"Твое благородство тебя и погубит"
Однажды это сказала ему синдорейка, уходя из его собственного кабинета. С тех пор прошло много времени, но Дориан ни разу не пожалел о принятых решениях. Там, где кому-то нужна была его помощь, он оставался и помогал. Помогал до тех пор, пока не считал выполненным свой долг. Точнее - долг перед самим собой, перед совестью и честью.
- Уже нет, - ответил он, поколебавшись лишь мгновение. Одно-единственное, скоротечное и мимолетное. - Куда же я от тебя?
Со вздохом, тяжело, трудно, но он принял её решение. Принял и отступать уже не мог. Как бы не закончилось все это сражение, он не будет вмешиваться. Просто будет рядом... чтобы в случае победы волчонка прирезать его без всякого сожаления. Нельзя сказать, что алхимик верил в саму возможность проигрыша Терезы - просто любил, когда все варианты развития ситуации учтены. Вот такой вот он был - со своими странностями, глупостями и привычками.
- Я бы предпочел еду по-альтанарски, - честно ответил Гроуз. - Меня уже воротит от экзотической кухни.
Он даже улыбнулся - наверное, это выглядело нелепо и неуместно во всей ситуации. Тереза признавалась ему в своих страхах, а он улыбался, счастливо прижимая ее к себе.
- Это правильно, - склонившись к ушку, шепнул, словно загадку вселенскую поведал. Разумеется, вместе с отгадкой, не заставившей себя ждать: - Если боишься, значит будешь внимательной и острожной. А тот, кто без страха - тот глупец.

***
- Какое оружие мне лучше  всего захватить с собой?
-  Что? Какого Хаккара тебе нужно оружие?
-  Конечно, для защиты. Хищники и дикари. Старик определенно сказал, что нас ждет  встреча с ужасными животными.
- Сомневаюсь, чтобы он  посоветовал тебе взять оружие.  Я знаю, он практичный  человек. Глядя на  все это, Пташка,  можно забыть, что  ты кролик,  старающийся спастись  от лисы...  Как будто ты лиса.
-  Что ты имеешь в виду?
- Твоя  единственная задача  - выжить.  Не показать  свою храбрость,  не  бороться,  не   побеждать  дикарей  -   только продолжать дышать. В одном  случае из ста оружие  может спасти тебе жизнь:  в остальных  девяноста девяти  случаях оно  будет искушать  тебя  на  безрассудный  поступок. О, конечно, Старик взял бы  оружие, и  я взял  бы. Но  мы стреляные  воробьи: мы знаем, когда  применять оружие.  Подумай над  этим.   Во время этого испытания  ты можешь  столкнуться с  воинственными юными наглецами. Если один из них расстреляет тебя, то уже не  будет иметь значения, есть ли у тебя оружие - ты будешь мертва.  Если у тебя будет  оружие, это сделает  тебя самоуверенной и  ты не позаботишься  надежном  убежище.  Зато  если у тебя  не будет оружия,  ты  всегда  будешь  помнить,  что ты кролик. И будешь заботиться о своей безопасности.
Он не переубедил Элайдрин: она все еще считала, что оружие  - это  такая  вещь,  которую   полезно  иметь  под  рукой.   Это позволяло  ей чувствовать  себя   лучше,  выше,  сильнее   и увереннее в  себе. Она  не будет  использовать его  - во всяком случае,  без  причины.  И  будет  заботиться  об убежище, хотя никто в группе не назвал  бы её трусом.
- Я знаю,  как хорошо себя  чувствуешь с арбалетом в руках. Кажешься себе трехметровым  гигантом, покрытым шерстью.  Готова ко  всему  и  надеешься   на  встречу  с  неизвестным.   Такое состояние особенно опасно, потому  что ты не готова  к подобным испытаниям. Ты всего лишь слабое безволосое существо,  которое легко  убить.  Ты  держишь  арбалет,  поражающий  на  тысячу шагов, у тебя  запас взрывчатки, достаточный,  чтобы взорвать холм, но  у тебя  нет глаз  на затылке, и ты не можешь  видеть  в  темноте.  Смерть может подкрасться к  тебе сзади,  в то  время как  ты взяла что-то на мушку впереди.
- Но, Дориан, когда экспедиция, ты всегда с собой берешь оружие...
- О да, причем многое из того, что и не слилось армиям... Да и что тебе  пользы от них? Ты ведь не  будешь захватывать город? Пташка, иногда  я посылаю кого-то на разведку  с целью сбора информации  - пойти и  разыскть  что-то,  и  вернуться  живым.   Как, по-твоему, я снаряжаю разведчика?
-  Ну...
- Прежде всего, я не посылаю молодых:  посылаю опытных.  Он  сбрасывает  форму  и,  если темно, то покрывает  черной  краской  кожу;  уходит  с  голыми  руками и босиком. До  сих пор  я не  потерял в  таких походах  ни одного из разведчиков. Когда ты беспомощен  и беззащитен, у тебя  появляются глаза на  затылке, а  нервные окончания  ощупывают все вокруг.

***

Тот разговор был много-много лет назад, но до сих пор всплывал в памяти. Наверное, сказывалось волнение за дорогих сердцу женщин. Алхимик поцеловал Терезу - просто прильнул к ее губам, чуть приподняв пальцем подбородок, просто поцеловал, будто делал это каждое утро в течение многих дней.
- Ты накормить обещала.. Так что прекращай раньше времени волноваться и пошли. А то умру от голода, а тебе будет стыдно. Очень стыдно.

Дориан ожидал чего угодно от дома Терезы. Мрачности, жутких тварей, злобные лица по углам. А столкнулся с детскими шалостями, от которых трудно было не рассмеяться. Он все еще не понимал, что же случилось такого, что за двадцать лет Тереза превратилась из печальной, склонной самовредительству особы с мессианскими замашками в... в кого? Внезапно словно озарение какое-то нахлынуло: а не знал он, какой она стала! Судит лишь из прошлого опыта, порой для вкуса разбавляя суждения новыми впечатлениями. И все. А в душу не заглянул, откровенно не побеседовал, не понаблюдал...
Ладно,  об этом потом. Нельзя вот так сразу в душу к человеку лезть. Особенно такому, как Тереза. Неловко повернувшись, можно снести что-то важное. Это как слон в посудной лавке.
Меж тем ли Лирандар заботливо предложила Дориану перекусить. Раскрыла свой чудесный шкаф, взору явила разные закуски. Дориан и на том был благодарен. Все-таки, хорошо, когда в мире что-то не меняется. Тереза никогда не была примерной домохозяйкой, которая бы с утра до ночи занималась делами домашними, обустраивала бы уют в доме и вила семейное гнездышко. А потому даже особенно приятно было понимать, что она не изменила себе и собирается накормить гостя по принципу: "Что найдешь, то твое".
Дориан усмехнулся, поблагодарил радушную хозяйку и, зачерпнув из дивного шкафа бекон с яйцами, лежащими в корзинке, спросил:
- Кухня где?
Немного подумав, прихватил краснобокий томат, кусок сыра, да лук зеленый.
- И не смотри на меня так, - заметил он. - Ты ж сама разрешила брать что хочу, и делать с этим что угодно, исходя из собственных желаний.
Уже на кухне, переложив все добытые из северного шкафа сокровища на стол, он ловко отправил на огонь сковородку, разогреваться. А сам, вооружившись ножом, нарезал на тонкие ломтики бекон. Не удержался, отправил пару кусочков в рот. Правда, украдкой, чтобы Тереза не заметила.
Когда ломтики уже жарились на сковородке, Дориан быстро расправился с несчастным томатом, а также покромсал лук. Честно старался, чтобы все получилось мелким - но увы, видимо, руки не тем концом вставлены. Или есть сильно хочется, оттого и нетерпение проявляется в виде косо порезанных колец лука.
Через какое-то время к бекону отправились и овощи. Прожарившись для приличия совсем немного, они были щедро залиты яйцами и накрыты крышкой.
Алхимик, радостный как дитя, обернулся к Терезе с сияющим взором.
- Вот и все. Совсем немного - и будет ужин. Но ты, конечно, можешь есть свою экзотику. Я не заставляю пробовать мое творение, так как за вкус не отвечаю.

Ее похвала была приятной, очень приятной. Даже окрыляла. Отчего-то захотелось спеть, а потом, ловко вооружившись сковородой, лишить ее крышки. Резко вскинуть руку, так, чтобы оторвалось кушание от поверхности металлической, а потом - искусно так - тарелкой подхватить. Но кого он обманывал - подобные фокусы были явно не в пределах возможностей Дориана. Потому он просто ножом и ложкой орудуя, аккуратно поделил ужин на две порции, после чего тарелку одну протянул Терезе. Ту, где было побольше бекона. Там было вкуснее.
- Как думаешь, когда твой посланник долетит?
Вопрос повис в воздухе, после чего алхимик запоздало понял, что сморозил глупость. Вот решит сейчас Тереза, что он ее оставить хочет в таком состоянии. и что делать? Как потом доказывать, что ты не верблюд? Ох, нет, пора отвыкать от привычки говорить все, что думаешь, в лицо. Тут, в мире воспитанном и цивилизованном, такой вариант не приведет к успеху. Это в диких землях можно было рубить правду матку. А тут каждое слово поострее иного ножа будет.
- Хочу знать, сколько у нас с тобой времени до того момента, когда сюда прилетит негодующая Элайдрин. Поесть хоть успеем?
Так как аппетит разыгрался еще сильнее, Дориан не стал ходить вокруг да около. Присев за стол, он начал без застенчиво поглощать свежеприготовленный ужин, не заботясь о том, что дама должна была отведать первой. В конце концов, у нее был запасной вариант - экзотическая еда, к которой, быть может, он еще найдет подход. Часа эдак через два-три, когда сытость от яиц с беконом пройдет. В самом деле, не пропадать же еде!
Тереза казалась обеспокоенной. Дориан не мог делать вид, что не замечает этого. Не мог улыбаться, шутить, изображать веселость. Да и переживал он за нее. Но в душу не лез. Может, это и было ошибкой... Но с Терезой лучше все сто раз осмотреть, дно проверить, привязать себя к дереву, а лишь потом соваться в бурный поток ее эмоций и чувств. Ох, снесет он иначе, как пить дать.

- Не знаю, какая там у тебя аура колеблется, но выглядишь ты скверно, - заключил алхимик. - Вся трясешься, будто тебя казнят через минуту.
Алхимик, глядя на то, что происходит с Терезой, волновался и сам. Он мог, конечно, скрывать это, но легче явно от этого не становилось. Приятно сознавать, что есть вещи, которые не меняются в этом мире. Да вот только не в этом случае. Сейчас Дориан был отдал многое за то, чтобы эти двадцать лет изменили Терезу Лирандар. Чтобы она прекратила попадать в неприятности - будто магнит, она притягивала к себе всякую гадость, а потом долго и мучительно занималась либо разгребанием налипшего дерьма, либо тем же самым, но внутри себя. Казалось, что она не любила жизнь и не хотела жить - вечные самокопания, попытки найти что-то в якобы знаках повсюду. Ох, сегодня тарелка упала и разбилась - значит, магический фон начал вибрировать. О, это знак, что все будет плохо. Надо срочно сушить мухоморы и глотать валерьянку, иначе к вечеру на ковер прольется стакан молока, а это верный признак того, что пробуждается мировое зло.
С Терезой все было сложно. Очень сложно.
Она умела превращать самое простейшее событие в действо мирового масштаба. У нее все выходило эпично и пафосно. Даже родственники ей письма просто так не шлют - забудьте о веселых строчках, "целую нежно" и "как здоровье твое, милочка". Ее родственники мечтали ее убить. Причем не просто так, как все нормальные убийцы - а извращенно, соорудив из убиения целый спектакль с ворохом магических эффектов.
Однажды алхимик попытался вырвать ее из этой паутины, забрал к себе, выходил - почти вернул к нормальной жизни.
Но тут сама Тереза внезапно заявила, что ей.. скучно. Банально скучно без такого антуража. Что жить она не может без интриг, тайн и всяких магических аномалий. А он что? Он ничего - отпустил. Потому что не хотел ломать ей крылья. Бабочка летала только до тех пор, пока была свободна. Стоило зажать крылышки пальцами, и все... нет больше ни красоты, ни очарования.
Тереза была такой, какая она есть. Да, у нее ни дня не происходило без проблем и катастроф.
Алхимик вздохнул. Встал из-за стола, подошел к Терезе - та как раз закончила с едой. Протянул ей руку.
- Пошли. Не спрашивай куда и зачем, просто пошли.

- Сумасшедшая, - Дориану ничего не оставалось, как только признать сей скорбный факт. - Вылезай.
Он подал ей руку, но на всякий случай не стал подходить близко к краю. Зная Терезу, можно было ожидать всяких гадостей. А предстать мокрым перед взором Элайдрин как-то не хотелось. От одной этой мысли стало неприятно на душе - что подумает Пташка, увидев воскресшего дядю мокрого на пару с неугомонной волшебницей.  Для пущего эффекта не хватало еще спальни, кровати, одеял и полуголых телес. Этого вполне хватило бы, чтобы привести леди Гроуз в ярость. Хотя, все могло измениться.
"Нет, уж что-то, а фамильные черты Гроузов не меняются..."
- Тебе хоть легче стало?
Говорят, что вода смывает негатив. Смывает усталость. Убирает ненужные мысли, прочищает голову. Дориан на своем опыте знал, что иногда такой вот душ помогает. Но в случае с Терезой он боялся, что нужно куда более действенное средство, чем старый пруд, который, к тому же, пахнет то ли тиной, то ли вообще не пойми какой водной травой.
- Ты жаловалась на шалости своих юных волшебников... Но сама ничем не лучше. Ты совсем не повзрослела, девочка моя.
Это обращение заставило алхимика нахмуриться. Он в миг стал каким-то серьезным и, быть может, эдакое выражение лица его даже старило. Глубокие морщины легли на лбу, а глаза пронзительно буравили лик Терезы.
- Прежде чем я вытащу тебя отсюда... ответь мне на один вопрос.
Алхимик присел у края моста, положив локти на колени и скрестив пальцы рук.
- Кто отец твоей дочери?

После откровения Терезы, которое было скорее насмешкой, чем попыткой объяснить, что же случилось, Дориан переменился. Он словно почувствовал стену отторжения, которая возникла между ним и волшебницей. Причем той стенка не мешала вовсе. Она даже как-то собралась, стала более уверенной и спокойной. Алхимик же, напротив. погрузился в состояние крайнего равнодушия. Он как тень следовал за Терезой, не особо вдаваясь в детали окружающей действительности.
Нет, наверное, первые мысли и умозаключения были верными.
Тереза Лирандар была вполне самостоятельной и самодостаточной особой. И ей не нужен был защитник. Который, к тому же, защищать умел только теми способами, которые этой самой госпоже Терезе претили. Вероятнее всего, Дориан сделал ошибку, переступив порог этого дома. Прошлое нужно оставлять в прошлом,  а не тащить его за волосы за собой, брыкающееся и сопротивляющееся. Кого он обманывал? Ужиться вместе с Терезой в ее сумасшедшем мире было невозможно. У них совсем разные взгляды на действительность, и уж тем более совсем различные намерения, желания и мотивы.
Все эти мысли душили алхимика, словно удавка.
- Делай что хочешь, - выдохнул он, еще раз убеждаясь, что для Терезы нет ничего важнее своих глупых экспериментов.
Дурак, он на взаимность рассчитывал. На какие-то чувства. На человечность, в конце концов. А она видела лишь интересный феномен, изучить который следовало незамедлительно. Она вся прям ожила - как же, возможно, найдется еще один повод для новых опытов по разведению каких-нибудь тварей.
"Дурак! Хватит уже, сними розовые очки. Она не такая, какой ты рисуешь ее в своем воображении."
Но плохое, как известно, забывается. Нет, алхимик до сих пор хранил в памяти подробности их первой встречи, вот только эмоциональный накал давно спал. А теперь, похоже, грозился вновь выплыть на поверхность.
Дориан Гроуз понял, что очень хочет, чтобы Элайдрин, наконец, уже перешагнула порог этой комнаты.

Он отсчитывал ступеньки одну за другой. Чисто машинально, чтобы думать хоть о чем-то, чтобы отвлечься.
И когда Тереза закрыла за собой дверь, поднялся. Он не хотел объяснять - прежде всего себе самому - причину такого внезапного порыва. Знал прекрасно, что если позволит себе хоть немного усомниться - то никуда не пойдет, ничего не сделает.
Лестницу он преодолел быстро, стараясь особо не шуметь. Откуда эта привычка передвигаться тихо, аккуратно? С Гаитана, наверное. там скрытность - залог выживаемости. Здесь, впрочем, тоже.
Лишь на мгновение замерла ладонь у ручки, а затем уверенно легла на нее, надавив, заставив прогнуться вниз. Дверь открылась, алхимик вошел, захлопывая ее за собой. Так, на всякий случай. Чтобы не отвлекала.
Тереза обернулась - не ожидала видимо. Возможно, даже хотела спросить, что он тут делает и чего хочет. Алхимик не дал ей задать этот вопрос по той же причине, что и себе не позволял вопросами задаваться. Нет места сомнению. Если не сейчас, то, наверное, уже никогда. Он уйдет, затаив в сердце обиду, разрушив самолично выстроенный из кирпичиков образ, а в итоге от этого лучше не станет никому. Ни ей, ни ему. Хотя на счет первого можно было и поспорить.
Гроузу достаточно было одного шага, чтобы оказаться подле волшебницы. И одной секунды, чтобы сгрести ее в объятия, прижать к себе, ощутив, как напрягается под тканью тело. Ничего, это всего лишь первая реакция. Естественная и предсказуемая. Рука легла на затылок Терезы, не давая той возможности отстраниться. Алхимик не хотел терять ни одного мгновения на лишние движения или никому не нужные условности. Зачем?
Поцелуй был долгим. Завладев инициативой, Гроуз с какой-то невиданной до селе яростью терзал губы волшебницы, не позволяя той усомниться в своих серьезных и весьма очевидных намерениях. Не выпуская, не отпуская, не давая возможности ускользнуть.
Он спешил, словно убегал от самого себя. Не хотел включать разум, не хотел давать оценку происходящему. Ориентируясь лишь на желание, возникшее внезапно, он принялся раздевать ее. Возможно, даже чересчур неистово, возможно, с повреждениями - понятное дело, что одежды, а не Терезы. Но разве стоило сейчас на такие мелочи отвлекаться?
От губ оторвавшись, он припал к ее шее. Был бы вампиром - искусал бы, а так лишь целовал все столь же горячо и безумно.