- Верно, ты поняла, что мышеловку может просто разорвать от размеров ее добычи, ты затеяла слишком тонкую игру демонесса, не утонешь ли ты сама в ней? – Подумал вампир, его рука легла ей на талию, она могла почувствовать как пальцы слегка грубовато сдавливают ее плоть и еще до того как она поняла, что происходит их губы уже соприкоснулись, он просто притянул ее к себе и поцеловал, страстно, ярко, яростно, без каких либо рамок скромности, стараясь проскочить в ее ротик своим языком, что бы поймать и поиграть с ее. При этом делая шаг вперед и придавливая ее к стене всем своим телом, да так сильно, что вырваться было просто не реально, он не мог сказать добивалась ли она подобного, она наверняка ожидала, что он попытается ее укусить или что – то в этом роде, но не как не поцелуя она должна была ждать. Да при этом такого, словно бы они давние и страстные любовники, с каждой волной он все сильнее прижимал ее к стене, а его руки, освобожденные от перчаток гуляли по ее смуглому телу, одна из них зарылась ей в волосы, что бы она не смогла убежать. Второй рукой он продолжал исследовать изгибы ее страстного тела, нежная кожа, совсем как у людей, но каждое прикосновение к ней обжигало, словно вампир дотрагивался до огня, от того еще больше хотелось укротить это пламя, рука скользила с бедер, на талию, вверх по спинке, оставляя за собой красноватые полоски на коже Акиры. Пальцы коснулись рожек и черт побери, этот доставило какое – то странное, извращенное удовольствие, она пахла иначе, двигалась немного не так как все, все в ней буквально опьяняло вампира. Рука начала двигаться обратно вниз, снова по знакомому пути, но в этот раз он приставил пальцы к ее затылку и слегка резко опустил руку вниз проводя кончиками пальцев прямо посередине ее спины, остановилась рука только на ее ягодице. В первые за долгие годы, пламя вновь поедало его тело, пламя страсти и желания, он возбуждался только лишь от прикосновений к ее плоти, такой нежной и такой опасной одновременно. Прижимая демонессу к себе вампир чувствовал как его одежда трется о ее кожу, как соски девушки едва ощутимо касаются его сквозь рубаху, так хотелось разорвать эти тряпки, а еще больше хотелось что бы она сама разорвала их на нем, он жаждал всем телом ощутить ее обнаженную плоть, жаждал коснуться этого жара и окунуться в него. Он хотел получить ее, получить ее всю, без остатка, не на секунду не замедляя темпа поцелуя, его переполняло желание. Но он не пытался ему сопротивляться, хоть и признавал, что это его слабость, но он хотел этого, хотел получить ее и останавливаться не собирался. Он не боялся удара или уж тем более попытки проткнуть его чем-нибудь, если она попытается это сделать, то ее кровь и послужит ему лекарством.
Их губы разомкнулись, а дальнейшее стало легкой неожиданностью для Каина, он ожидал, что с ее своенравным характером она будет протестовать или же отнекиваться, а тут вампир просто пролетел около пары метров от довольно сильного толчка и оказался на кровати. Плавно и быстро демонша взобралась на него, касаясь его сначала своим лицом, а потом и более интимными частями тела, он чувствовал сквозь одежду сначала ее носик, а потом груди и сосочки которые уже напряглись и стали остренькими, в ожидание дальнейшего действа. Слегка расстраивало, что она сменила форму обратно на человеческую, было нечто извращенно-притягательное в том, что бы играть с ней именно в ее истинном облике. Но даже если она и сменила форму, того возбуждения что он уже получил было не снять таким способом, хотя судя по словам и взгляду, Акира и не рассчитывала его тушить, а очень даже наоборот. Даже не смотря на то, что девушка касалась его своим телом только сквозь одежду, Каин чувствовал ее прикосновения, но хотелось более ярко, хотелось почувствовать ее кожу, соприкоснуться с ней своим телом и она словно бы прочла его желания. Усевшись на него, на тип наездницы, она отстегнула сначала плащ, а потом послышался треск рвущейся одежды и щелканье отлетающих пуговиц, видимо ей тоже хотелось побыстрее увидеть и ощутить его тело. Когда ненужная ткань была удалена, жар тела вампира, что она сдерживала, уже ничто не останавливало, именно жар, Каин сам не помнил, когда он последний раз так разгорался, в этой дьяволице определенно было нечто, что заставляло первовампира вновь «воспылать». Дальнейшие ее действия сливались в единый танец ласк, горячий язычок, что коснулся его живота, заставляя мышцы непроизвольно сократиться и дернуть прессом, не смотря на то, что уже сотни раз его так касались, тело всегда реагировало одинаково, выдерживая удар кулаком и даже не двигаясь с места, он всегда так реагировал на нежность. Легкая и приятная боль разлилась по телу от того места, где его укусила девушка, ее укус заставил Каина с силой сжать ее смуглые бедра, она могла и не заметить как его руки легли на ее тело, но теперь они весьма четко заявили о своем присутствие сдавливая ее плоть.
Но вампир не мог позволить Акире играть со своим телом как ей вздумается, резко толкнув ее вверх и вправо, он одновременно завалил ее набок и вместе с тем, давал ей почувствовать свое собственное возбуждения, дразня ее. Пусть и сквозь ткань, но демонесса могла почувствовать напряженную плоть вампира, которая упиралась прямо в промежность игривой дьяволицы, вампир заставит ее желать себя так же сильно, как и сам желает ее. В мгновения ока он оказался над ней, его светлые волосы водопадом упали на лицо и тело девушки, но резко мотнув головой, Каин закинул их на один бок. Руками он придавливал к шелковым простыням шаловливые ручки Акиры, которые всего мгновения назад рвали его одежду и касались его лаская. Жар тела и дыхания Каина окутывал девушку, сейчас она была полностью в его власти, но вампир не спешил переходить к самому главному «блюду», он хотел поиграть с ней. Не смотря на то, что его желание уже зашкаливало, он хотел еще больше подогреть и себя и ее, что бы просто лишиться рассудка, он давно не терял себя в ласках и сексуальных удовольствиях и уже считал, что нет в мире той, что заставит его вновь потерять контроль. Но вот сейчас она лежала прямо под ним, он чувствовал, что с Акирой, возможно снова сможет испытать те чувства, которые давно казались ему утерянными. Он с силой подал свое тело вперед, сильнее вдавливая себя в промежность девушки, не смотря на то, что их разделяла ткань штанов, он все равно словно бы чувствовал каждую частичку ее тела там, жар и влагу, хотелось сорвать ненужные ограничения, но он понимал, что еще рано. Согнувшись, он склонился к грудям девушки, одну он начал ласкать губами, сначала покрывая ее  нежными и чувственными поцелуями вокруг соска, а потом, яростно накрывая грудку ртом, словно бы намериваясь ее укусить, а потом снова поцелуи. Вместе с тем, он начал медленно и томительно двигать бедрами, стимулируя Акиру, хоть ткань и не могла сравниться с истинной плотью, но Каин опасался, что просто не сдержится, если освободит себя. Не смотря, на медленный ритм, его движения были весьма обширными и ласкали как клитор, так и лепестки девушки. Ртом же вампир переключился на вторую грудь девушки и как и предыдущую сначала нежно целовал, а потом страстно засасывал, но теперь добавилось кое-что новое, он острыми зубами начал то сдавливать ее сосок, то играл с ним языком, а потом в какой – то момент он сдавил его сильнее чем обычно доставляя сладкую боль. Хотелось укусить, жутко, хотелось отведать ее крови, но он не позволял себе этого, Каин насладиться вкусом ее крови в конце. Желание постепенно вытесняло разум, он подался перед, своим языком исследуя все изгибы ее тела и оставляя тонкую струйку слюны на горячем и загорелом теле. Добравшись до ее шейки, вампир начал покрывать ее вязью поцелуев и страстно водил по ней языком, добравшись до венки, он провел по ней языком, сначала вниз, а потом вверх и вдруг резко свел челюсти, клыки кольнули кожу, послышался рык, словно бы дикий зверь вонзал свои зубы в добычу. Но он не укусил, лишь слегка уколол, даже не до крови, он не хотел испортить ощущения «перекусами». Язык вампира поднялся выше, он был вынужден слегка опуститься на девушку и придавить ее тяжестью своего тела, его собственные соски коснулись ее, а язычок провел по внешней стороне ушной раковины.
- Прими свой истинный облик… - Шепнул он ей на ушко. – Неужели тебе приятнее заниматься этим в этом костюме..? – Снова шепот, а потом он вдруг начал целовать ее, сначала горячие губы коснулись виска, потом глазика, затем носика и наконец, он снова сомкнул свои губы с губами Акиры. Странно, но ему почем – то хотелось ее целовать, сливаться с ней в этом весьма интимном действе, он еще не понимал, что в эти самые моменты она становилась ему все ближе и ближе… Почему? Кто знает, он знал девушку всего нечего, а уже жаждал ее плоти так, словно бы вожделел демонессу всю жизнь. Как бы то ни было, он снова целовал губы Акиры, сначала яростно, вместе с тем усиливая давление на ее промежность до предела и вдавливая демоншу всем своим телом в простыни, проскакивая в ротик свои языком, а потом более нежно и снова возвращая движения к ритму.

Все, что происходило дальше, казалось дивным сном. Лорея даже прикрыла глаза, чтобы ничем не спугнуть ощущение нереальности, сказочности происходящего. Ей не нужно было шептать в ответ слова любви - они были ни к чему. Сейчас эльфийке хотелось просто позволить Шиноби целовать и ласкать ее тело. Она не собиралась вскакивать, менять позу или что-то еще... Ей вообще не хотелось шевелиться. Теплая вода, дурманящий разум аромат и эти руки, что так вольно гуляют по нежной коже.
- Забери меня, - все же шепнула она, когда почувствовала, но воздуха становится катастрофически мало.
Пришлось дышать чаще, глубже. Возбуждение окутывало, словно теплым одеялом, заставляя нетерпеливо скользить ноготками по краю ванны. С куда большим удовольствием Лорея сейчас бы точно также скользила пальчиками по спине тирана, по его сильным рукам, по груди, что притягивала взоры и поцелуи.
Теперь уже ванна не казалось лучшим убежищем, идеальным приютом. Она уже не могла дать эльфийке всего того, что так требовала душа.
"Забери отсюда, из ванны, из Илсэ... Отнеси туда, где теплая постель, где твои поцелуи согреют слегка озябшее тело, где по утрам не слышны крики с улиц, а каждое пробуждение будет начинаться с горячего поцелуя и осторожно-робких ласк... Обними, прижми к себе и не отпускай. Ты же знаешь, как мне не хватает твоих объятий. Каждый миг, каждое мгновение я ощущаю острую потребность в тебе... Ты - это мой мир, моя вселенная. Ты как солнце, что дарует жизнь. Я не боюсь сгореть в твоих яростных лучах, ибо каждая смерть - это лишь повод для воскрешения. Не оставляй меня больше никогда, даже если я прошу этого, даже если требую... Я не смогу без тебя. Я не живу без тебя. Уйдешь - я не стану искать, не брошусь следом. Но ты же знаешь, ты догадываешься, как я буду страдать... Не принуждай меня к этому. Я не хочу".
О боги!
Шиноби сошел с ума.
Лорея поняла это совершенно отчетливо, когда он понес ее в обнаженном виде вниз. Вцепившись в супруга, Лорея лихорадочно пыталась понять, не шутит ли он. Но нет - все оказалось чистой правдой. И вот уже под ногами его ступеньки... Стыдливо закрыв глаза, эльфийка залилась румянцем. Однако, нельзя было отрицать и того, что Лорея была женщиной. И такой поворот событий взволновал ее не на шутку. Страсть, горячие порывы и то, как Шиноби буквально вырвал ее из объятий водной стихии - все это возбуждало до невозможности. Мысль о том, что кто-то может увидеть их вдвоем добавляла всей ситуации пикантную изюминку. Страх смешивался с вожделением, природная робость с гордостью.
В груди раненой пташкой билось сердце, стремясь вырваться на волю. Разум давно признал свое поражение - выстоять против волны всепоглощающей страсти он не мог. Словно цунами, желание захлестнуло Лорею. Аромат, исходящий от волос и шеи любимого пьянил. На миг девушке захотелось примкнуть губами к коже, яростно впиться в нее поцелуем, даже прикусить, отчаянно впиваясь ногтями в плечи. Словно дикий зверь проснулся в домашней кошке.
Но Шиноби уже аккуратно укладывал ее на диван, так нежно, будто она была самым дорогим сокровищем на свете, бесценным артефактом, хрупким и прекрасным. Он и дальше обращался с ней именно так - нежно лаская, по при этом крепко держа руки. Он дразнил специально, зная прекрасно, что сейчас эльфийке хочется самой выплеснуть все накипевшее. И она сдалась, перестала вырываться, смогла отдаться поцелуям, утихомирив собственную рвущуюся через край энергию.
Но не стоит доверять обманчивому спокойствию, особенно если в глубине изумрудного взора пылает костер.
Едва Шиноби успел вымолвить свои признания, Лорея обвила его шею и плечу руками, притянула к себе, заставляя утихнуть последние слова... Хватит, не нужно сейчас признаний - она и так прекрасно знает, что красива... Потом, в более спокойной обстановке, возможно, Лорея даже попросит повторить все эти изысканные комплименты, но не сейчас... Нынче от короля она требовала вовсе не дипломатических переговоров. Он был воином? Так пусть начнет сражение, пусть проявит себя!
Поцелуй был решительным и требовательным. Он не оставлял шанса на отступление - назад пути не было вовсе. Она просто не отпустила бы возлюбленного, даже вздумай тот когда-то уйти в самом деле.
Сейчас Лорее было все равно, нравится ли Шиноби такое развитие ситуации, приемлет ли он его или нет. Плевать на все, кроме иссушающего желания.
"Если уж пробудил во мне всю эту страсть, то совладай с нею. Зажег костер - потуши его"
Но вот утих яростный поцелуй. С нескрываемым торжеством в глазах эльфийка прильнула к шее Шиноби. Близость его тела дурманила, пожалуй, впервые столь сильно. Неужели это все из-за ссоры? Страх потерять его навсегда освежил чувства?
Ладони скользнули по плечам, рукам, спине... таким сильным, таким твердым и мягким одновременно. Не в силах сдержаться, она простонала:
- Знали бы боги... как же я люблю тебя!
Шиноби действительно был воином. Прикосновения ногтей, ощущаемых через рубашку, будоражило и заставляло кровь в теле бежать быстрее. Одно движение и пуговицы рубашки разлетелись по всей комнате, а она сама отправилась вслед за ними, быстро опустившись на пол. Воин отлично знал, как любит его супруга и не считал богов достаточно значимыми для того, чтобы посвящать их в тайны личной жизни.
- Отвернитесь или смотрите и завидуйте, - мысленно обратился он к ним, на секунду посмотрев в потолок. Все эти великие существа могли только мечтать о том, что уже имел король Альтанара, и он был уверен, что они ненавидели его за это. Его это интересовало мало, он действительно в очередной раз сошел с ума, почувствовав близость тела самого близкого в жизни человека. Он знал, что сейчас внутри нее горит не меньший костер, чем внутри него самого, но, тем не менее, не смог удержаться от того, чтобы не коснуться губами плеча и не скользнуть от него к шее в новом дразнящем поцелуе, а после он выбрал момент и, не разрывая объятий, лег на бок, еще крепче прижимая к себе эльфийку, вглядываясь в ее глаза. В этот момент можно было заметить едва различимый блеск в глазах завоевателя. Руки спустились ниже спины, все так же прижимая к себе королеву Альтанара. Не зря воин сегодня так рвался домой, что даже не одарил временем лидера другого королевства. Какие могут быть переговоры когда дома ждет красавица жена? Подобные мысли хотели проскользнуть, но не были допущены в голову, где сейчас господствовала светловолосая синдорейка гордая, дикая и в тоже время близкая и преданная ему как в этот миг, так и на до скончания их веков. Хотелось что-то сказать супруге, но возможности не было – мысли давно покинули, а губы были вновь заняты поцелуем эльфийки, сопровождаемым неразделимыми объятиями. Внезапно на лице воина промелькнула улыбка и, коснувшись губами груди в очередной раз, он добился секундного ослабления хватки девушки, чем воспользовался в следующий момент, сменив положение и быстро переворачивая ее на живот. Смакуя каждое прикосновение, король проводил руками по спине женщины, наслаждаясь ее близостью, потом наступила очередь губ, которые прошлись от шеи до низа спины. После, поцеловав лопатку возлюбленной, мужчина изловчился вновь прильнуть к ее губам, сегодня ему было мало этих касаний, объятий, которые приносили чувство безумной эйфории. Уже неизвестно было, сколько нужно времени, чтобы утолить жажду близости, удовлетворить желание безумца, который бросил корону к ногам единственной, которая была ее достойна. В этот момент было совершенно неважно, увидят ли их, что подумают и посмеют ли сказать что-то вслух.. Одна из рук устремилась к лону девушки, но через мгновение Шиноби снова лег на бок, посмотрев, так как родилось дикое желание увидеть ее лицо. Губы снова прошли уже привычный маршрут от шеи до низа живота, бой уже начался, но, тем не менее, до кульминации было еще далеко, но ведь впереди была еще вся жизнь, а бесконечный бег времени и мир… пусть они подождут.

- Какие бы планы не возникли у вас, душа моя, я буду рядом.
Не хотелось думать о делах - совершенно. И поэтому Альбер сделал то, что мог в этой ситуации - встав на одно колено, он выпрямился настолько, чтобы коснуться манящих женских губ. О, сколько было сладости в их очаровательной нежности! Как жадно он целовал их, боясь, что в любую секунду все это безумие окончится, рухнет, как пустые иллюзии самонадеянного глупца. Но нет, словно вечность остановилась - и Альбер в полной мере мог ловить каждый вздох своей возлюбленной.
Сердце в груди гулко билось, отдаваясь дрожью по всему телу. Горячее дыхание обжигало.
Скользнув ладонями по плечам любимой, Альбер робко, словно боясь поранить, продолжил движение, лаская спину своей королевы.
- Мои планы рассчитаны на двоих. - Прошептала она, повторяя свои мысли.
Он поцеловал ее. Женщина прикрыла глаза, запоминая это мгновение только ощущениями. Губы на ее губах, руки на плечах - самые простые вроде бы вещи внезапно вызвали в ней целый водоворот эмоций и чувств из которого было невозможно выбраться, а и желания такого не было. А другое было.
Она пододвинулась на край стула и обняла Альбера за шею, прижимаясь к нему максимально близко, как позволяло их положение. Она ответила на поцелуй со всей той затаенной страстью, которая ждала своего выхода. Женщина чувствовала горячие руки на своей спине, которые обжигали даже через ткань платья и рубашки. Она скользнула одной рукой по шее Альбера, по его груди, а потом будто вознамерилась провести тот же пусть губами - прикоснулась к его щеке, к шее, но потом снова вернулась к губам, будто не хотела торопить события.
Она взяла его за руку и уверенно, даже настойчиво повела к дверям - не к тем, через которые они вошли, а к боковым, наполовину занавешенным шторой. За ними располагалась ее личная комната, комната, ставшая ее еще в юности, в которую она вернулась лишь недавно. На столе лежала позабытая книга, на спинке одного из кресел - шерстяной плед, очаг давно прогорел, но холодно в комнате не было. Или не было холодно только женщине?
Она скинула туфельки, в одних чулках шагнув на ковер. Потом обернулась и снова прижалась к Альберу, обнимая его за шею и дразняще касаясь губами его губ.
- А это место?...
Наивный вопрос сорвался с уст любимой женщины. Он не требовал ответа, ибо ни к чему были лишние слова. Вопрос звал, точнее даже призывал к действию, провоцировал, манил, обещал рай и наслаждение. Но Альбер медлил. Его губы не слились тут же с устами Заары в поцелуи любви, а руки не принялись освобождать женщину от одежды, как то было бы уместно в бульварных романах и приторно-сладких историях, которыми так зачитываются порой юные, да и зрелые особы.
Нет, священник остался стоять, ощущая, как трепет благоговения разносится по всему телу. Такое ощущение было знакомым - но в обстановке спальни ощущать его было непривычно. Инквизитор смутился, он не знал, благо ли это... Священный трепет, который раньше возникал только в храмах, при лицезрении символов Единого, при молитвах горячих, теперь родился от одного лишь слова, произнесенного нежными губами, от одного лишь прикосновения заботливых рук. Это ли не преступление против веры? Это ли не святотатство?
Вдыхая аромат волос любимой, ощущая тело, исходящее от ее кожи, Альбер завороженно следил за ее живым, счастливым лицом. Он запоминал каждую его черточку - Заара не часто представала перед ним такой: лучезарной, светящейся от радости. Он помнил ее грустной, с печальным, тяжелым взглядом. Он помнил её бледной, слабой после болезни, но такой сильной духом. Он видел ее разной, но такой - впервые. И этот момент, эти ощущения должны были запомниться надолго.
Именно поэтому Альбер не спешил.  Зачем, если впереди было так много времени? Если никто и никогда больше не посмеет их разлучить?
И вот, наконец, он коснулся ее губ... Аккуратно, даже робко. Без намека на жестокость, требования или безудержно кипящую страсть. Альбер целовал Заару так, словно она была самым ценным сокровищем, даром самого Единого, реликвией, несущей в себе весь смысл бытия. Трепетно, бесконечно нежно, с невероятной теплотой и поразительной искренностью. Его ладонь, скользнув по спине женщины, чуть прижала тонкий стан к мужской груди. Пока не было ничего - ни бурных ласк, ни тяжелого дыхания с грязно-пошлыми словами - ничего из того, что обычно вкладывается в образ "мужчины", такого сильного, властного и жесткого. Но было иное - благоговение перед женщиной, ее красотой и нежностью, утонченностью и светозарностью. Бесконечное уважение к любимой и искреннее желание сделать все, чтобы она больше никогда не грустила. Ибо страдание в глазах тех, кого любишь - это худшая из пыток, которую только может представить себе человек.
Альбер Монрси вновь поцеловал, словно бы взяв небольшую паузу, он тут же поспешил продолжить начатое. Скользнув рукой вдоль шнуровки платья, он медленно, не спеша пытался развязать запутанные тесемки. Его не волновало сейчас то, что он может проиграть в борьбе с женским одеянием - сдаваться инквизитор не собирался.
меж тем, горячее дыхание коснулось щеки Заары - Альбер прильнул устами к ушку, аккуратно лаская его. Все его прикосновения были трепетными, бесконечно нежными. Священник впервые в жизни испытывал едва ли не благоговение перед той, к которой прикасался.
Ушко, изящный изгиб величественной шеи - в нем до сих пор читалась гордость королевская, от которой не избавиться лишь скинув корону. забывая себя, Альбер приникал устами к бархатной коже, жадно втягивая ноздрями ее аромат. Он скользил ниже - покрывая поцелуями округлые плечи, изящество форм которых сводили с ума. О, эти ямочки на ключице! Как они волновали и будоражили все его естество!
Прижимая Заару к себе, инквизитор чувствовал биение ее сердца, участившиеся дыхание.. Его королева, его Женщина сейчас реагировала на каждую новую ласку. И это словно вливало новые силы, заставляло идти вперед и только вперед. Так, молитва перед войском воодушевляла идущих на смерть... И так это дыхание даровало смелости идти дальше...
Расслабив шнуровку, Альбер чуть потянул ткань в сторону - он не хотел снять платье или порвать его, скорее расслабить так, чтобы оно оголило чуть больше заветного плечика...
Заара оставалась королевой всегда - даже без короны, в приспущенном платье, она невероятным образом могла пленить сердца, заставляя их в немом почтении пылко биться в груди. Альбер остановился, чтобы перевести дух. Поцелуй, подаренный так щедро, все еще жег огнем.
Мягко проведя руками по плечам Заары, он ухватил невесомую ткань, потянув ее вниз. Платье единой волной соскользнуло вниз... и это было столь удивительно для мужчины. Он никогда не думал, что все так просто... но то ли дурман в голове мешал трезво соображать, то ли действительно все вышло прекрасно. Но через несколько мгновений счастливый инквизитор блуждал взором горящим по совсем иной Зааре... домашней, открытой и беззащитной. Ткань рубашки  хоть прикрывала, но очерчивала, намекала на соблазнительные контуры. Она манила как ничто иное.
Альбер вдруг понял, что слишком долго стоит и просто любуется красотой. Подхватив любимую на руки, он бережно отнес ее к ложу, после чего опустил на него, как самую большую ценность в своей жизни. Впрочем, оно так и было.
- Вы - моя королева! - прошептал он, не в силах больше хранить молчание.
И вновь жаркие губы прильнули к устам Заары, вновь Альбер целовал ее шейку также неистово, как до этого молился Единому. Фанатик во всем, он был фанатичен и в любви.

Измаил Ваар не был куклой. Он был самым настоящим живым существом со своими мыслями и чувствами. О демонах он слыхом не слыхивал и довольно не плохо жил, не подозревая о том, что его действиями, поступками управляет чья-то воля. Он был человеком до мозга костей, вот только при это не являясь им. Маска могла жить совершенно без участия демона в её жизни поступая так, как ей кажется правильным поступать. Естественно, совершая какие-то ошибки, подвергаясь слабостям, предаваясь обычным людским порокам и страстям. Измаил Ваар жил даже тогда, когда демон не следил за этим.
Он честно пытался ответить на умелые и такие уверенные ласки Лаэн, но не мог совладать с собственной застенчивостью и банальным не пониманием происходящего. Да-да, Измаил банально испугался. Глаз его пустых глаз мог говорить о чем угодно - вплоть до того, что он и вовсе потерял сознание или слишком сильно ударился головой о стену собственной каморки. Но на самом деле он думал что можно сделать. И когда в последний раз куртизанка заглянула в его глаза, он наконец-то принял действительность такой, какая она есть. Его практически насиловала девушка. Первое в истории принуждение к занятию любовью, навязанное не мужчиной, а женщиной до того возбужденной его неумелостью и неосведомленностью в интимной сфере жизни. Художник не успел заметить, как с него сняли одежду и успел лишь вытянуть губы в трубочку и наклониться вперед, чтобы поцеловать Лаэн, но вместо этого резко выдохнул скопившийся воздух и с закрытыми глазами принял прежнее положение, во второй раз ударившись затылком о стену. Но на этот раз не так сильно, как в предыдущий. Резь внизу живота все это время сжигающая его изнутри, наконец то стала мало-помалу стихать - с каждым движением сидящей на нем девушки. Его взгляд испуганным зверем метался по изумительному телу и не сразу художник смог заставить себя сделать то, что желал уже давно. Он коснулся груди ворвавшейся в его каморку красавицы и теперь творящей с ним во истину волшебные вещи о которых он мог только мечтать. Но простые поглаживания и неумелые прикосновения не могли как-то обратить на себя внимания погруженной в свои ощущения женщины и потому художник с силой сжал навершия округлых полусфер. Скольжение Лаэн по его естеству вырывало из его легких по тихому стону - каждый раз, когда она достигала высшей точки при котором контакт не будет нарушен. Но...Измаил с удивлением обнаружил, что ему этого было мало...
Измаил Ваар - скромный художник и сам не ожидал от себя такого резвого, поспешного действия, а потому молния приятных ощущений прошлась по организму, когда его слуха донесся легкий стон боли, бабочкой спорхнувший с уст красавицы. Он пристально смотрел в сиреневые глаза, не желая отрываться от них. Было на самой их глубине нечто притягательное и манящее - что-то, что могло заставить его вечно смотреть в них, не отрываясь. Измаил был откровенно очарован их таинственным блеском, этим загадочным, томным взором подернутым легкой дымкой удовольствия. От все ускоряющегося темпа скачки в горле Измаила стал ком, а губы пересохли. Он пытался вымолвить какую-то фразу - очень-очень важную для него и, как он надеялся для Лаэн. Он хотел признаться ей в любви. Именно это чувство он, как ему казалось, испытывал к ней в данный момент - большое и чистое чувство, но...
Демон наконец-то понял что эта девушка хотела от безобидного, безродного художника. Аашур очнулся от своих продолжительных раздумий, в которых перебирал самые разные варианты - от самых невероятных до откровенно невозможных. И осознал - Лаэн просто использует художника для удовлетворения желаний. Возможно - она питала страсть к таким вот невинным, глупым существам, коим и был Измаил Ваар, а быть может - ей просто захотелось занести и его в список соблазненных ею мужчин. Кто знает что творится у женщины в голове, какие ужасы и тайны скрываются за приятным, милым личиком и насколько коварные планы таятся на дне бездонных колодцев глаз. Сейчас необходимо было лишь удержать художника от слишком опрометчивых слов, а так же поступков, на которые могла его сподвигнуть страстная, не желающая останавливаться персона, увлекшаяся скачкой на его мужском естестве. Аашур не возражал против этого - в конце-концов и он имел право расслабиться, получить удовольствие, что само пришло в руки, не требуя от него каких-то излишних действий. Он не собирался вмешиваться. По крайней мере так было до того, как зубки девушки неожиданно сомкнулись на коже его шеи, заставив короткий импульс боли пронестись по организму. Именно этот короткий и самый невинный укус-поцелуй заставил демона сорваться с цепи.
Будучи натурой яростной, жесткой - демон всегда отвечал на любой удар, доставшийся непосредственно ему. Побои, которые иногда приходились на шкуру Измаил Ваара в следствии жизненных ситуаций, Аашур не считал своими, так как каждый достигший цели удар укреплял маску художника, добавлял новые штрихи в его жизненный путь. Но этот почти ласковый укус - его демон воспринял на свой счет. Реакция последовала немедленно. Руки обхватили тело Лаэн за талию, удерживая её от падения и Аашур плавно поднялся с ложа, заставив тело рывком выйти из блаженного оцепенения любовных утех. Во взоре его, вонзившегося в глаза натурщицы не было больше того обожания, что было мгновение назад. Лишь ярость и желание, которое сквозило в каждом шаге его по вымытому полу, пока он не глядя нес девушку. Он едва не споткнулся о стул, стоящий близ стола на который с силой уложил Лаэн. Благо с него еще с утра были заботливо убраны все принадлежности так что натурщица не могла пораниться и стал с силой вбивать в неё своё мужское естество, по-прежнему удерживая за талию. Теперь не было даже намека на нежность, которую в самом начале демонстрировал смущенный художник - лишь грубость и сила.
Разве она помнила, что происходило до всего этого?..Да, кажется, она пришла сюда за собственным портретом. Пусть и обнаженным - но заранее девушка ни о чем таком, подобном тому, что сейчас происходила в комнате у студента академии, не думала..не планировала. Это вышло как то само собой, импровизированно, однако, вышло. Впрочем, как и Лаэн, художник своим скрытым желаниям противиться не стал. И на этом ему спасибо. Поначалу, все было так неловко..для художника, разумеется. Ибо стеснение для куртизанки, все равно что гемофобия у коренастого наёмника, подобный тем, что по вечерам в трактирах любят "налечь" на бутылочку-другую крепкого пойла. В общем, взамен легкой неловкости, все еще витавшей в воздухе вокруг рыжего, вдруг появилось желание. И оно росло с каждой секундой, с каждым "скачком" Лаэн, с каждым их вздохом. Для девушки же все было почти как всегда - разница лишь в том, что на этот раз она сама захотела мужчину..а не его кошелек. Впрочем, даже сейчас куртизанка намеренно убеждала себя, что делает все это лишь из выгодных для обоих сторон побуждений - ей картина, художнику она сама. Все по честному и более или менее официально. Ничего личного.
Грудь, которую совсем недавно сжимали крепкие руки парня, теперь неприятно саднило - все из за не зажившей татуировки, нанесенной непонятно зачем. Как бы в отместку, а именно так для себя решила девушка - все дело в сладкой мести, она "укусила" Ваара в шею...А после этого...вот после этого, девушка и потеряла не только себя и свои тщательно скрываемые эмоции, но и контроль над ситуацией, в то время как рыжий скромняшка полностью потерял контроль над собой. В него словно бес вселился...ну откуда ж было человеческой девушке знать, что так оно и было? Лаэн, слегка шокированная такому моментальному перевоплощению, только и могла что удивленно хлопнуть пару- тройку раз ресницами, дыша через рот. Да она и думала сопротивляться..просто потому, что во- первых, она еще не получила желаемого, а во- вторых, ей самой захотелось посмотреть финал сей сказки для взрослых. Ее грубо повалили на стол и сейчас, можно так выразиться, практически насиловали. Они поменялись ролями? Скорее всего, это было именно так. Как бы то ни было, та ярость и сила, разом выплеснувшиеся на девушку, заставили Лаэн сдавленно застонать. Ноги обвили поясницу парня, словно стальные, а ноготки девушки впивались в кожу спины с каждым его рывком. Не смотря на всю ядреность положения, девушка, с трудом сдерживая собственные крики и умело превращая их в стоны, шипела прямо на ухо рыжему едва слышное "еще", с каждым разом все сильнее и сильнее врезаясь в его спину ноготками, однко, чувствуя, что получает от всей этой сумасшедшей гонки не менее бешенное наслаждение.
Демон, умело скрывающийся за маской невинного и скромного художника разъярился не на шутку, услышав тихое, шипящее слово "ещё", донесшееся из уст Лаэн вместо стонов боли, которых он и добивался. Аашур не мог не доминировать над врагом, коим в данной ситуации выступила хрупкая девушка, заключенная в своеобразных объятиях. Даже в бытность Измаилом Вааром он старательно прочитывал свои ходы, искал лазейки, которые помогут добиться ему самому того, что было необходимо на тот момент. А сама возможность выполнить задуманное вопреки посторонним силам и была той самой властью, к которой Аашур стремился всем своим существом. Доминирование. И потому - ничего удивительного не было в том, что даже сейчас, вырвавшийся на волю, ничем не сдерживаемый демон был разъярен провалом своего плана превосходства над жертвой. Она посмела обратить своё поражение в сою же победу, откровенно наслаждаясь. Этого Аашур просто так спустить не смог.
Клокочущая в его душе ненависть придала ему сил и не останавливая движения он переместил руки себе за спину, нащупывая стальные объятья стройных ног девушки. Пальцы его легко скользили по нежной коже, стремительно и резковато очерчивая каждую линию, каждую мышцу. На лице появилась искореженная яростью улыбка не предвещающая Лаэн ничего хорошего и демон с силой разомкнул объятья ног, разведя их практически в стороны и при этом наваливаясь на натурщицу Измаила Ваара всем весом, проникая особенно глубоко. В этот момент, сжав зубы так крепко, что заиграли выступившие под кожей желваки, он склонился к её аккуратненькому ушку и шепнул лишь одну фразу, но очень далекую от романтичности
- Замолчи и страдай - мягким, едва ли не ласковым тоном, буквально сочащимся сладкой патокой промолвил Аашур и коснулся кончиком языка ребра ушной раковины, чтобы легонько по ней скользнуть, ощущая привкус дурманящего запаха кожи Лаэн. Затем, удовлетворенный тем, что жертва услышала его слова резко отстранился. Настолько, что вовсе покинул натурщицу, лишив её возможности и дальше наслаждаться происходящим. Ярость не желала стихать, в то время как тело жаждало продолжения дикой, бешеной скачки единения двух существ. А разум...он подсказал демону дальнейшее развитие событий.
Приобняв за талию тяжело дышащую персону, демон стащил её со стола и грубо уложил на пол, заставив оказаться упирающейся всеми конечностями в пол. Затем он надавил сверху на спину близ кажущимися сейчас тоненькими и хрупкими плеч, прижимая верхнюю часть туловища к вымытому полу. А затем, не заставляя себя ждать, устремился аккуратно между соблазнительных полушарий ягодиц, едва сдерживаясь от того, чтобы самому не зарычать от переполняющей его свирепости и боли в естестве, вынужденному раздвигать собой напряженные мышцы. Но Аашур слишком жаждал наказать врага, чтобы перестать пытать и себя, не замечая этого.

- Это любовь... Я уверен, я знаю... А если ты не знаешь, что это, то я тебе покажу.
За этими словами последовал новый поцелуй. Не такой бешеный и необузданный, но такой нежный, несущий всю ласку и заботу, какую способен проявить Джейк. Он подхватил девушку на руки и поднялся. Затем подошёл к кровати и мягко опустил на неё Алишер, сев рядом. Вархайт смотрел на свою возлюбленную с такой тёплой влюблённой улыбкой, что его было просто не узнать - того сурового холодного непробиваемого воина. Но ведь он не мог иначе. Как можно по-другому смотреть на этого ангела? Её длинные густые вьющиеся волосы волнами рассыпались по подушке, её нежная светлая кожа, имеющая столь сладостный мягкий аромат, перед которым дампир просто не может устоять, её прекрасные черты, которые были абсолютно идеальны и так притягательны и всё в ней вызывало в нём водоворот чувств, но все эти чувства были лишь составляющим одного единого - его бесконечной любви к Алишер.
Его ладонь осторожно и плавно касалась и гладила её личико, затем опустилась чуть ниже, к прелестной шейке, где задержалась, не в силах удержаться от прикосновений, затем медленно опустилась к рубашке и аккуратно отстегнула верхнюю пуговицу, оголив небольшой участок её тела, затем ещё одну, явив взору дампира маленькую часть окружностей её прелестной груди. Во взгляде дампира мелькнула искорка желания, а нежная улыбка стала немного игривой. Он наклонился к ней и прикоснулся к её губкам в легком поцелуе, затем опустился чуть ниже, поцеловав подбородок девушки, затем опустился к её ушку целуя мочку и легонько касаясь её кончиком языка, одновременно горячо дыша на нежную кожу. Затем поцелуй в шейку, ещё раз, только чуть ниже, ещё ниже, поцелуй в ключицу. А рука тем временем отстегнула ещё одну пуговицу, открыв ложбинку между грудями, куда и был следующий поцелуй, затем ещё один, уже более настойчивый и вновь, ещё страстнее. А рука тем временем медленно потянула в сторону ворот рубашки, оголяя плечико и заставляя очередную пуговицу расстегнуться...
Джейк лишь целовал её, наслаждаясь ароматом её тела, и стараясь дарить ей наслаждение. Только сам он с каждой секундой терял ту сдержанность, с которой дарил эти ласки, медленно разгораясь огоньками желания, которые в таких темпах грозятся перерасти в настоящее пламя, которое будет лишь разрастаться, и затушить его будет уже фактически невозможно...
Его слова, голос, такой необычный в своей интонации, стали симфонией и самым желанным, что сейчас хотелось слышать.  Сумасшествие накрыло обоих, под названием влюблённость. А может любовь? В такие моменты, хочется всего и многого, но лёгкая грань всё же сдерживает тайные желания и порывы. Словно пропасть. Да, сейчас они оба стояли над пропастью желания, кто первый сорвется, тот утянет второго.  Но так эта игра заводила. Его тёплые, нет, горячие руки прикоснулись к её телу притягивая вновь вперёд, в то же положение, что было минуту назад, когда она наполовину сорвалась в омут нахлынувших чувств. Нежный и такой заботливый сводящий с ума поцелуй был ей наградой за откровенность. Порой и нежный поцелуй может свести с ума, когда губы любимого трепетно, бережно касаются твоих мягких и тёплых, сливаясь, даря ласку и любовь.  Ручки упёрлись в его грудь, она почувствовала биение сердца, как и её, оно спешно отбивало ритм и кажется, они звучали в унисон.  А вот то, что происходило дальше, было словно во сне, потому что мир потерял  свои очертания. Прервав поцелуй, он поднял её на руки и подойдя к кровати уложил на мягкие простыни.  Он смотрел прямо в её глаза, а она тонула в омуте  его карих. Рука воина, такая большая и крепкая, ласкала её нежную кожу. Оказывается руки, что держали не один вид оружия, могли нести не только смерть. Были они нежными, ласковыми и к слову весьма шаловливыми, потому что опустились чуть ниже, касаясь шеи. Первая волна, именно с этой стихией можно сравнить чувство желания, неприкрытого  желания, которое накатывает моментами, словно волна прибоя.  Она охватила девушку, как только его рука коснулась  одной из интимных точек на теле женщины.  Лёгкий стыд, потому что разум знал к чему всё приближается. Волшебница не совсем понимала, почему это всё позволяет.- Да, признание, да красиво, но не сразу же прыгать в постель.- Лёгкое возмущение на свои мысли. – А почему нет? Как будто тебя не манит его тело. – Вздох, такой томный. На мысли ли, а может на то, что верхняя пуговичка так случайно растянулась от игры его пальцев. –Хочу. Но не только тело. Всего, хочу его всего.
Прикусила губку, отвечая на его игривый взгляд, а затем  улыбнулась так невинно и развратно одновременно, что и слов не нужно было. Одна ножка приподнялась, вставая на кровать, так что края рубашки скатились по нежной оголённой коже, открывая округлость бедра.  А тем временем ручка продолжали шалить и растянула ещё одну пуговичку рубахи. Джейк словно взламывал печати на каком-то задании, методично и уверено идя вперёд. Грудь девушки подымалась и опускалась в лёгких вздохах предвкушения. И вот он уже нежно целует её уста, даря вновь ту волну, что накрыла совсем недавно, но успела чуть остыть.  Покрывает поцелуями не только губы, уже всё лицо и нежно касается ушка, обдавая горячим дыханием, чуть сбивчивым, как и её. Вот это заводило ещё больше, потому что когда понимаешь, что не только тебе хорошо, то желание и дальше дарить приятное, возрастает.  Шейка ощутила всю притягательность и ласку его губ. Было немножко страшно, она вдруг вспомнила, что он дампир. Поэтому, когда его губы коснулись кожи на шейке, девушка не произвольно выгнулась всем телом и ещё раз вздохнула. Нет, не только от страха, скорее наоборот. Дразня его. Боялась вампиров, а тут словно предлагает отведать своей крови. Просто доверяла, да она доверяла Джейку и знала, что плохого он ей не сделает и даже если будет боль, то она будет приятной.  Поэтому просто дразнила его, словно в отместку на его ласки.  А ручки, его ручки тем временем  медленно продолжали обнажать Алишер. Что просто с ума сводило именно вот такой медлительностью. Но ведь не только её.  Поцелуй чуть ниже ключицы и так близко к нежной груди, опять заставил её томно вздохнуть. Если Джейк слышал стук её сердца, то наверное удивлялся частоте его биения.  Вдруг сознание вернулось в её светлую голову и вновь закусив игриво губку она сказала, немного обижено, когда уже плечо было обнажено, как и грудь впрочем:
-Это не честно…Я не умею снимать броню воина.
Лёгкий сарказм, что бы немного остыть и привести мысли в голову, а то они разбежались, под напором чувств.
-Кажется нужно растягнуть пару ремней?
Игривая улыбка, протянула ручку и зацепив какой-то ремешок на лёгкой броне Джейка, она оттянула его и отпустила. Раздался характерный щелчок. Дразнила. Да. Именно дразнила, ожидая, сорвётся ли мужчина.
Джейк приподнялся, посмотрев в шальные, но такие смущённые глазки Алишер. Неужто захотела немножко поиграть? А не боится ли обжечься? На лице дампира заиграла ухмылка, чуть оголившая его длинные клыки. В этом не было чего-то пугающего от вампирской страшности. Напротив, что-то забавное, игривое и немного задиристое, мол хочешь чего-то интересного, ну тогда смотри, сама напросилась...
Тем временем Джейк парой лёгких движений упора носками ботинок в пятки освободился от обуви. Поднявшись на кровать и встав на колени, заключив ножки Алишер между своими ногами, навис над ней всей своей статной фигурой. Один наплечник был почти отстёгнут усилиями девушки, поэтому Вархайт потянулся ко второму, потянул за ремень и отстегнул его. Затем руки дампира потянулись к поясу. Пара лёгких махинаций с заклёпками и ещё один элемент брони висит на теле воина, готовый слететь в сторону. Джейк ухватился за нижние края своей безрукавки и медленно потянул наверх, оголяя свой рельефный накачанный торс. Удивительно, впервые в жизни ему захотелось покрасоваться. Стянув с себя безрукавку одновременно с элементами брони, отбросил в сторону на пол, где глухо громыхнуло железо, приглушаемое тканью. Вновь посмотрев на девушку, дампир повёл плечами дёрнул шеей. Раздался хруст разминаемых костей. Ну а если Джейк Вархайт разминается... ой-ой-ой... ну... обычно это означает, что он готовится к достаточно объёмной серии разнообразных физических упражнений. По всей видимости, сегодня Алишер ожидает целый комплекс интенсивных тренировок...
Джейк мягко опустился сверху на девушку, уперев локти в кровать и нависнув своим лицом над её прекрасным личиком. Он улыбался и в улыбке этой было обещание моря удовольствия и наслаждений, которое вскоре обрушится на них настоящим штормом, а пока... Дампир наклонился к ушку девушки, касаясь своей щекой её щёчки и басисто прошептал, опаляя нежную кожу горячим дыханием:
- Милая моя девочка, я хочу тебя, немедленно...
Его левая рука опустилась ниже и коснулась коленки Алишер, затем плавными ласкающими поглаживаниями его ладонь начала подниматься выше, добравшись до бедра, где немного остановилась, чуть сжав пальцы и немного помассировав желанную область, затем движение продолжилось, выше. И вот ладонь уже двигается, приподнимая края рубашки и подбираясь к ягодице. Жадные пальцы сжимались на коже девушки и нехотя разжимались. Он не причинял ей боли, но в каждом движении начинала улавливаться настоящая похоть, которая сдерживается всё меньше и меньше, захватывая тело и разум воина.
Тем временем его губы вновь жадно припали к губам Алишер. Он целовал их с неистовой страстью и наслаждением, соприкасаясь кончиком языка с её язычком и играясь с ним. Но больше терпеть было нельзя, поцелуи пошли ниже, а правая рука расстегнула ещё одну пуговицу рубашки и оттянула ворот, оголяя второе плечико и грудь. И тут Джейк перестал сдерживаться безумными нескончаемыми поцелуями он осыпал идеальные окружности грудей возлюбленной, он не сдерживался, потому что не желал и не имел сил сдерживаться. Правая ладонь легла на правую грудь Алишер. Пальцы сжимались и разжимались на ней, массируя её, пытаясь доставить девушке самое желанное удовольствие.

- Хельга, радость моя. Любое наслаждение будет во сто крат сильнее, если немного потерпеть. Думаешь, мне не хотелось обнять тебя еще там, в храме? Подхватить на руки, отнести в какую-нибудь комнатку для исповеди и там, наплевав на все правила и приличия, предаться греховной страсти? Или уже тут, когда мы переступили порог нашего дома - видят боги, я едва сдерживался от испепеляющей жажды... И даже сейчас, стоя перед тобой, я отчаянно борюсь с желанием опрокинуть тебя на кровать, откинуть все эти сладости и, словно новобрачный, дождавшийся наконец первой брачной ночи, броситься на тебя, срывая одежды...
Вздохнув, Дориан аккуратно взял блюдо и убрал с глаз долой. После чего вновь обратился к жене:
- Но я намеренно не позволяю себе подобного. Тяну время, чтобы потом в твоих объятьях забыть обо всем.
Демонстративно улыбнувшись, Дориан снял камзол и принялся нарочито медленно снимать золотые запонки с рукавов белоснежной рубашки.
- Я помогу.
Она перехватила его руку и сама расстегнула одну запонку. До встречи с Дорианом она даже не знала, что это такое, но довольно быстро научилась управляться с ними. Расстегнув последнюю запоку, а высыпала их к себе в ладонь, обошла Дориана  и убрала на комод. Обернулась, подошла ближе. Оставаясь у него за спиной, положила руки ему на плечи.
- Кажется в рубашке должно быть немного жарковато?
Дориан вздохнул, принимая предложенную помощь. А вот вопрос о рубашке заставил его улыбнуться. Он буквально одним движением скинул ее в сторону - и когда только научился так быстро раздеваться. В следующий миг алхимик подхватил Хельгу на руки, сделал несколько шагов в сторону постели и, с невинной улыбкой расшалившегося мальца, рухнул с девушкой на мягкую кровать.
- Ты маленькая проказница, - прошептал алхимик, целуя Хельгу в ушко. - Ты же знала, что я сейчас приду.. И специально оделась так, чтобы быть недоступной...
Рука Дориана скользнула по бедру девушки, поглаживая ее сквозь ткань платья и ночной рубашки.  Алхимик словно раздумывал. каким же из всех существующих способов лучше освободить Хельгу от оков одежды. Или не освобождать вовсе? Ведь эта недоступность и неприступность так волновала!
Наконец, он решился - ухватив край юбки платья, он начал неспеша поднимать его вверх, попутно поглаживая через ткань рубашки те участки дивного девичьего тела, что еще не обнажались, но уже теряли часть "защитных бастионов". Как и говорил Гроуз, спешить он не хотел, хотя, видят боги, ему страстно этого хотелось.
- Ты тоже не спишил обнять меня.  - Напомила она, наслаждаясь его ласками. Как же она скучала по этим нахальным глазам, ласковым рукам и сильным объятиям. Можно было позволить ему все прямо сейчас, но... у Хельги были свои желания.
Несколькими движениями самой повалив Дориана на кровать и оказавшись сверху, она ловко сняла пояс платья, чтобы не сковывал движения и наклонилась, касаясь губами обнаженной груди мужа. Пальцами она легонько гладила кожу на животе и боках Дориана. Скользнув губаи по его шее, она тихо прошептала:
- Ты правда скучал по мне?
"А она взрослеет" - невольно подумал Дориан.
Нет-нет, он про возраст не хотел ничего сказать. Алхимик имел в виду совсем иное - еще недавно Хельга любила отдаваться, а не брать. Любила расслабиться под умелыми руками супруга, едва ли не мурлыкая, как котенок. А сейчас она вела себя совсем иначе - да и в последнее время тоже. Все чаще принимала решения, проявляла инициативу. Словно бы бутон, выросший среди листьев, наконец начал распускаться в дивный цветок навстречу солнцу.
- Конечно, не скучал, - ответил Дориан, готовясь получить наказание за такую шутку. - Совсем не скучал. И каждый вечер не засыпал с твоим именем на губах...
Желая предотвратить то, что могло случиться в следующую секунду, алхимик прильнул губами к губам девушки, подарив той бесконечно нежный поцелуй.
- Ну что ты за глупости спрашиваешь?
Вопрос прозвучал уже с легкой укоризной. Ну в самом деле - неужели ничем иным нельзя заняться? Тем более в такой-то ситуации?
- Ну раз не скучал...  - Будто бы разочаровнно протянула она, выпрямляясь, а затем быстро снимая надоевшее платье через голову и не пытаясь оправить нижнюю рубашку. - Тебе наверное сейчас совсем все равно?
Она снова прижалась к его груди, на этот раз уже сама даря мужу нежный поцелуй, а затем и спускаясь поцелуми по его шее и груди.  Насколько ему "все равно" она и так чувствовала прекрасно, но удержаться от небольшой словестной игры не смогла.
Она редко вот так брала инициативу в свои руки, так как принадлежала к тому типу девушек, которые с радостью отдают инициативу мужчинам, если те могут ее перехватить и поддержать.
- О да! Как же мне все равно-то... - выдохнул Дориан, явно не ожидавший такого от любимой.
Он хотел было придать своему лицу отрешенное выражение, но куда там! Хельга начала освобождать себя от лишней и такой ненужный в данный момент одежды. А потом еще и эти поцелуи, просто сводящие с ума. Нет, она точно в крови имела примесь ведьмовской - вон как взбудоражила его! Одним взглядом!
- Боги, как же я люблю эту женщину! - прошептал алхимик, тая под ласками возлюбленной.
И куда только усталость делась? Как будто и не было этой безумной скачки, всех этих милей пройденных дорог за спиной. Словно заново родился, словно выспался наконец-то...
Притянув к себе девушку, Дориан перевернулся так, чтобы оказаться сверху. Ухватив Хельгу за запястья, он прижал ее руки к кровати, а сам незамедлительно воспользовался сложившейся ситуацией - его жаркие поцелуи словно повторяли ту дорожку, что еще недавно прокладывали нежные губы Хельги. С той лишь разницей, что Дориан пока что обнажать любимую окончательно не собирался.
- Скажи, о супруга моя, что ты делала темными вечерами, когда был я в странствии далеком? - спросил он, предавая голосу нарочитую строгость.
- Скучала по тебе, о муж мой.   - Ответ прозвучал с придыханием, и она чуть улыбнулась. - Мечтала о твоих объятиях, лежа одна в холодной постели...
- Что же, вы заслуживаете награду за такое смиренное ожидание.
Отпустив руки девушки, Дориан задумчиво провел пальцем по ее шее, скользнул по груди... Казалось, он на что-то решался, не зная, дозволено ли ему будет переступить через этот порог, поймет ли его девушка... Но, видимо, сдерживаться болеше сил не было - алхимик резко рванул в стороны ворот ночной рубашки супруги. Тонкая ткань испуганно зарычала.. и легка на ладони нежными, послушными волнами, красиво обрамляя обнаженную грудь и трепетавший от волнения животик. Алхимик жадно облизнул пересохшие губы.
Не давая любимой опомниться, он припал губами к открывшимся прелестям, покрывая их бесконечно нежными, полными страсти поцелуями. Словно погибающий от жажды дорвавшийся до живительной влаги. Словно узник, вдохнувший, наконец, аромат свежести нового дня.
- Довольна ли юная леди наградой?
Улыбка мелькнула на его губах, а руки сами легли на пряжку ремня, словно старались поскорее отринуть прочь лишнюю одежду.