко исхитрились.
И вот на полянке перед незнакомцем уже не одна, а целых три Эйлид, совершенно неразличимых друг от друга, повторяющих одни и те же движения, да тараторивших на три голоса.
- Искусно морок навели.
От правды кривду отдели?
Чтоб вместо сказочных даров
Горшочек полный черепков
Не приволочь к себе во двор
На радость этих трёх синьор.
Три женские фигуры принялись мельтешить вокруг скульптора и тоненько хихикать, приговаривая.
- Угадай, где кривда? Где правда?Угадай! Угадай!

Игра, которая должна была стать феерией, так и не сумела раскрыть своего потенциала. Вся задумка, переливающаяся разноцветными гранями в воображении Эйлид лопнула, словно мыльный пузырь, стоило только эльфу протянуть ей ладонь с предлагаемым лакомством. Морок развеялся, фантомы истаяли, а фея сникла, спав с лица. Разве кому понравится, когда ожидания рассыпаются пеплом, который скрипит на зубах каждый раз, как только приходится вспоминать о своём провале?
- Ты,  видно, служишь могущественным ведьмам, раз смог не обмануться. - Эйлид забрала у скульптора кусочки странного нездешнего фрукта, повертела один из них в руках, поднесла к самому кончику носа, придирчиво рассматривая, принюхалась и, наконец, ткнула пальцем в белую, как оказалось,  рыхлую мякоть. По всему выходило - съедобно. Насмелившись,  испробовала. Оказалось  мягко, сочно и сладко, настолько, что смогло сгладить все прочие впечатления.
- Никогда не слышала про Гаитан, род Линдонов и синдорей. - Если в словах и жестах Силта была ирония, Эйлид её не заметила по простодушию. Она отступила на шаг, изобразила одухотворённое лицо и представилась, сладив неуклюжий и неумелый книксен.
- Эйлид из леса Сельмирон. - Конечно же, у неё вышла лишь пародия на церемонии. Она не обладала должным умением. Более того, ей раньше и вовсе не приходилось кланяться.
Закончив с расшаркиваниями, фея примастилась рядом с эльфом, положив  все ритуалы меж ними свершёрнными.
- И ты, что же, тащился в самую чащу, чтобы творить своё художество? А бывает художество без мастерства ? Чем худо ремесло? И что это вообще такое ре-мес-ло? - Да, любознательности пикси было не занимать, потому на вопросы она не скупилась.
Эйлид прожила у Арданоса (мага, призвавшего её своим фамильяром) чуть больше месяца, но никогда она не видела, чтобы он творил что-то подобное,  воплощал чуткий замысел, достойный восхищённого созерцания. Старик вообще ничего не создавал, только карпел над огромной книгой, символы в которой были для Эйлид непонятны, да понукал ею без конца, точно прислужницей. Какая радость, скажите на милость, перекладывать склянки с места на место, стирая многовековую пыль? Правильно, никакой. Вот и добавляла фея веселия в колдовские будни посильно. И сидит теперь она тут неотлучная от почитаемого эльфийскими друидами дуба. Безрадостное, поверьте, обстоятельство.
- Каждое дерево леса волшебное. Чем эти от прочих отличны? - Эйлид беззаботно откинулась на спину и принялась изучать, как путаются лучи света в переплетённых, раздавшихся зеленью к середине лета ветвях.

Похвальба без преувеличений, сказанная в манере, которой можно безоглядно поверить, если тебе, конечно,  удалось в должной мере сохранить беззаботность, именно то, что нужно, для создания эйфории, способствующей доверительной беседе. Теша своё самолюбие расстановкой смысловых акцентов, Эйлид, конечно же, поверила каждому слову, загордилась и прониклась симпатией к новому знакомцу. К тому же, она отчаянно нуждалась в позитивном подкреплении.
Фея не решилась на эксперименты и, послушная чужому слову, методично выплёвывала косточки на траву, даром что выглядело это несколько неэстетично.
- О-о-очень! Вкуснее земляники, правда-правда! Вкуснее самого сладкого нектара, который только и бывает у медоносных цветов. - Довольнёханькая девчушка и не думала таиться, потому только усмехнулась в ответ и принялась разъяснять Ситу, разве что не сюсюкая, как перед неразумным дитятей.
- Говорю же, мне ты чужой, c дылдами не вожусь. - Заявление вышло категоричным, но из-за смягчённого тона оно навряд ли могло быть воспринято всерьёз, впрочем, как и любое другое заверение из этих уст. Историю своих непростых взаимоотношений с этими самыми дылдами уже совсем не крошечная, но всё ещё, вроде как, фея предпочла оставить невысказанной и сразу перешла к сути. - Откуда бы у меня взяться эльфийской ауре! Сам рассуди, ну? - Эйлид уже уяснила, что скульптор не признал в ней фею (понятное дело, мало кто мог похвастаться подобным знакомством, а если эльф и читал где про крошечный волшебный народец, то не ни за что не смог бы сопоставить это знание данности), поэтому старалась объяснить доходчиво. Пояснения, по мнению рассказчицы, вышли весьма и весьма исчерпывающими, акцентировать на них внимание более она не стала, а с головой погрузилась в размышления о вдохновенном мастерстве, названном её собеседником искусством.
-По всему выходит, что искусство - суть субъективной оценки невежды, вроде меня. Но разве так правильно? - Эйлид рассуждала, не разумея нюансов. Выходило у неё немного топорно, но без зла и неуместной скабрезности. -  Допустим, ты создал прекрасную статую, повторяющую мои черты настолько точно, что каждый в ней меня узнает, но мне понравится  иное, другая скульптура, создатель которой изменил пропорции тела, приукрасил, сгладил фактуры. И что же, его мы признаем мастером искусств, а тебя назовём ремесленником? Согласишься ли с подобным мнением? - То было лишь любопытство, размышления, в которые не вложено особого смысла, ведь нет нужды заботиться о впечатлениях, тем, кому предстоит расстаться без взаимных выгод.
- Ты, признаться, больше меня запутал. Или я сама запуталась. - Фея приподнялась на локтях и тряхнула головой, смешно фыркая и морща нос.
- Нисколько не понимаю твоего чувства, ненавижу эти проклятущие деревья. - Дева нахмурилась, озадачилась чем-то, но протянула руку за очередной порцией лакомства, не сумев устоять перед искушением. Уж очень по вкусу ей пришлась черимойя с Гаитана.
- Раз ты такой чуткий, послушай вон тот дуб, - Эйлид указала пальцем на опутанное омелой древо, - что в нём? Расскажи? - Она выжидательно смотрела на эльфа выразительными лиловыми глазами в которых легко можно было угадать мольбу о помощи.

На предположение Силта, касательно её расовой принадлежности, Эйлид только округлила глаза да вздохнула протяжно, тяжело. Недопонимание затрудняло переговоры, а она уж было понадеялась на то, что чудной и чуткий к магическим потокам эльф станет её избавителем.
- Это надо быть таким непонятливым! Ещё и обзывается всякими гномами. - Пикси не представляла себе, как выглядят эти самые чудики, но понадеялась, что пригоже и красочно, раз уж она, вся такая распрекрасная, с ними единообразна.
Похоже, Силт не огорчился её сомнениями, ему была не чужда самоирония, но тем не менее, он знал себе цену, был уверен в своих силах и, похоже, испытывал эмоциональную привязанность к искусству создания скульптур. Что же, у каждого должно быть увлечение по уму. Кому - то загонять простофиль в топи, посредством всяческих фокусов, а кому и творить самое настоящее волшебство, создавая из грубых на первый взгляд материалов нечто совершенно невообразимое. Как бы то ни было, её впечатлило умение эльфа, и не только потому, что оно могло быть использовано, как удачная декорация, в её шалостях, но и потому, что фейская мордашка, выглядывающая из массива старого дерева, показалась крошке очень даже славной.  Она признавала за эльфом право называться мастером, только не признавалась в этом в открытую.
Фея оживилась, стоило Силту подняться с земли и направиться к треклятущему дубу. Поедая очередной кусочек черимойи, Эйлид с любопытством наблюдала за действиями скульптора. Ей показалось странным, что он “разглядывал” дерево,  сомкнув веки, и чудным, что цвет его глаз изменился, приняв совершенно иной оттенок.
Допустим, то, что в дереве много магии, крошка знала и без него, а вот что эта магия по-сути вытянута деревом из окружающего мира, и, похоже, из неё самой, стало для Эйлид не особенно приятным открытием. 
- Подлые, подлые дылды! Привязали меня к этому трухлявым пню, чтобы подпитывать его магией и длить его дни! - Пикси отбросила корку в сторону и обтёрла испачканные руки о смятый и измазюканный в грязи подол.
- Э-э-эй, ты чего это... - Она приметила в руках своего недавнего союзника лук и стрелы. - Колдунство мозги отшибло, или в твоих ягодках сок от жары забродил, да разум повело? - Ой как она разозлилась… Разозлилась на Бендейджида, за его самоуправство, на Арданоса за его подлость и малодушие, и на Силта, за его не весть откуда взявшуюся агрессию. Её лиловые глаза стали необычайно яркими, а кожа приобрела едва заметное  сияние - так всегда случалось, когда пикси переполняли чувства. Тонкие крылышки волшебного создания приподнялись и затрепетали часто-часто, содружественно с бешеным биением её сердца.
- Я фея - сильф леса Сельмирион. А ты, ты...Ты коварный обманщик! -  Взмахом руки Эйлид обрисовала в воздухе круг, и её окружила стайка зелёных болотных огоньков, мерцающих  ярким пульсирующим светом. Их она и запустила в эльфа, точно колдовские снаряды, даром, что они не могли принести ровным счётом никакого вреда, разве что ослепить на мгновение. Заминкой, если таковая и возникла, фея попыталась воспользоваться, дабы улизнуть.

Эльфийская стрела пронеслась мимо со свистом, не задев, но всё же напугав Эйлид. Подобное разрешение конфликта было вдвойне обидно и исключительно несправедливо, ведь фея запустила в Силта всего лишь болотным огоньком, не причиняющим вреда, а тот кидался в неё снарядами с заострённым металлическим наконечником, и, если бы он того хотел, то непременно бы попал. Первый залп явно стал упреждающим, и крошка сим предупреждением прониклась в полной мере. Эйлид застыла, едва ли успев удалиться от обманщика - эльфа, развернулась на пятках, вжала голову в плечи и приняла в целом понурый, обиженный вид. Только брови хмурила сердито. Тон, которым были озвучены правила последующего диалога, снова вывел её из себя, и фея скорчила рожу, показав эльфу язык, выражая подобным нехитрым образом своё отношение к происходящему.
- Слова эльфа хватает не на
дольше, чем его угощения. - Буркнула она ворчливо, но хулиганить больше не стала - осознала опасность, исходящую от недавнего знакомца, и свою абсолютную беспомощность перед лицом этой самой опасности. Ох, как бы хотелось пикси ответить на замечание по поводу вероятности встречи с её сородичами что-то вроде: - Ха, никогда не слыхала, чтобы видели трезвых эльфов! Но злить скульптора еще больше благоразумно (и как так вышло)  поостереглась.
- Не-е-ет, про других я тебе ничего не скажу! - Она скрестила руки на груди, вздёрнула подбородок и сложила губки бантиком. Получилась очередная комичная рожа. - А это, - фея имела в виду свой дылдообразный вид и, как умела, на то указала, - всё из-за таких,  как ты! И вообще... - Отчего-то фее очень захотелось пожаловаться на свою нелёгкую долю, и она рассказала Силту историю своей жизни. О том, как жила беззаботно в ветвях старушки - Бузины. Как попалась в ловушку мага Арданоса,  стала его фамильяром и без лишних терзаний выпила незнакомое зелье,  одурманенная связующими фамильяра и призвавшего его мага чарами. Наябидничила про предательство ведьмаря и ритуал отлучения, после которого едва не погибла, расстворившись в небытие. И,  конечно же, не забыла про друида Бендейджида, привязавшего крошку к этому самому дубу и исчезнувшего восвояси, презрев тем самым их дружбу.
- Все меня бросили. Теперь я сама по себе! И чёрт пойми кто... - Фее вдруг стало себя до невозможного жалко, она захлюпала носом и принялась часто-часто мограть, чтобы сиюминутно не разреветься и не явить перед Силтом свою слабость.

-Ох-хо-хох..  - Тяжко и протяжно вздохнув, Эйлид плюхнулась на землю, скопировав в мелочах позу эльфа. Оружие он убрал и кидаться, похоже, передумал, но о чём - то глубоко задумался. На какое-то время воцарилось молчание, которого достало, чтобы зарождающаяся истерика экзальтированной до нельзя феечки сошла на нет.  Реветь ей расхотелось и очень скоро стало скучно наблюдать за течением чужой мысли.
- Я могу принять вид стра-а-ашного чудища! - Пикси оживилась, заёрзала на месте, всем своим видом выражая предвкушение демонстрации своих способностей. - Только ты опять достанешь свой лук. Никак пристрелишь с перепугу… - Она ужаснулась своей догадке и обеими ладошками прикрыла широко раскрытый рот. Застыла на мгновение, воображая, как это неприятно,  когда в тебя попадает эльфийская стрела, и передумала кривляться.
- Конечно недалёкие! - Громогласно заявила Эйлид, не разделяя нисколько опасения Силта. - Только и могут, что с деревьями разговаривать, а как накурятся своих трав, так они им и отвечают, представляешь!  - Выдала она, как на духу. Может и приврала где, но то для вескости слова и содружества во мнении, которое на данный момент было очень и очень кстати. Эльф поверил ей и даже собирался помочь. Нужно было немедленно закрепить полученный результат, и Эйлид намеревалась поддакивать каждому его слову.
- А ты тоже станешь ягодки, - она указала на омелу, - лопать и с дубом разговаривать?  - Так получилось, что ритуала единения ее духа с деревом фея не помнила. Не мудрено, ведь она едва ли не погибла тогда. Не способная к концентрации, крошка принялась донимать Силта всякими, порою даже экзотическими, предположениями о механике процесса избавления, сопровождая свой говор жестами и выразительными гримасами

Эйлид захохотала в унисон, стоило только только Силту рассмеяться. Это всегда бывает заразительным, особенно, если кто-то, кто находится в чудесном расположении духа, настроен к тебе дружелюбно и, к тому же, оценивает твои  таланты по достоинству.
- Да-да, может и пригодиться. - Проникновенно заявила фея. Она вообразила, как станет распугивать тех, кто придёт посмотреть на затейливые скульптуры Силта. Мысль о том, что скульптору не понравится вид разбегающихся кто куда зрителей, крошку не посетила. Погоня за признанием и всеобщим обожанием была ей чужда.
- Соус из омелы? - Она долго разглядывала спутанные ветви в которых угадывались мутно-белые небольшие ягоды. - Я бы ни за что не стала пробовать этот самый соус. - Решимость её была непоколебима, правда спорить или убеждать крошку в обратном никто, похоже, не собирался. Эльф как-то очень быстро переключился на поиски решения дел насущных, а коль скоро дела эти заключались в её освобождении, то и поспособствовать было нужно, как полагается. Эйлид к тому приступила с необычайным воодушевлением.
- Ну-у-у…Старик Бен был повыше тебя. Не могу сказать то ли от того, что таким родился, толи от того, что таскал на плечах оленью шкуру а к башке цеплял здоровенные рога.  - Она сложила руки особым способом, перекрестила их, широко растопырив пальцы, и приложила к голове, изображая этот самый головной убор. - Ходил он опираясь на замшелую палку,  а в спутанных волосах завсегда торчали еловые иглы, веточки и чёрт знает что. Ну, в общем, обычный, ничем не примечательный друид. - Не отнимая сложенных рук от головы, Эйлид принялась расхаживать вокруг Силта  туда-сюда. Она забавлялась и в любой мелочи находила повод для шутки. Остановилась фея только тогда, когда эльф снова достал стрелы. Насторожилась. Прекратила кривляться. Правда, со стороны не очень-то было похоже на то, что он снова собрался кидаться, колдовал над ними что - то с задумчивым видом. Эйлид не стала отвлекать его от такого важного занятия, мало ли наворожит ещё чего не того, а ей,  как водится, ни за что достанется.  Пикси подошла со спины Силта, вытянулась, встав на мыски, и наблюдала его работу молча,  что стоило ей немалых усилий. Может именно поэтому, как только он закончил, на него обрушился ворох вопросов. - А что это ты делал? Зачем тебе стрелы? Какое колдунство ещё умеешь? А меня научишь?

Никаких сомнений - описание старика Бена нисколько не впечатлило Силта, как и кривлянья экзальтированной донельзя дамочки.
- Волшебной палочки? А что это? А зачем это? А… - Умолкла фея только тогда, когда ей вручили невероятной красоты штуковину с затейливым изголовьем из соцветия наконечников стрел, похожих ныне на самую настоящую звёздочку. А если её ещё и повертеть, то отсветы и блики создавали иллюзию мягкого, мерцающего свечения. Занятная вещица. Нет, правда, на изучение одной только рукояти у Эйлид ушёл бы не один десяток минут, если бы эльф не упомянул опрометчиво о метаморфозах, ожидающих пикси с обретением этой самой штуковины, рассеяв её внимание.
- Сильнее самой королевы Лицинии? - Прошептала фея с придыханием. Она представила, как возвращается к старой бузине и отдаёт дань своим застарелым обидам, вымещая злобу на каждом, кто сдуру попадётся ей на пути при помощи дара своего нового знакомца, разумеется. - Хороший подарок Силт из Долины снов. - Эйлид примостила палочку к поясу из переплетённых гибких стеблей омелы.
- Оленя? Настоящего? Живого? - Маленькая хулиганка задумалась, соображая, как лучше сладить дело, и после нескольких минут размышлений уверенно кивнула.  - Смогу.
На самом деле, всё могло оказаться куда сложнее, ведь Эйлид  никак не удалиться от своего дуба дальше чем на пару лиг, и вполне могло статься, что прямо сейчас никого оленя поблизости не окажется. Но пикси повезло. Совсем неподалёку она встретила грациозного зверя, да ещё какого - шестандцатиконцового! Его ветвистые рога, точь в точь повторяли те, что Бен носил на своей голове.  Фейри быстро сообразила, что к чему, и откуда-то исподволь зазвучал охотничий рог, а потом ещё один и всё ближе, ближе. Олень сорвался с места и бросился опрометью в сторону поляны на которой и пребывал Силт. К звукам рога прибавился звонкий лай собачьей своры, он подгонял, не давал зверю сменить направление, ускользнуть.
- Лови его! Лови!  - Завопила Эйлид, выскочив из полеска следом за взмыленным шестандцатиконцовым. От бега по его следу она запыхалась, разрумянилась и приняла ещё более растрёпанный вид.

Отредактировано Эйлид (Пятница, 22 февраля, 2019г. 15:04:14)