Пожалуй, в жизни Элайдрин-ученого было две страсти: гоблины с их великой цивилизацией в прошлом и Гаитан в его манящей таинственности в настоящем. И если с первым проблем не было - экспедиции проводились достаточно часто, Элль могла учиться не только по книгам, но и фактическом материале, то вот с последним было туго. Отправлять ее на Неизведанные земли дядя явно не собирался. И было бессмысленно его убеждать - он твердо стоял на своем. Нужно ли говорить, что любую лекцию по Гаитану Элль не пропустила бы ни за какие коврижки?
А потому она была тут. Сидела рядом, на стуле, повернув его спинкой вперед, сложив руки на ней, а сверху водрузив голову. Сидела, не сводя глаз с дяди и ловя каждое его слово.
- Аяхуаска, лиана смерти - это традиционное лекарственное средство шаманов Аббараши.
Ну вот, первая фраза - и у нее уже вопрос. Нет, в целом Элль представляла себе, кто такие эти Аббараши, но хотелось информации больше. Поэтому, улучив момент, она задала свой вопрос:
- Аббараши - это же союз народов, так?
Дождавшись кивка от Дориана, Элль продолжила свою мысль.
- А шаманы чьи были? Я как-то слабо могу представить себе гарпий, варящих зелье... И вообще, они же вроде агрессивные... Или уже нет?
Впоследствии у Элайдрин возник еще один вопрос. Он разжигал любопытство, и девушка едва смогла дождаться окончания повествования, чтобы вновь прервать лектора своим вмешательством.
- Ты говорил, что общался с шаманами... Что просил приготовить "Лекарство для духа". Но так и не сказал, удалось ли найти такого... Или пришлось все самим осваивать?
Вопросов было много, очень много. Почему племена были дружелюбны? Почему решили рассказать свой секрет? Почему провели "инициацию" чужакам?

Элайдрин. Как всегда любопытна. Алхимик на мгновение растерялся, он не знал, как поступить. С одной стороны, поить собственную племянницу отваром не больно-то и хотелось, но с другой - выгонять ее на глазах у всех было неверным. Да, сложная задачка. Вот почему с женским полом всегда все так сложно?
- Шаманы Айтов и Орни.
Судя по реакции слушателей, они не очень-то поняли, про что только что им поведал Гроуз. Хорошо, придется пояснить.
- Племена Аббараши занимают существенную часть Неизведанных земель, почти весь восток принадлежит им. Аббараши это не одна раса, это странный союз множества совершенно разных существ. Многим он кажется противоестественным, но он существует и существует уже долгое время. Племена Аббараши слились из трех рас: гарпии, сиффириты и орни. Позже к ним примкнули айты.
На старой доске куском мела алхимик начал чертить уверенные линии, которые при некотором воображении могли сложиться в образы тех, о ком он говорил.
- Орни почти люди. Внешне их различить очень трудно, но разница все же есть. Во-первых, пальцы у них трехсуставные, куда более длинные и подвижны чем человеческие. Их ногти могут выдвигаться на пять-семь сантиметров, они не ломаются, как многие думают, при должной сноровке орни могут пробивать ими тонкую кольчугу. На ногах же всего четыре пальца. Телосложение в основном худощавое, женщины куда сильнее и подвижнее мужчин. Цвет волос орни разнится от белых до коричневых, глаза могут быть самых невероятных цветов, но всегда одинаковые и однотонные. В подавляющем большинстве у мужчин глаза желтые, а у женщин все оттенки красного.
- Айты – гении управления развития. Они способны при рождении переломать ребенку кости (естественно под воздействием магии), а потом дать им срастись невероятным образом. Они полностью контролируют развитие своих детей.
Дальше алхимик поведал, что поначалу действительно было сложно обосноваться на материке. Но потом некоторые из племен стали проявлять интерес. Началась бартерная торговля товарами. И как раз в один из таких обменов, группа ученых была удостоена чести пообщаться с шаманами.
- Мы еще не были им друзьями, но и врагов в нас не видели, - пояснил Гроуз.

Что дампир забыл в университете, да еще на момент лекции, было загадкой для всех, особенно для самого Лезвиона. Он помнил крики глашатаев, листки с ровным текстом, призывающие повысить свои знания. Решив, что получить новые знания не поздно никогда, дампир отправился в путь. Хаккар, как же он тогда ошибся! Темы лекций, мягко говоря, не входили в круг его интересов. Давно ушедшая цивилизация гоблинов и их современная жизнь вызывали лишь зевоту. На их фоне какие-то мистические техники каких-то неизвестных шаманов выглядели даже интересными. С некоторыми проблемами найдя алхимическую лавку внутри университетского городка, дампир устроился на задней скамье. Засыпать он начал уже со второго предложения. Лектор рассказывал хорошо, как говорится с огоньком, вот только тема была слишком далека от юноши, привыкшего решать свои проблемы на языке силы. Правда, когда речь зашла о лечении духа, дампир немного оживился. У него была одна рана, которая не затянулась до сих пор. Если же этот человек не врал, то приготовленный отвар мог ему помочь. Да и познание собственного тела выглядело заманчиво. Пока лектор отвечал на вопрос какой-то девицы, рассказывая о различиях между разными полами каких-то аббараши, дампир размышлял.
Рисковать, не рисковать. С одной стороны очень даже полезная штука. С другой - если он врет, последствия будут плохими. Хотя если бы он был лгуном, то его бы сюда не пустили бы. Или пустили? Альтанар испытывает новые разработки на подопытных кроликах? Да нет, не так. Слишком открыто, слишком значимое событие. Допустим, что он не лжет и в его руках универсальное средство, лечащее все. В таком случае удача повернулась ко мне лицом.
Когда алхимик вызвал желающих попробовать получившийся сироп, дампир поднялся в числе первых. Слова о будущей рвоте еще больше насторожили Лезвиона, но отступать он не привык. Взяв с собой один из тазиков, он подошел к котлу и смело зачерпнул предложенную жидкость. Несмотря на название, отвар оказался не сладким. Так же его нельзя было назвать противным, скорее интересным. Просить добавки Лезвион не стал, все же вкус крови был ему ближе. Алхимик ничего не говорил про запивание, поэтому дампир уселся у открытого окна и стал ждать. Мысли лениво текли в голове, сменяя одна другую.
Хм, интересно, может мне кого-то прицельно обблевать? Что-то вроде взял и не рассчитал, приношу извинения. Нет, что-то нет настроения. Хотя жаль, могла бы получиться интересная шутка.

Маг изменил позицию и сел ещё удобнее, воспринял не очень длинную историю о получении этого чудо припарата. Затем попытался нстроиться на волну Аяхуасаки.
Столько монстров живут в одном месте, в джунглях, интересно, как они там друга друга не перебили. Вообще не вериться. Но я это запомню, этот факт интересный.
Маг продолжал с интересом слушать речь лектора. Он хотел побыстрее попробовать этот отвар, запах которого, разнёсся уже по всему помещению. Он не сводил глаз с котла
и попутно слушал. После того, как отвар был готов и мага посвятили, что у него будет рвота, он с некой странной радостью взял тазик и попросил дать ему выпить. У Закена даже начале появляться идеи, как ему этот отвар поможет.
Интересно, я смогу получить знания таким образом? Я немного прослушал, но не беда. Мне вот интересно, что же я увижу, когда это выпью. По крайней мере, узнать как связаны мысли и тело, очень заманчиво. И психику изучить само собой.
Когда Закену дали попробовать чудо сироп, тот вернулся на своё место и стал готовиться к рвоте. Тазик был на готове, Нужно было только подождать десять минут.
Время для Закена медленно тянулось из за ожидания чего - то невероятного, попутно с готовностью к рвоте и чрезмерной активности мага.
Как же долго тянется время, я хоть и не обдумал, как буду тошнить, но чем раньше начнётся, тем раньше закончиться. 
Эта мысль наталкивала Закена и на другую.
Хм, это как миниум не приятно будет рвать при всех. А если испачкаюсь, то совсем будет не приятно. Лучше отвернусь ка я от всех.
Закен на стуле сделал поворот на девяносто градусов в право, а т.к. он и так сидел на самой правой парте, другие присутствующие теперь видели его спину.
А что бы не умереть со скуки, считал, сколько секунд пройдёт до того как его стошнит.

Конечно, блевать - было не самой привлекательной идеей, но так было нужно и так было интересно. Надежда на то, что орочий организм сдюжит отраву с таким не слишком приятным вкусом - была, но с каждым характерным звуком, раздающимся то справа, то слева, она угасала с фантастической скоростью. Глаза Рорка погасли, когда комок начал подкатывать к горлу и нога в кожаном сапоге интуитивно подвинула тазик поближе. Секунда, две, три, - кажется пронесло? А нет, тяжелый вздох и глазки наполнились слезинками, когда орк подался вперед, склонившись над тазиком. Тот был загадочно-красного цвета. "Ох какой красивый тазик" - хотел было сказать Рорк, но получилось немного иначе.

- Бль.. быль.. блюююээээ...

***

Вскоре феерия красок и путешествий за грань захлестнула сознание орка. Еще один рвотный позыв и Рорк рухнул на колени у тазика, впиваясь обеими руками в пол. Глаза слипаются, кажется, еще секунда и голова с раскрытым ртом окажется в красной емкости, заполненной содержимым желудка. Но нет. Ведомый огненным змеем, орк откидывает голову назад, чувствуя как та оказывается на мягком сиденье. Время начинает ускоряться, а сознание отделяется от тела, намереваясь странствовать вне орка. Не чувствуется вес, невероятная легкость наполняет душу и та бесстрашно вырывается из оков плоти, взлетая вверх к потолку. Левый глаз моргает последний раз и закрывается, срезая часть видимой картины. Правый продолжает слезиться, но дотянуться до него рукой не получается. Та лежит на полу с раскрытой ладонью, не в силах пошевелиться. Пара мгновений и второй глаз оказывается закрыт - тяжесть наливается в веки, в то время как душа окунается в мир, полный ответов на все вопросы.

Отредактировано Рорк-гхор (Понедельник, 3 октября, 2011г. 18:22:12)

Я здесь уместен, как на ковровой дорожке коровья лепешка,
Как на выставке собачьей бездомная кошка.(с)

Нет, ну я конечно понимаю зачем...но зачем?!!!.. Мысли Варена на сегодня особой логичностью не отличались. Но его можно простить – настроение было ни к черту. Нет, начиналось все вполне безобидно, даже радужно – в кузне сегодня был выходной, два других подмастерья помогали хозяину вести дела, а значит, сегодня был день Большой Уборки. Варен, как всегда, встал пораньше – но на этот раз его планы насчет приведения домашней разрухи в порядок были жесточайшим образом сорваны. Ивэйн, которая даже саму возможность получать удовольствие от уборки называла извращением, вечно воевавала с его привычкой поддерживать дом в аккуратном состоянии с отчаянностью солдата, сдававшего врагу улицы столицы. Вот и на этот раз она поступила коварно – проснулась рано. Варен даже полы не успел вымыть, как на пороге залы (Варен в планировках домов не особо разбирался, поэтому называл ее просто большой комнатой) появилось это заспанное и лохматое созданиеи громогласно объявило, что они отправляются в какой-то университет. Сначала Варен думал, что она шутит. Потом думал, что она сошла с ума. Потому что ей в университет нафиг не надо – она и так умная (еще б аккуратной была – цены бы не было ей), а ему бесполезно – ибо его в образовательном плане только могила исправит, а всяким учебным заведениям это не под силу. Но Ивэйн была непреклонна, а когда Ивэйн бывает непреклонна, это значит, что преклонить ее к другому мнению не удастся. Совсем. Правда. Хотя Варен все равно попытался – осознавая тщетность попыток. Он пытался быть убедительным – но ораторское искусство и обоснованная аргументация умерли, раздавленные кованным сапогом универсального ответа «надо!». Он пытался просить – но в данном случае Ивэйн была прямо заинтересована в том, чтобы уборки не состоялось. Он пытался грозится, но быстро спасовал перед вполне выполнимой угрозой получить в одно место, на котором приличные люди сидят (можно подумать, неприличные сидят на чем-то другом), огненным шаром.
  В общем, пришлось идти... тут Варен пожалел только об одном – что он не родился улиткой. Потому что только тогда он имел какие-то шансы не умереть от ожидания, пока одна магичка собиралась. Он уже начал всерьез подумывать о том, чтобы сделать уборку, пока ждет – как наконец-то спутница появилась и как ни в чем не бывало поторопила парня – как будто это из-за него они не сдвинулись из дому за последние полчаса. Мысленно возмутившись женской непоследовательности и вообще – женищны! – Варен последовал за подругой. Как ни странно, добрались они без приключений, хотя при отправлении он был готов поклястся, что Ивэйн выведет их хоть к подножьям Кхазад-дара – куда угодно, только не в пункт назначения. Но видимо получасовые сборы заключались во внимательном заучивании карты – других причин для таких долгих сборов и, главное, тому факту, что они пришли куда надо, Варен просто не видел.
  В университете парень, понятное дело, никогда раньше не был – где в его родных местах взяться университетам? Поэтому внутри старался держаться поближе к Ивэйн и как-то оробел. В незнакомых и людных местах он всегда чувствовал себя неуютно. Когда началась лекция, юноша слушал внимательно – сперва из вежливости,  а затем и правда заинтересовавшись. По дороге Ивэйн сказала ему, что лектором будет какой-то важный товарищ в столице – Гроуз как-то-там. Варену эта фамилия ничего не сказала, ибо он в городе жил относительно недавно, и знал далеко не все. Одно он знал – рассказывать этот человек умел. Действительно интересно и информативно. Спустя какое-то время парень окончательно перестал жалеть, что пришел сюда. Снова нервничать он начал, когда дело дошло до практической части. Ивэйн, как обычно, стремилась влезть во все нелегкие – и эту вот нелегкую в виде сиропа пропустить ну никак не могла. И хотя Варен и ворчал, что ничего веселого и интересного в тошнотворных микстурах он не видит – отказаться не решился. На вкус непонятная штука оказалась очень даже ничего – оставалось ждать результата. А тот не заставил себя долго ждать.
  Нет, парень обычно не жаловался на слабость желудка – тот у него был крепкий, всякое выдерживал за год скитаний, особенно в первые месяцы. Но когда речь идет о средстве, которое подразумевает, что тебя стошнит – тебя стошнит. Каким бы стойким желудок не был, с алхимией тягаться трудно. Но интересным было вовсе не это, а эффект, наступивший вскоре после первых симптомов. Голос лектора, вещавший про космические дали, доносился через стремительно утолщавшуюся подушку.
***
А вскоре пришли эти самые космические дали – для Варена они были очень простые. Душа, свободная от обузы, которой с высоты ее полета казалось физическое тело, взлетела ввысь и юноша смог потрогать небо – холодное, ченое небо с выпуклыми фонариками-звездами. Он всмотрелся в одну из них – и вихрь светящейся жетой пыли внутри этого миниатюрного фонарика внезапно напомнил ему что-то... что-то, чего он еще не знал, но вдруг понял. Что так выглядит Вселенная – их собственная. Таким же шариком на небе другой, большей вселенной... и как только Варен осознал это, вселенная-фонарик внезапно разрослась – или он уменьшился? Одно созвездие, другое – полная свобода. Эта вселенная принадлежит целиком ему... Одна планета -  с красным солнцем и желтокожими людьми. На самом деле они зеленокожие, но красный дневной свет окрашивает их в желтый. Другая планета – даже не планета, ибо земли там вообще не было – а гиганская капля воды, размером с планету. Внутри которой безумно красивый мир подводных светящихся растений и животных сам напоминал еще одну мини-вселенную... третья планета, четвертая, пятая. Вторая вселенная, третья, четвертая. Внезапно эйфория закончилась и стало страшно – Варен увидел громадную черную дыру, поглощавшую все – даже солнечный свет. Одну планету за другой, вселенную за вселенной, эта черная бездна, как болезнь, зараза в бесконечности космоса, поглощала без остатка всю его карсоту и гармонию. Варену было страшно – его тоже стало затягивать внутрь этого черного пятна, но неожиданно пришла помощь. Сначала Варен думал, что это комета – но вскоре оказалось, что это странный змей, излучавший звездный свет. Тот протянул свой хвост приглашающим жестом – Варен не преминул возможности ухватится за оный, и змей потащил его к выходу, обратно в тело.
***
А тем временем у бесчуственного тела юноши начались серьезные проблемы. Приступы судорожного кровавого кашля – чисто рефлекторного, сознание в нем даже не учавствовало. Болезнь легких, месяцами точившая его изнутри, дала очередной приступ.

Ну, по крайней мере, алхимик предупреждал. Хаккар, опять приступ! Да сколько же я съел? Фух, вроде отпустило. Наверное, стоит лечь. Холодно, почему так холодно? Сейчас же не зима. А что сейчас? Последнее что вспоминается, это лето. Поляна, залитая солнцем. Что за, где я?!
Боль пронзила тело дампира. Лезвион ощущал себя сторонним наблюдателем, будто перед ним играли театральную пьесу. Вот только главную роль исполняло его тело. Мириады глаз, смотрят, исследуют, помогают. Коллективный разум или каждый есть личность? Бесконечная мудрость или вечный хаос? Дампиру казалось, будто он не покидал свое тело. Обычный путешественник, каких великое множество. Вот только вместо пыльной ленты дороги перед ним расстилаются тысячи миров...
Огромный город из камня и стекла. Тысячи удивительных машин, стрелой рассекающих алое небо. В этом мире наступал закат... странные существа, несколько рас. Огромные красные создания, похожие на горилл. Четверорукие жабы, с первого взгляда внушающие недоверие. Непонятные комки фиолетовой слизи, пародия на обычных людей. Последнюю расу дампир не успевает рассмотреть, мир подернулся дымкой, которая тут же исчезла, сменив пейзаж...
Маленькя крепость или большой форт. Стены, центральная башня, осадные орудия - все сделано из фиолетового металла. Дико, непонятно, и вместе с тем - гармонично. Защитников мало, всего несколько сотен остроухих воинов, закованных в странные доспехи. Каждый из них напоминал ходячий арсенал. Багровое пламя освещало пространство. Сигнал рога, все моментально оказались на одной из стен. Каждый держит арбалет, они готовятся отбить штурм. Краем глаза дампир замечает атакующих - несколько тысяч людей, своим более похожих на банду, чем на армию. Слитный залп арбалетов, по переднему ряду словно ударили гигантским молотом. Атака захлебнулась, не успев начаться. Лидер защитников что-то прокричал, но его слова заглушила вновь появившаяся дымка...
Огромная равнина, ставшая полем сражения. Две армии, непохожие на виденные Лезвионом. С одной стороны всадники на хищных ящерах, сотни, если не тысячи. Одетые в какие-то шкуры, они готовились к атаке. С другой всадники на ящерах, в несколько раз превосходящих своих врагов. Длинные рога животных, ладные доспехи всадников должны были не оставить сомнений в исходе битвы, если бы не их мизерное количество. Патруль, нарвавшийся на орду. Знакомая дымка привычно закрыла две армии...
Стадион, наполненный десятками тысяч зрителей. Поле, превосходящее по размерам любую арену колизея. Тысячи криков, посылающих хвалу и проклятия. Два человека на разных концах поля и два существа в центре квадратной арены, дерущихся вместо людей - дракон и нечто, напоминающее человека. Вот только голова у него другая, все тело вытесано из камня, да вместо рук растут клинки. Команда на неизвестном языке. Дракон посылает в своего врага струю пламени, принятую на клинки. Вторая команда и каменный воин идет в ближний бой. Исход атаки вновь закрывает дымка...
Миры, десятки, сотни, тысячи миров. Цветная лента перед немым зрителем. Картинки меняются все быстрее, открывая невиданные зрелища: взрыв звезды, ярчайшая вспышка на несколько минут лишила зрения; тысячи черных тварей, называющих себя орками, штурмуют какой-то город. В воздухе разлита горечь, чувствуется, что защитники успели себя похоронить; два космических крейсера (откуда-то пришло знание об увиденном) сошлись в смертельной схватке. Один сделал ставку на орудия, послав во врага облако плазмы. Две кварковые торпеды стали ему ответом. Сколько их было? Сколько он был безмолвным зрителем? Когда он понял, что мертв? Хаккар его знает. Дикий интерес сменило равнодушие. Усталость. Хочется спать, но он не может закрыть глаза. Ощущение, будто из него что-то уходит. Хорошее, плохое? Не понять. Оно потеряно, навсегда. Необычная легкость, охватившая все тело. Хочется плакать и смеяться. Хочется жить, до смерти. Парадоксы захватили сознание. Зачем ему жить? Ради чего? В жизни дампира нет любви, там очень мало дружбы, зато много врагов. Холод, ненависть, боль. Ответ приходит внезапно - чтобы найти то, ради чего жить. Встретить ту единственную, ради которой не жаль отдать душу. Найти верных друзей, на которых всегда можно положиться. Провести жизнь в сражениях с достойным врагом, никогда не нанося последнего удара и умереть под руку с ним. Вечный поиск, быть может, в этом заключается смысл жизни? Дампира настигло ощущение, будто он летит в длинном тоннеле. Впереди появляется искорка света, с каждым мигом разгорающаяся все ярче. Ощущение полета пьянит, хочется, чтобы это продолжалось вечно. Свет все ближе, и не понять, что ждет его за ним...

Тысячный пост 0_о

Отредактировано Лезвион (Вторник, 4 октября, 2011г. 17:50:56)

Главное правило реальности - не запутаться в своих иллюзиях. (с)

Что такое смерть? Конец всего, небытие, райские кущи, вечный пир в кругу прекрасных гурий или бесконечное ничто, в котором исчезает и растворяется сознание, поскольку мыслящий не верил ни во что и ни в кого кроме самого себя? Кто мог бы ответить на этот вопрос? Отдавшие богам душу, но за шкирку вытянутые на этот свет целителями больные? А кто скажет, что это был не бред запнувшегося на грани своего функционирования мозга? Галлюцинации агонизирующего подсознания, отчаянно не желающего принять конец существования своей оболочки? Или быть может смерть - это древняя богиня забытого народа, что предстает перед своими жертвами в образе седой старухи с косой или же худенькой девочки с большими печальными и всепонимающими глазами? Трудно ответить, что есть непознанное - не познав. Чтобы узнать, нужно всего лишь умереть. А потом умудриться вернуться - из-за грани, неся в себе воспоминание о том, чего не было или что могло бы быть. Но почему, почему, если попытаться расспросить вернувшихся, у каждого будет свой рассказ, свое воспоминание? Каждому свое? И нет, что-то подсказывает, что этот каждый все-таки не станет делиться увиденным за гранью, и оставит эту грезу, этот мираж, кошмар, видение - кому что будет дано - лишь при себе, наедине с собой, для своей памяти. И не только в здоровой доле свойственных большинству разумных эгоизме будет дело. Просто... Впрочем, нет, совсем не просто. Слишком уж затрагивающим глубинные струны души будет то видение... смерти?.. а таким не делятся, такое не откроют чужаку и умолчат при близком. Только под грифом "совершенно секретно" и только для внутреннего пользования. А если прикрыть глаза наедине с самим собой, то можно представить, как бы оно могло быть для одного отдельно взятого человечка в одном отдельно взятом случае. Попробуем?
   ...Мира больше не было. Все исчезло во внезапной вспышке, разорвавшейся в сознании и что, казалось, взорвала весь мир. А может, так и было? Но некому ответить, вопрос не прозвучал да и не было еще слов, они не родились... Ничего не было, не было мира, не было точки, от которой можно было бы считать центр вселенной, не было и этого слова - вселенная...
   Серый туман, клубящийся вокруг. Ни ориентира, ни неба, ни даже земли под ногами. Только огонек сознания, вспыхнувший в мире, которого нет... Существо вздрогнуло, шевельнулось. Получилось! Существо... существовало? Ведь если есть движение, есть чему двигаться, есть суть - что-то, что можно принять аксиомой за центр вселенной, за точку отсчета. В движении зарождалась мысль, а может и существо родилось из этого самого первого движения. Ведь когда мира нет, любой закон мира осуществим, потому как нет условностей, сковывающих рамками тебя и все вокруг.
   Кто я? Вопрос возник в пустоте... Уже не абсолютной, ведь там был туман, было движение и было существо, которое в этом родилось. Мысль не может существовать по себе, нужен ее носитель - это знание приходит откуда-то из самых глубин существа, что целое мгновение или всего лишь вечность тому возникло в движении. И тогда появляется что-то, что существо называет телом. Пустое слово, несуществующий образ понятия "тело" рождается в тумане и то, что раньше составляло суть и было движением, замирает, обретает границы, контуры... себя? Тело. Какое оно? Нет ограничений и нет условностей - то, что должно стать телом формируется из не рожденных воспоминаний существа - легкое, почти невесомое... У него должны быть крылья. Существо хочет этого, еще не зная, что же это означает - крылья, и они появляются, размах движения, чего-то невыразимо прекрасного, что всегда подспудно зрело... Всегда? Значит, что-то было и до? Что-то, что было до тумана и первого движения в нем? Ведь откуда-то берутся слова и образы, законы и понятия, что формируют новый мир и становятся его сутью? Будущее? Существо не хочет его помнить. Прошлое? Оно еще не родилось, его не понять... Но каждый образ и возникающий символ отзываются нерожденным воспоминанием, вызывают такое странное чувство... Чувство... Любопытство. Да! Новое слово, новый закон, новое желание. Я хочу знать... И еще не созданный мир замирает, ожидая чего-то, что изменит его, что даст новые слова и подарит законы, нарисует ограничения и пропишет красками суть.
   Мерный шорох крыльев за спиной, вокруг которых струится завитками туман. Существо протягивает руку к туману, желая познать его, ощущая заполнившее суть первое из чувств - любопытство. Когти режут туман рассыпающимися ломтиками, просеивая сквозь тонкие пальцы серебристую пыльцу, которыми осыпаются кровоточащие клочья туманного мира. Казалось, существо просыпало лишь горсть светящейся пыли, но внизу, под босыми ступнями возникает чуть мерцающая тропинка, начинающаяся у самых ног и исчезающая где-то вдали, петляя среди клочьев начинающего редеть тумана. Интересно... Серебристая пыль тропки приятно холодит ступни и прямо стелется под ноги, зазывая сделать шаг, еще один и еще...
   Быстрее! Бежать, наперегонки с не родившимся временем, взметывая полуосязаемыми крыльями туман, едва касаясь кончиками пальцев земли и смеяться - смех осколком битого стекла рассыпается вокруг, подхваченный ветром рвется вверх, к далекому бездонному небу... Небо?! Безумный бег - рывком - сменяет абсолютная неподвижность, глаза широко распахиваются, впитывая великолепие темно-синего бархата неба. Не так, чего-то не хватает... Захлестнувшее тело эйфорию сменяет печаль - темно-синей глубине не хватает чего-то жизненно важного, необходимого как мысль в первородном тумане... Существо склоняется к земле, набирая полные ладони серебрящейся пыли, просыпающейся сквозь пальцы обратно. Поддавшись глубинному порыву, дунуть на мерцающие переливы богатств в своих руках - и подхваченные ветром они взмывают ввысь, к одинокому и пустому небу, чтобы причудливой вязью рисунка зацепиться за темный бархат и остаться там. Я буду называть это звездами. Налюбовавшись, опустить глаза на тропинку, что подарив небу холодный манящий свет утратила свой блеск. Но дальше, нужно идти, нужно узнать, что же впереди...
   Туман раздается в стороны, открывая небольшой кусочек пространства. Тропинка теряется в зеленой траве, что так приятно щекочет ступни. Высокая, почти по колено, сочная, мягкая. Крылья темными клочьев тумана царапают верхушки трав, и существо решает, что время крыльев прошло. Прощальным шорохом с ноткой грусти в груди они исчезают. Дальше. Впереди туман нехотя расступается, являя сколько-то камней слишком ровной и правильной формы, раскиданных по периметру в хаотичном порядке. Заинтересовано податься вперед. От места веет спокойствием и легкой грустью. Подойти ближе, рассматривая странные выщерблины на каждом из камней. Все они имеют что-то общее, несут... Информацию? Что? Когтистые пальцы касаются щербинок, с интересом скользят вдоль каждой, пытаясь понять... Буквы, цифры... Знание вливается верткой струйкой в сознание - значки и закорючки складываются в строго определенные символы, каждый из которых несет что-то свое, но вместе они складываются в новое значение, на ступень превосходящее каждый отдельный символ. Удивительно... Существо коснулось каждого из символов на каждом из камней. Понятия времени не существовало, это могло продолжаться от бесконечности до мига... И так же быстро закончиться. Сожаление - ведь это было так увлекательно и все закончилось. Сожаление-печаль-надежда. Три чувства вспыхивают одновременно и медленно растворяются. Место принесло кучу новых слов, понятий и образов, что вспыхивают перед глазами и не торопясь осесть на дно сознания, вертясь многими гранями смысла перед глазами. Это место давно пустовало и целую вечность не ведало присутствия ни одного из живых существ. Оставлять его немного грустно, но оставаться здесь уже не имеет смысла. Вперед? Значит, вперед.
   Легкие шаги в тишине и подрагивающем в отдалении тумане... Нет, тишина исчезает, растворяясь в странном шепоте. Шепот идет отовсюду. Голоса, каждый на свой манер, говорящие на разных языках о чем-то своем. И если прислушаться, то можно разобрать отдельные слова... предложения... обрывки разговоров... историй... жизней... Голосов много - сотни, тысячи, но стоит сосредоточиться на одном из них, как остальные отдаляются, готовые по первому зову сменить недавнего избранника. О чем они? Существо с любопытством прислушивается. У каждого из голосов своя история, маленькая история длиною в жизнь. Со своими подробностями и деталями, кажущимися необычными, чуждыми, но такими притягательными... Ведь в каждой из историй, своя правда и смысл, свои законы, свои понятия - столько, сколько и вечности мига не хватит понять, столько, сколько никогда не выйдет найти самостоятельно среди клочьев тумана нерожденного мира. Потому что каждая из историй уже несет свой мир - рожденный, существующий, живой. Манящий. Несущий столько подробностей и смыслов... знаний...
   Время не родилось. Потому и не выйдет измерить, сколько же существо слушало чужие истории. Каждую - отдельно. Переживая, любопытствуя, радуясь и грустя, тут уж какой была рассказанная история. И с каждой новой историей в глубине души ширилась грусть и еще какое-то странное, необъяснимое чувство... В мире полном тумана и не произнесенных законов и смыслов, где не было придумано время и обоснована надобность расстояния, могло ли родиться что-то... что-то... Огненной змейкой скользнувшей по удивленному сознанию... Мечта. И это слово было правильным, отображая то странное зарождавшееся нечто. Существо... мечтало. О каждой из рассказанных историй, о каждой услышанной и каждой новой, что еще только предстоит услышать. Но мечтало не только и не столько об историях, сколько о том, чтобы рассказать свою. Кому-то, неважно кому. Тому, кто однажды тропинкой в тумане целый миг спустя пройдет по ее следам и либо научиться мечтать, либо затеряется среди чужих историй, не способный написать свою собственную...
   Это было совсем нетрудно. Или совсем невозможно. Просто иногда эти понятия слишком тесно переплетаются, особенно когда за каждым из них не закреплена мысль и образ - основополагающая суть это странного почти-мира, где заполнивший все туман мог принимать любую форму и значение. Мечта. В месте, где все возможно, нужно только пожелать, всем сердцем. И поверить, что она сбудется.
   Существо поверило. Оно очень хотело иметь свою историю, чтобы однажды ее кому-то рассказали...
   ... В несуществующем мире, изменчивая суть которого лишь туман, однажды в движении, большом взрыве или вспышке осознания зарождается очередная мысль, вокруг которой маленькую вечность спустя может осознать себя странное создание. Оно может передвигаться на двух или шести конечностях, иметь аморфность тумана или плотность некоего тела, когти, хвост, копыта или крылья. Какими бы разными не были эти создания, но однажды, заблудившись среди изменчивости недосотворенного мира, они столкнуться с тихим шепотом голосов, каждый из которых будет рассказывать свою историю, бесконечное множество историй. И однажды, одна из первых историй новоприбывшего существа может начинаться так: "...любопытство не порок - это болезнь."
                     *   *   *
   Странное, дикое, иррациональное видение все еще стоит перед глазами, хотя собственное тело ощущается непривычно, иначе. Движение - кажется, кто-то выдергивает из ее сведенных судорогой пальцев тазик. А Ивэйн очень надеется не поцарапать острыми когтями, что так легко режут клочья тумана, чьи-то руки. Когти, ведь у нее были когти...

   "Любопытство не порок - это болезнь" - собственно, история Ивэйн.

Отредактировано Ивэйн (Среда, 5 октября, 2011г. 00:41:19)

Знание, огромное число всевозможной информации штурмует мозг. Память тысяч рас, народов, религий. Он старается, из-за всех сил старается запомнить. Конец тоннеля, ярчайший свет, лишивший зрения. Тело не ощущается и чувствуется одновременно. Он стоит. Один. В бесконечном пространстве, заполненном непроглядной тьмой. Или может он ослеп? Попытка сделать шаг. Ни единого шороха. Непонятно, удалось ли. Внезапно приходит ощущение чужого взгляда. Попытка сделать хоть что-то. Бесполезно. Он призрак, невесомый и бестелесный. Чужой взгляд всё сильнее, хочется скрипеть зубами, но это тоже невозможно. Внезапно появляется свет, озаривший нечто. Размер, форма, окрас - ничего нельзя понять. То, что предстало его глазам невозможно понять, разглядеть, почувствовать. Это просто невозможно для него. Приходит мысль. Вдруг это бог? Тот самый, которого нельзя понять. Получается, он умер? Нет, невозможно! Смотрящему на него становится смешно. Лезвион веселит его. Приходит ярость и тут же исчезает. Смысл? Его нет. Равнодушие охватывает разум. Всё становится бесполезным. Какой-то гул, становящийся все громче. Ему что-то говорят, но что? Он начинает понимать, но проклятый шум все сильнее. Попытка заткнуть уши, выглядящая нелепой. Собственный беззвучный смех. Непостижимый что-то говорит, но его последний слова окончательно утонули. Дампир решил попробовать подобраться ближе. Вспышка, резкое движение, и Лезвион с удивлением оказывается на полу лавки. Глубокий вздох, закончившийся кашлем. Кажется, его бы стошнило, останься в желудке хоть какая-то еда. Сильный голод, непонятный страх и ощущение, будто с головы сорвали пелену, подобную мягкому пушистому одеялу. Тепло, удобно, но думать с ней нельзя. По крайней мере нормально. Слова алхимика настигли Лезвиона, когда он вставал. Быстрый взгляд на мужчину, недолгое раздумье, ответ, несущий в себе целое море чувств, уложившихся в одно слово:
- Спасибо. - Впрочем, молчал дампир всего секунду. На его лице появилось выражение, будто он вспомнил нечто важное. - Что будет дальше?

Интересно, я единственный, кто собрался дать Дориану Гроузу крутую извилину за этот отыгрыш?)