Второй.

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

В ответ рыцарь тяжело вздохнул.

Печально развёл руками и произвёл ртом неприличный звук.

Дракон посмотрел на напарника с таким недоумением, что рыцарь понял — необходимо как-то прокомментировать ранее имевшую место пантомиму.

— Благородные сэры сказали, что им такой товар и даром не нужен. Я не стал настаивать, ибо счёл это унизительным для моей чести.

— Ох уж эти мне викОнты и графьЯ… — ящер фыркнул. — …Аристократы духа, понимаешь. Попомни мои слова, партнёр, пара-тройка сотен лет — и вы со своей благородной инфантильностью просто вымрете.

— Почему это? — с вызовом поинтересовался рыцарь.

— Потому что без страха и упрёка можно жить хоть до самой старости. А вот без мозгов — только до первой стычки.

— А что потом?

— Похороны.

— Смерть на поле боя — славная смерть!..

— …Для врагов? — да.

Рыцарь обидчиво поджал губы, потом отвернулся.

Дракон лукаво прищурился и ободряюще потрепал товарища когтём по плюмажу шлема:

— Поверь, партнёр, куда славнее загнуться от старости в окружении собственных детей. Ностальгически вспоминая имена недругов, которых успел пропустить вперёд себя за кладбищенскую ограду…

Следующую минуту напарники провели в напряжённом молчании. Ящер — потому что тоскливо прислушивался к бурчанию своего голодного желудка. Рыцарь — потому что пытался раз за разом повторить про себя многословную реплику дракона. И понять её смысл.

Первым не выдержал ящер:

— Ещё немного и я вцеплюсь в собственный хвост — так есть хочется. Ну-ка, где эта длинная штука, которую мы нашли в старой шахте и которую ты так и не смог продать этим идиотам?..

— Это не идиоты, это крестоносцы! — возмутился рыцарь, в негодовании чуть не прищемив себе забралом нос.

— Идти на войну без единого командования, предварительной рекогносцировки местности, надлежащих запасов провизии и снаряжения, имея в качестве плана кампании лишь фразу «так хочет бог», это идиотизм.

— Я сам всегда так воевал!..

— Воевал или побеждал? — дракон прищурился.

— Ну… Меня разбили… Немножко…

— Вдребезги. — педантично уточнил ящер. — после чего нашему зерцалу рыцарства пришлось вести трогательную и полную романтики жизнь бездомного нищеброда.

— Ничего подобного. Я стал странствующим рыцарем. Это почётно!..

— Это бездарно… — парировал ящер. — …И — убыточно. При той же степени риска быть обычным грабителем куда как выгоднее.

— Но моя честь не позволяет!.. — традиционно возопил рыцарь.

— …Быть вменяемым. — традиционно срезал напарника дракон.

Рыцарь традиционно обиделся и заткнулся. Секунд на пять. Потом в представителе благородного сословия взыграло любопытство:

— Что ты намерен делать?

— Да уж вестимо не как ты — поститься. Если мы не раздобудем деньги — я сдохну с голоду. Поэтому сейчас я пойду в город, чтобы…

— Чтобы?

— …Чтобы продемонстрировать тебе чудеса маркетинга в этой средневековой дыре.

.— Чудеса чего?

— Ээээ… Впаривания нужным людям ненужных вещей!

На главной городской площади воняло так, что дракон невольно сунул морду под крыло. И уже оттуда драматично воскликнул:
— Где? Где вы, благословенные времена древнеримских клоак?!..

— А что такое «клоака»? — с живейшим интересом спросил рыцарь, забуксовав в громадной луже помоев.

— Потом. — отмахнулся ящер. — Сейчас у меня нет времени объяснять, а у тебя нет мозгов, чтобы понять.

— Это оскорбление? — рыцарь посреди помоев насупился.

— Нет. Это жестокая правда жизни, партнёр. — отрезал дракон. И щелчком хвоста катапультировал напарника на сухое место. — Да, ещё одно… Когда я тебе подмигну — крикни: «Двадцать и ни монетой меньше!»

— Зачем?

— Затем!..

— Почтенное воинство христово, перед которым дрожат горы, эээ… трясутся реки и разбегаются леса! Совершенно случайно у меня оказалась вещь, которой я просто не могу… Да что там «не могу» — не смею обладать! Вы и только вы имеете право на этот бесценный, подчёркиваю — бес-цен-ный предмет, который я, ничтожный, с великим счастьем отдам в ваши эээ… осенённые святым крестом руки…

Не заметить большущую чешуйчато-крылатую ящерицу, громовым рыком что-то возвещающую посреди площади, было просто невозможно. Возникшая было паника ввиду мирного поведения ящера довольно быстро улеглась, и из ближайшего переулка показался настороженно ощетинившийся копьями отряд крестоносного воинства. Воины крадучись приблизились к дракону на предельную дальность его огненного плевка, после чего самый смелый из крестоносцев гаркнул:

— Эй, ты кто?

— И ты ещё утверждал, что они — не идиоты. — сварливо буркнул ящер спрятавшемуся за ним рыцарю и повернулся к воинам: — По-моему, это очевидно. Я — дракон!

Самый смелый из крестоносцев отчётливо икнул:

— Вот чёрт!.. А я до последнего надеялся, что это у меня галлюцинация… После вчерашних трёх кувшинов авиньонского… Хорошо, чего тебе надо, сэр дракон?

— Это не мне надо, это вам надо. — ящер хотел было улыбнуться, но вовремя сообразил, что вид его клыков может отпугнуть потенциальных клиентов. — Это вам надо непременно приобрести вот эту железную штуковину. Иначе не видать вам Святой Земли как своих ушей.

— Зачем мне рассматривать собственные уши? — удивился крестоносец.

— Это была метафора… — снизошёл дракон. О чём тут же и пожалел, заметив на помятом лице своего собеседника следы тягостных раздумий. — Ладно, проехали…Короче, сэр как-тебя-там, тебе надо в Иерусалим?..

— Угу.

— Живым?

— Ну… в общем… да.

— Отлично. Вот без этого, — дракон продемонстрировал без чего, — тебе не обойтись!

При виде торчащего из лапы дракона предмета у многих отвисли челюсти…

— А что это? — донеслось, наконец, из рядов воинов.

— Всё. Они попались! — хихикнул ящер рыцарю и довольно потёр лапы. — Как «что это»? Вы не знаете?..

— Палка. — предположил крестоносец.

Дракон тут же ожог его презрительным взглядом и передразнил:

— «Палка»!.. И это говорит человек, который решил положить свою жизнь на алтарь служения человечеству. Позор какой. Де-ре-вен-щина! Какая же это палка, когда каждый видит, что это… что это… ээээ… копьё!

— На рожна мне ещё одно копьё, если у меня уже есть одно? — снова удивился самый смелый крестоносец.

— Это не обычное копьё. — дракон подбоченился. — Это, чтоб вы знали, то самое копьё, которым когда-то на Голгофе римлянин Лонгин пронзил бок распятого Иисуса.

— ОООООО!!!..

— Да-да. Посмотрите на рыжие, похожие на ржавчину, пятна на тёмной металлической поверхности этой антикварной святыни. Это кровь! Кровь сына божия, так что копьё сие обладает совершенно немыслимой кинетической энергией… — увидев, как челюсти его собеседников на этот раз отвисли почти до мостовой, дракон спохватился и поправился: — Ну, в смысле сносит что угодно. Кроме того, им можно ковырять в дуплах деревьев, мерить всякую всячину. Копьё приносит удачу, лечит подагру и при этом — о чудо! — не ломается. Просто образец простоты и эффективности, кхе-кхе!!!.. — у ящера в лёгких кончился воздух, и он закашлялся, раскрасив небо над городом разноцветным огненным фейерверком.

Крестоносец нервно сглотнул:

— Докажи.

— Что? Что им можно ковыряться в дуплах? Да раз плюнуть — несите дупло…

— Что оно сносит что угодно.

— Как скажете… — дракон с интересом посмотрел на высящуюся невдалеке ратушу. Потом прицелился (рыцарю было видно, как на лапе ящера вздулся бицепс величиной с две бычьи головы) и с резким «кхааа!» запулил свой товар вверх.

С ратуши снесло крышу.

Целое и невредимое копьё ликующие воины через пять минут принесли обратно.

— Сколько?.. — хрипло спросил крестоносец, у которого внезапно пересохло горло.

— Этот поистине бесценный лот я готов уступить за какие-то жалкие десять золотых. — скромно потупясь произнёс дракон.

— Я соглас…

— Двадцать! Двадцать и ни монетой меньше! — рявкнул из-за дракона рыцарь, вовремя заметивший условный сигнал.

— Двадцать и моя лошадь! — крестоносец в сердцах схватился за меч.

— Двадцать пять! Тридцать! Тридцать три и моя кольчуга!.. — взорвалась воплями толпа зевак.

— Лот достанется самому щедрому! — перекрывая своим рыком всеобщий ор встрял дракон. — Господа, не скупитесь — вещь старинная, ценная, святости неописуемой и вообще!..

Город напарники покинули уже в темноте, еле волоча за собой телегу, битком набитую монетами, доспехами, золотой и серебряной посудой, а так же — долговыми расписками. В итоге крестоносцы приобрели-таки копьё, но в складчину…

— Хорошая эта штука, твой маркетинг. — признал рыцарь, вытирая пот со лба.

— А ты думал! — хмыкнул объевшийся дракон, — Против лома — нет приёма! Правда, пока один лом толпе идиотов впаришь — семь потов сойдёт...

Четвертый.

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

— Баранки гну! — попытался срезать его рыцарь.

— Нет, партнёр, это боянЪ, хе-хе!.. — в свою очередь срезал его дракон. — Хоть бы что-нибудь новое придумал. Ну, там типа «антилопа Гну», «долой войну», «в задницу пну»...

Рыцарь на эту шпильку никак не отреагировал, и дракон тоже замолчал. После того, как они закончили коммерческий тур по Европе, парочку стала одолевать невыносимая скука. На всякий случай, чтобы проверить себя, дракон начал на пальцах перечислять:

— В Испании были? — были. Во Франции были? — были...

— Ага, мы там славно сыграли номер «спасение Парижа от Ужасного Пресмыкающегося». — поддакнул рыцарь.

— Это ещё вопрос — кто из нас пресмыкающееся. — обиделся дракон. — Между нами, это не я на коленях ползал за той кокоткой из «Мулен Руж» и орал: «Возьми меня, возьми!..»

— Зато сколько мы тогда бабла с французского короля срубили,.. — поторопился изменить тему рыцарь. — ...Когда я тебя пырнул тупым копьём, а ты притворился мёртвым!

— Это да, Георгий... — ухмыльнулся дракон. — В Германии тот же фокус тоже прошёл на «ура». Только вот до сих пор в толк не возьму, зачем я должен был требовать себе в жертву не вкусных коров и быков, а девственниц? Что я с ними бы делал-то?.. А в Италии из-за этого вообще, чуть всё дело не сорвалось...

— Ну, кто ж мог знать заранее, что эти придурошные римляне у себя девственницу будут искать целую неделю?!

— Ты обязан был принять во внимание возможность подобного форс-мажора. — наставительно покачал полутораметровым когтем дракон. — Я же чуть хроническую астму не заработал, плюясь огнём семь дней подряд.

— В нашем деле без риска вообще нельзя. — парировал рыцарь. — Помнишь, как в Moscovii тебе вместо девственницы чуть не подсунули какого-то Borisa Moiseeva?..

— О!.. Кстати, давно хотел спросить, а как ты тогда узнал, что он — не девственница? — дракон лукаво прищурился.

Рыцарь побагровел, но не нашёлся, что ответить, а потому просто молча показал напарнику оттопыренный средний палец.

Тем временем, дракон перебрал все знакомые европейские страны и криво улыбнулся:

— Похоже, мы с тобой побывали уже везде... Где же нам теперь снискать себе на хлеб насущный?

— Где-где... В Karagande. — рыцарь проворно вытащил из-за пазухи скомканный пергамент с полустёршейся картой. — Вот сейчас посмотрим где.

— Ктулху бы побрал эту меркаторскую проекцию. — чертыхнулся дракон, заглядывая в карту через плечо рыцаря. — Это же надо было додуматься — представить Землю в виде цилиндра...

— А она — цилиндр?! — искренне удивился рыцарь. — А я-то, глядя на карту, всегда считал, что Земля прямоугольная.

После этого признания дракон так выразительно посмотрел на рыцаря, что у того снова возникло неосознанное желание продемонстрировать напарнику средний палец...

— Ладно, это не принципиально... — в конце концов примирительно сказал дракон. — Эге, а это что за пятно?

— Где?

— Да вот же — чуть повыше Франции.

— Ах, это? Это я мясным соусом ляпнул.

Дракон аккуратно поскрёб пятно когтем, после чего оба напарника хором восторженно прочли: «Грейт Бритн!..»

...Из витражного окна Вестминстерского дворца Англия выглядела, как разноцветный узор в калейдоскопе. Впрочем, спикер Парламента этого феномена не замечал, нервно расхаживая взад-вперёд так быстро, что космы спикерского парика вились за своим владельцем на манер боевых стягов. Именно такое сравнение неожиданно пришло в голову лорду-канцлеру, меланхолично раскуривающему трубочку в кресле у камина. Башмаки спикера столь вызывающе грохотали по паркету, что это в конце концов побудило главу палаты Лордов сделать своему коллеге замечание:

— Сэр, перестаньте являть собою образ Кошмара и Смятения. Сядьте и успокойтесь.

— «Успокойтесь!..» — едва не сбившись с шага, передразнил спикер. — «Успокойтесь!..» Если бы вы, сэр, год тому назад не отстаивали столь яростно идею сокращения нашей армии, я был бы сейчас совершенно спокоен. Как сфинкс! Как лев!.. Дохлый!..

— Но, сэр...

— Боже!.. — спикер сорвался на крик. — Конституционная монархия, Билль о правах, Хабеас корпус акта, предвыборная агитация — всё это, благодаря вам, сэр, теперь ничто! Понимаете вы это, нет? Ничто!.. Потому что теперь вся Англия ждёт не ответа на вопрос, кто победит на выборах в палату Общин, а ответа на вопрос, ЗА КОГО ПРОГОЛОСУЕТ ДРАКОН!!!

— Да. — был вынужден согласиться лорд—канцлер. — В отсутствие боеспособной армии, дракон становится весьма харизматичной фигурой с точки зрения геополитики...

...Подсчёт взяток, полученных от тори и вигов, затянулся далеко за полночь. Оба напарника чертовски устали перетаскивая мешки с золотыми соверенами, а потому дышали тяжело, как загнанные лошади.

— Знаешь, что мне больше всего нравится в буржуазных демократиях?.. — спросил дракон у рыцаря, смахнув капельку пота с чешуйчатого гребня. — ...Больше всего мне в западных демократиях нравится термин «лоббировать». За это платят куда больше, чем за девственность!

Шестой

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

— Нет, нет и ещё раз нет. И не уговаривай. Я обязан пойти на это... — неуверенно ответил рыцарь.

— То есть ты считаешь себя обязанным лезть в драку и рисковать своей жизнью не из-за спасения мира или хотя бы какой-нибудь завалящей принцессы, а из-за сущего пустяка?

— Это вовсе не пустяк. — вяло запротестовал рыцарь. — Это вызов на поединок.

— Да-да-да. — Дракон закатил глаза и по памяти с сарказмом продекламировал: «Я, сэр Найджел, странствующий рыцарь, вызываю вас, о незнакомец, на поединок! И да скрестятся завтра поутру на этом самом месте наши копья, и буде победа за вами — езжайте себе по мосту далее, а буде победа за мной — да признаете вы прекраснейшей дамой на свете несравненную леди Джоанну!..» — дракон поморщился, как от зубной боли. — И понёс же нас чёрт по тому самому мосту, на котором ошивался этот полоумный, тьфу!..

От огненного плевка ящера вода в соседнем пруду вскипела, выметнув на берег парочку свежесваренных карасей. Дракон сразу вспомнил, что с самого утра ничего не ел, и это обстоятельство ещё больше испортило ему настроение.

— «...Несравненную леди Джоанну!» — с желчью повторил он. — У этой леди Джоанны, небось, ни сисек, ни зада и ноги в морские узлы завязаны...

— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросил рыцарь.

— Была б она видной тёткой, разве пришлось бы её поклоннику силой заставлять людей восхищаться своей дамой? — резонно поинтересовался дракон.

Рыцарь не нашёлся, что сказать в ответ на подобный аргумент, а дракон с многовековой мудростью в голосе отрезюмировал:

— Всё зло — от баб...

— ...И от вина. — добавил рыцарь, вспомнив что-то своё.

— ...Но от баб — больше. — дракону тоже было, что вспомнить.

— ...А от вина — чаще. — решил не сдаваться рыцарь.

— ...А от баб — дольше! — ухмыльнулся дракон.

Рыцарь понял, что опять проиграл в диспуте и, чтобы сквитаться, решил вернуть дискуссию в первональное русло:

— Какой бы страхолюдиной та леди не была, но на поединок с сэром Найджелом я завтра всё же отправлюсь!

— Зачем? — дракон кротко вздохнул и посмотрел на напарника, как на душевнобольного. — Ради чего, собственно?.. Ты что, не можешь перебраться через реку в другом месте? Ну, Найджел-то хоть за удовлетворение своих сексуальных фантазий рубится...

— Это в каком смысле?

— В том, что чужими словами себя убеждает: «Йоу, я сплю с клёвой тёлкой!» ...А ты-то, ты-то ради чего завтра к нему на мост попрёшься?

— Как это «ради чего»?!.. — в свою очередь удивился рыцарь. — Понятное дело — ради своей чести.

— То есть вся эта эскапада с биением себя в панцирь и риском быть негигиенично нанизанным на заострённый дрын, всё это — ради каких-то субъективных и иллюзорных моральных ценностей?..

— Между прочим, это и называется «рыцарская честь»! — выпалил рыцарь и демонстративно оттопырил нижнюю губу. В знак упрямства и непоколебимости.

— Да вы, батенька, псих. — дракон покрутил когтем у виска.

— Нет, я рыцарь.

— А разница?..

— Ну... Нас уважают больше!

Теперь уже дракон не нашёлся, что ответить своему напарнику.

Они спорили до самого заката. Едва солнце скрылось за горизонтом, рыцарь громко объявил, что всю ночь будет точить меч, поститься и молиться.

— Мало того, что у меня партнёр — псих, так он ещё и идиот... — скорбно прокомментировал это дракон, приканчивая второй десяток варёных карасей. — ...Решил воевать голодным и невыспавшимся.

— Но моя честь не позволяет!.. — взвился рыцарь.

— ...Быть вменяемым. — закончил за него дракон. — Ладно, можешь хоть всю ночь заниматься садомазохизмом, а я пошёл спать.

И ящер с хвостом зарылся в стоящий у пруда громадный стог сена.

Принципиальности рыцаря хватило ровно на полчаса, после чего он сгрыз припасённую за пазухой головку сыра и полез в тот же стог с другой стороны. Правда, не забыв предварительно убедиться в том, что партнёр уже громко храпит.

Утро выдалось туманным. Ёжась внутри своей железной скорлупы от сырости, рыцарь долго вглядывался в противоположный край моста, а потом озвучил очевидное:

— Странно, сэра Найджела нет. Интересно, где же он?

— Полагаю, что уже миль за сто отсюда. — предположил торчавший за спиной рыцаря дракон. И уточнил. — Ну, если он, конечно, додумался менять загнанных лошадей...

— Как так?! — рыцарь от удивления подпрыгнул. — Он что? Испугался?

— Естественно. — дракон обнажил в ухмылке свои полуметровые зубы. — Когда я ночью с улюлюканьем начинаю за кем-нибудь гоняться, этот кто-то, как правило, пугается.

Рыцарь мысленно представил себе выносящуюся из темноты улюлюкающую чешуйчатую тушку высотой с двухэтажный дом и содрогнулся. Потом опомнился и возмутился:

— Но это же бесчестно!

— Не для меня… — и дракон оглушительно зевнул, давая понять, что ночью, в отличие от дрыхнувшего напарника, был куда более занят. — ...Я-то не рыцарь, а потому чихать хотел синим пламенем на весь ваш морально-романтический маразм.

— Всё равно, это бесчестие. — упрямо гнул своё рыцарь.

— Нет, партнёр, это не бесчестие. Это миротворчество. — дракон придирчиво осмотрел свои длиннющие когти и закончил мысль. — Хорошо аргументированное миротворчество...

Седьмой

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

— Не-а, не понял. — честно признался рыцарь после минутной паузы. — При чём тут какие-то «традиции», когда я тебя спрашивал про помойное ведро?

Дракон кротко вздохнул и принялся объяснять заново:

— Наше средневековое общество, это общество, в первую очередь, зиждущееся на обычаях и традициях…

— Что такое «зиждиться»? — тут же перебил напарника рыцарь.

— Ну… Вот, к примеру, сейчас твоя задница зиждется на моей спине.

— О!.. — обрадовался рыцарь, седалищем уловив смысл аналогии.

— Так вот, вернёмся к нашим баранам…

— У нас есть бараны? Что ж ты молчал-то?!.. — рыцарь беспокойно завозился на драконе, мысленно уже смакуя хорошо прожаренную баранью ногу.

— Ээээ… Нет, партнёр, у нас нет баранов. Это просто такой распространённый словесный оборот…

— ...Который придумал идиот. — выпалил в рифму рыцарь, прислушиваясь к голодному бурчанию собственного желудка. — Ладно, что там дальше?

— На чём я остановился? Ах, да. Наше общество основывается на традициях. — менторским тоном продолжил дракон. — И этими же традициями управляется. В силу этого члены подобного общества адекватно воспринимают других индивидов только в том случае, если у последних социальный статус соответствует определённой, закреплённой общественным мнением за тем или иным статусом, модели поведения. В противном случае по отношению к индивиду наступает реакция отторжения со всеми вытекающими из этого последствиями, КХЕ-КХЕ!.. — тут у ящера после длиннющей фразы кончился воздух и он закашлялся.

Лесная дорога впереди покрылась там и сям разбросанными пятнами выгоревших проплешин.

— Ну?.. — дракон ловко поймал паузу между парой своих огнемётных «кхе-кхе» и с надеждой спросил. — Теперь-то дошло?

На то, чтобы выйти из транса, куда его ввергло такое количество незнакомых слов, рыцарю потребовалось минуты три. Зато на то, чтобы в свою очередь ввергнуть в транс дракона, у рыцаря ушла всего секунда:

— Не-а, не дошло…

Дракон скрипнул зубами и теперь уже целенаправленным плевком превратил в факел одинокую ёлку. Досчитал про себя до десяти. После чего максимально упростил свою мысль:

— ПОКА ТЫ ВЕДЁШЬ СЕБЯ, НЕ ТАК, КАК ОБЫЧНО, ТЫ В ГЛАЗАХ ОКРУЖАЮЩИХ ВЫГЛЯДИШЬ НЕНОРМАЛЬНЫМ. ЧТО, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, ПРИВОДИТ К НЕПРАВИЛЬНОЙ РЕАКЦИИ ПО ОТНОШЕНИЮ К ТЕБЕ!

— …?

—…!!!

— Ты это… — в голосе рыцаря прорезались просительные интонации. — Объясни нагляднее. Ну, как с задницей.

—Нагляднее?.. — дракон прищурился. — Хорошо, будет тебе нагляднее. — и ящер решительно зарысил в направлении ближайшего селения.

…Стоило им выбраться из-под прикрытия леса, как в деревне начался переполох. Панически вопя, крестьяне принялись вооружаться и возводить поперёк улицы баррикаду.

Не доходя до преграды полсотни шагов, дракон плюхнулся задом на землю, растянул пасть в улыбке и басом проворковал:

— Селяне, я пришёл к вам с миром.

Из-за баррикады вылетела стрела и, звякнув о чешуйчатую грудь дракона, отскочила в сторону.

— …Я жажду вести пасторальный образ жизни, млеть от звяканья коровьих колокольчиков и пить по утрам парное молоко!..

Вслед за первой, воздух вспорол уже целый десяток стрел. Впрочем, с тем же результатом…

— Из-за амбара тащат камнемёт. — деловито предупредил напарника рыцарь.

— …Я всегда мечтал быть простым хлеборобом! Когтями рыхлить поле под яровые, хвостом косить сено!..

Ливень стрел внезапно иссяк. В гробовой тишине над баррикадой показалась голова деревенского старосты. Она озабоченно осмотрела дракона, а потом поинтересовалась:

— Ты что, спятил?

— Почему это? — хмыкнул ящер.
— Потому что ты — дракон. — убеждённо отрезал староста. — …И только сошедший с ума дракон может хотеть всё то, что ты нам тут наплёл. Давай, ребята!..

Где-то за баррикадой громко хлопнула верёвка. Взвившийся в небо булыжник описал красивую параболу и рухнул дракону на лапу. Дракон взвыл и, прыгнув вперёд, одним ударом разнёс баррикаду вдребезги. Следом наступил черёд домов и сараев, которые мстительное пресмыкающееся педантично раскатало по брёвнышку…

…Деревенское население с визгом разбегалось кто куда. Залёгший в компостной яме староста мелко крестился и облегчённо бормотал: «Слава тебе, Господи, дракон-то — нормальный! А я уж было подумал — конец света настал, раз драконов на парное молоко потянуло...»

На горизонте весело плясали багровые отблески догорающей деревни.

— …Ну?! Теперь-то ты, партнёр, понял, что я имел в виду?! — прорычал ящер и, поморщившись, опустил распухшую лапу в реку.

— Ээээ… — рыцарь снял шлем и почесал затылок. — Пожалуй, что — да. По крайней мере, до меня дошло, почему, когда я голый на четвереньках прискакал к дому леди Гвиневры, меня, вместо того, чтобы пустить в её покои, облили помоями…

Девятый

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

Вместо ответа рыцарь повернулся к ящеру задом, нагнулся и стал энергично стаскивать с себя исподнее. Пресмыкающееся следило за процессом с нарастающим нетерпением…

— Ну и?

— Нууууу… — рыцарь распрямился, потряс подштанники… Вывернул их наизнанку, обнюхал каждый шов и только тогда подвёл итог: — Нууууу и… Нет.

— Совсем-совсем «нет»? — недоверчиво переспросил дракон.

— Совсем-совсем. — подтвердил рыцарь. — Ни гроша. Ни сантима, ни цента. Я всё обыскал.

— Жизнь без денег — жизнь впустую! — афористично обрисовал ситуацию ящер и впал в задумчивость.

Незамедлительно предпринятый мозговой штурм конструктивных результатов не дал. По ряду объективных причин напарники были вынуждены отказаться от столь многообещающих комбинаций, как шантаж родственников ближайшей псевдодевственницы на выданье, попрошайничество на паперти собора Св. Петра в Ватикане и спекуляция якобы «лечебными» чешуйками, осыпавшимися с загривка ящера в ходе борьбы дракона с себореей. Когда рыцарь всерьёз высказал крамольную мысль заработать средства каким-нибудь честным трудом, дракон надолго закашлялся. А потом категорично заявил, что столь низко пасть он не позволит ни себе, ни партнёру. После чего дракона наконец-то озарило.

— Так, будем рассуждать с точки зрения сильных мира сего. Когда монарху нужны деньги, что он делает?

— Мммм… Затевает войну? — предположил рыцарь.

— Нет, партнёр. Войну монарх затевает уже потом, когда у него есть некий начальный капитал. Иначе монарху просто не на что будет собирать войско… — мудро уточнил дракон. — …В наше время воевать за устные обещания берутся только люди насквозь непрактичные. Это я про националистов и творческую интеллигенцию…

— Точно-точно. — поддакнул рыцарь и густо покраснел, так как все без исключения свои военные эскапады доселе начинал без предоплаты.

— …А вояки из таких, как из гуано — пуля…

Рыцарь покраснел ещё больше.

— …Так вот, для приобретения начального капитала монарх обращается к ростовщикам.

— К кому — к кому? — переспросил рыцарь, не вовремя задумавшийся над тем, кто он — националист или творческий интеллигент?

— К иудеям.

— К жидам?! — рыцарь выпучил глаза. — Да они же Христа распяли!..

— Во-первых, не они, а римляне. Во-вторых, никогда не стоит строить товарно-денежные отношения на основании сплетен и слухов полуторатысячелетней давности.

— Попомни мои слова — любой иудей скорее сдохнет, чем даст нам хотя бы одну монетку за просто так. — сморщился рыцарь.

— Не факт. — ухмыльнулся ящер. — Ой, не факт!..

— …Ой, шо-то неслыханное должно было случиться, шобы два таких блистательных сэра снизошли до трущобы, где влачит свои последние годы бедный старый еврей Соломон Ротшильд!.. — так многословно и громогласно поприветствовали напарников в лавке ростовщика.

— Шалом. — ответил рыцарь, кое-чего поднахватавшийся в крестовом походе.

— О… Вы таки знаете язык сынов Израилевых? — удивился ростовщик.

— Шабат, щербет. — утвердительно кивнул рыцарь с умным видом. И добавил: — Моня, маца, Песах, поц!..

— Эээээ… Таки мне безумно приятно поговорить со столь образованными гостями. — нейтральным тоном отреагировал Соломон.

Некоторое время все присутствующие выжидательно переглядывались, пока, наконец, дракон не решил взять инициативу на себя:

— Почтеннейший, а не найдётся ли у вас лишних денег?

Похоже, ростовщик ранее не сталкивался с ортодоксальной манерой драконьего мышления. А потому чуть не упал со стула, впервые в жизни услышав сочетание прилагательного «лишние» с существительным «деньги». По крайней мере, Соломону потребовалась целая минута на то, чтобы выдавить из себя следующую фразу:

— Эээээ… Только за тридцать процентов годовых.

— За три и нашу благодарность. — улыбнулся дракон.

— Но это же грабёж!

— Какой же это грабёж? — удивился дракон. — Грабёж, это когда материальные ценности изымаются без всякой компенсации. А мы вам обещаем помимо возврата всей суммы три процента годовых, да ещё и душевное «спасибо». Это не грабёж, это бизнес.

— Двадцать пять процентов. — насупился ростовщик. — Старый Соломон ради вас разорится и умрёт в долговой тюрьме. Его дети будут таки жить сиротами и проклинать отца за своё несчастное детство. Но шо не сделаешь ради хорошего клиента?.. Двадцать пять, и ни монетой меньше.

— Три процента годовых. Три и ни монетой больше. — торговаться было любимым хобби дракона.

— Двадцать пять процентов! — Ротшильд достал платок и промокнул вспотевшую лысину.

— Три и если в ближайшие минут десять вашей лавке будет что-то угрожать, мы защитим её бесплатно.

— Ой, мне!.. — ростовщик захохотал. — …Ну, если вам такое удастся, то я вам дам деньги без всяких процентов. Но вам это не удастся… — Соломон погрозил пальцем. — …Шо-то я не думаю, шо прямо сейчас кто-то покусится на такую голытьбу, как я. С чего вы вообще взяли, шо у нищего Соломона есть шо-то, кроме дырок на собственных штанах?

— В противном случае, наёмники местного герцога не кричали бы на всю рыночную площадь, что «пора потрясти пархатого за его жирный тухес». Наёмники — они очень практичные люди… — со знанием дела встрял рыцарь. — …Не то, что творческая интеллигенция.

В ту же минуту где-то в недрах лавки раздался глухой удар. Едва не врезав дракону по лбу, распахнулась боковая дверь. Из неё в помещение фурией ворвалась вопящая полная женщина:

— Соломоша! Пока ты тут мозолишь свой зад, там эти гои высаживают бревном заднюю дверь. Они же разбудят нашего маленького Изю, шоб он был здоров!..

— Ой, мне! — ростовщик схватился за плешь. — Сарочка, хватай всё и беги отсюда. Я побегу впереди — разведаю дорогу!..

Здание потряс новый удар тарана.

— Вы признаёте факт наличия угрозы вашей лавке? — как бы между прочим поинтересовался дракон.

— Да!!!

— Отлично. — дракон потёр лапы. — Тогда распишитесь вот тут — под строчкой: «Обязуюсь передать подателям сего 100 золотых…»

— Да шоб я сдох!.. — ростовщик отшатнулся от пергамента, как от чумы.

— И таки у вас есть этот шанс. — подмигнул дракон, услышав как после третьего удара тарана затрещала задняя дверь.

Соломон Ротшильд взвизгнул и схватился за гусиное перо…

— …Шо это было?.. — поинтересовался тот же самый ростовщик, спустя пять минут потрясённо обозревая дымящуюся улицу, разбросанное там-сям оружие и улепётывающую вдаль толпу наёмников.

За последними на бреющем гнался дракон, временами плюясь огнём поверх голов, а также оглашая окрестности воинственным кличами «Сионизм — форева!» и «Шалом, твою мать!..» Ещё человек тридцать дрожащих от страха вояк были по стойке «смирно» разложены на земле. В форме шестиконечных звёзд.

— Полагаю, что это можно считать еврейским погромом. — предположил рыцарь. — В новом смысле, разумеется. Так где там наши сто золотых?..

— Ну вот, а ты, партнёр не верил. — укорил дракон напарника тем же вечером, когда они дважды пересчитали полученную сумму. — И заметь, что всё это — за просто так.

— Как же — «за просто так»… — ворчливо отозвался рыцарь, завязывая мешок с монетами. — Во-первых, тот ростовщик на своей лавке теперь аршинными буквами написал: «Охраняется драконом». Во-вторых, ты даже не представляешь, каких трудов мне накануне стоило убедить наёмников герцога в том, что иудеи распяли Христа.

— Почему это?

— Эти парни оказались язычниками!...

Одиннадцатый.

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

— Ыыыыыыххххх... — неопределённо ответил рыцарь, пытаясь мизерикордией выколупать залитую воском пробку из бутылки.

Дракон нетерпеливо дёрнул гребнем и выглянул в открытое настежь окно:

— Надо же, сколько людей…, на минуту прерывая своё занятие, чтобы смахнуть пот со лба. — Как-никак — День Воцарения царя Иосифа Великого… Ыыыыыыых!..

Тут пробка наконец сдалась и с громким хлопком исторглась из бутылочного горлышка в окно. Прямо под ноги крайнему из собравшейся толпы горожан. Человек рассеянно поднял глаза и узрел в близлежащем окне харчевни, как в иконном окладе, троицу — дракона, рыцаря и бутылку. Реакция на это видение у индивида, с точки зрения дракона, оказалась несколько неадекватной:

— Аааа! Смотрите, люди! Что они делают!!..

Рыцарь от удивления подавился и едва не выронил ёмкость с вином. Торопливо повернулся к дракону, чтобы проверить, что же такого возмутительного делает его напарник. Тем временем дракон сам с не меньшим изумлением уставился на рыцаря:

— Эээ… Напомни мне, партнёр, что мы делаем?

— Мы? Бутылку открываем…

Как тут же выяснилось, рыцарь не угадал. Ибо человек в толпе нацелился пальцем с обгрызенным ногтем на харчевню и обличительно завизжал:

— …Они же ПРАЗДНУЮТ!!!..

На улице воцарилась мёртвая тишина, немедленно взорвавшаяся гневными криками:

— Да как они смеют?!..

— …День воцарения тирана!..

— …Слава Богу, сдохшего!..

— …Залившего кровью всю страну!..

— …Казнившего людей ни за что!..

— Тупица, сойди с моей ноги!..

— …Силой заставившего мостить дороги!..

— …Телом моей бабушки!..

— …И гравием!..

— Какая тварь украла мой кошелёк?!..

— …Да здравствует грязь и колдобины, как символ борьбы с тиранией!..

Дракон очень вовремя успел вернуть на место отвисшую челюсть, иначе прилетевший с улицы ком грязи впорхнул бы ему прямо в пасть. У рыцаря не менее вовремя сработали нажитые в многочисленных трактирных драках рефлексы — он ласточкой порхнул под стол. По стенам и мебели немедленно загромыхали камни и чей-то в запале брошенный сапог…

Впрочем, столь же неожиданно, как начался, обстрел закончился. Причину этого рыцарь увидеть не мог, но зато хорошо услышал. Судя по слитному топоту откуда-то сбоку на улицу вывернулась группа местного населения. Группа, которая явно придерживалась кардинально иной точки зрения, чем первая толпа:

— Да здравствует царь Иосиф!..

— …Строгий, но справедливый!..

— …С которым мы выиграли Великую войну!..

— …Который был всем нам отцом, дедом, матерью и бабкой!..

— …Который перевешал всех взяточников и вредителей!..

— …Да я за него кого хошь отделаю!..

— …Смотрите! Эти гады мешают двум нашим в харчевне праздновать День Воцарения Вождя!..

— …Наших бьют!..

— …Урааааа!!!!!!!!...

Две толпы сошлись. Стены харчевни вздрогнули.

Дракон интуитивно тоже хотел залезть под стол, но, во-первых, явно недооценил свои габариты, во-вторых, место под столом было уже занято. Так что туда поместилась только голова. Вот этой-то голове рыцарь радостно и сказал с нотками дембельской ностальгии:

— Ну прямо как при штурме Иерусалима!.. Все орут, руками махают, а зачем — не знают.

— Это называется — «идеологическая дезориентация»... — педантично уточнил ящер.

Судя по доносящимся под стол звукам, на улице начались резня и выборочные поджоги. Рыцарь шумно втянул ноздрями воздух:

— Пречистая дева Мария, кажется, у нас тлеет крыша…

Дракон извлёк голову из-под мебели и озабоченно посмотрел на потолок. Потом угрюмо произнёс:

— Всё. Конец любимой забегаловке. Где я ещё найду кабак с такими потолками, что смогу под них поместиться?.. Таааааааааккккккккккккккккк!..

Рыцарь уже было собрался покинуть своё убежище, но услышав интонацию, с которой ящер произнёс последнее слово, живо передумал. И на этот раз угадал.

— ОНИ РАЗБИЛИ НАШУ БУТЫЛКУ!!! ОНИ ИСПОРТИЛИ МНЕ ПРАЗДНИК!!! НИЗАБУДУНИПРОЩУ!!!!!.. — от яростного рёва дракона харчевня подпрыгнула ещё раз. Потом крылатое пресмыкающееся рванулось вверх.

Черепичный камнепад продолжался довольно долго. Ровно столько, сколько рыцарю понадобилось времени, чтобы не торопясь дважды сказать себе: «Сэр, право, Вы большой молодец, что остались под этим крепким дубовым столом!» Снаружи дракон сделал мёртвую петлю и под вопли ужаса зрителей лёг на боевой курс...

Ночь клонилась к полуночи. Город выгорел дотла. Несмотря на это, уцелевшие жители в отблесках затухающих пожаров пели песни, плясали и обнимались.

— Они сходят с ума? — вкрадчиво спросил рыцарь, вцепившись обеими руками в гребень дракона, чтобы не сверзиться вниз.

Дракон помолчал, мерно взмахивая кожистыми крыльями, а потом хмыкнул:

— Нет, партнёр. Они — празднуют.

— …???

— Да-да, они празднуют!.. — ящер утробно закудахтал. — …Пожалуй, этот день даже войдёт в их историю, как День Национального Единения!

— С кем?

— Не с «кем», а «против кого».

— Против кого?

— Против меня, разумеется. Запомни, партнёр — нет дружбы крепче, чем дружба против кого-нибудь! Жаль, конечно, что они испортили мне День Рождения… Но зато мы покончили с их идеологической дезориентацией. Ты чувствуешь себя миротворцем?

Рыцарь посмотрел вниз, сглотнул, и признался:

— Я чувствую, что меня тошнит...