Характер скверный, нордический, стойкий. Хадис  чёрств, сварлив и сух, обычно - внешне высокомерен и нарочито безразличен ко всему, что происходит вокруг, если рядом никого нет. Порой, однако, бывает сверх меры экспрессивен, чаще всего - когда кто-либо присутствует рядом. Возможно, жесток, однако сам так не считает; даже более того – убеждён в собственном великодушии.
С давних пор старается сдерживать себя и относиться ко всему с большим пренебрежением, чем нужно, никогда не выказывать эмоций, которых на самом деле не испытывает; поэтому когда он приступает к делу, то полностью на нём сосредотачивается, замыкаясь и стараясь не придавать значения внешним раздражителям. Но это не всегда у него получается с одинаковым успехом. Вероятно, в связи с природной, - можно даже сказать, подсознательной - любовью к театральности и пафосу, из-за которых он неосознанно срывается на высокопарные речи, напыщенность, наигранные жесты рук и движения.
Хадис прямолинеен и склонен к бесцеремонности, за исключением случаев, когда эта самая бесцеремонность угрожает его собственному благополучию. Объясняется это тем, что он не видит никаких причин для внутреннего отклика на подобные действия в отношении собеседника. В своих личных порядках он давно установил для себя, что чем проще в душе ты живёшь – тем легче идти по жизни. Так он считает, что если у вас что-то вызывает недовольство или гнев, то это исключительно ваша личная проблема, и никто ничем не обязан вам ради её решения. Поэтому, чем меньше видишь необоснованных проблем, тем для тебя же лучше. Отсюда - стремление к отстранённости, напускному отсутствию интереса к внешним раздражителям и бесцеремонность в отношении с окружающими, которым Хитрован привык не доверять. Подозрительный до мозга костей, он восемь раз подумает, прежде чем поверить кому бы то ни было хоть на половину.
Его же личные, истинные чувства лишь изредка доходят до крайности (о напускных припадках театральности речи не идёт).
Конечно, он не лишён способности переживать; как и все он так же подвержен стрессу, однако когда окружающие будут метаться в истерике, искать сочувствия или убиваться собственными проблемами, Хитрован предпочтёт умиротворённое работу, расчёты, расслабленное созерцание природных пейзажей или же исполнение любой другой идеи-фикс, которую тут же себе придумает. Таким образом, он, будучи внешне бесчувственным и холодным, в большей степени таковым и является, хотя тоже реагирует на стрессы, но в сравнении с эмоциональным выражением окружающих, его просто ничтожно малы. Отчего у людей возникает в его лице образ безнравственной и бездушной личности. Лишь в крайнем случае, после окончания своих трудов, преодоления колоссального барьера может позволить себе показать малую толику душевной расслабленности. Из-за этого он всегда выбивается из общей компании, которую находит не часто и исключительно в практических целях: для получения чего-либо, установления определённых связей и, очень редко, когда хочет поделиться с кем бы то ни было очередной идеей или концепцией.
Он не ценит долго празднества, не ценит окружающих. Исключительный педант и прагматик. Если вам нечего предложить ему: будь то некая информация или знание, совместное дело или сделка, то обращаться к нему ради умиротворённой беседы бессмысленно, за исключением лишь тех случаев, когда он находится в соответствующем положении духа, и сам того пожелает. А всё потому, что в первую очередь Хитрован рассматривает и ищет (и что более важно, - всегда находит) практическую пользу, доход, удобство и целесообразность. Достижение этих четырёх составляющих считает главной своей задачей в любом деле, будь то исследовательская деятельность или покупка сапог.
Не терпит поражения и добивается поставленной цели любой ценой. Исключение: когда расходы превосходят получаемую в итоге пользу. Тогда он способен отказаться от подобной цели, как от бесполезной и неудобной. И лишь время может встать на его пути и помешать осуществлению задуманного. Но время, как говорится, постоянно спешит и ему некогда задерживаться подолгу на мелочах; поэтому расчётливый ум Хитрована в конечном итоге найдёт в любом деле положительную сторону и получит если и не то, что желал, то, как минимум, часть или вовсе нечто, ранее не планировавшееся.
Стоит, однако, заметить, что скаредность – черта, не свойственная ему; он не желает накопления богатств, ему попросту это не нужно для жизни полноценной и в определённом смысле достойной.

Что любит: рационализм, расчётливость, философию, логику и диалектику, бушующий, ураганный ветер, свирепствующий дождь, непроглядный туман, песчаные бури и прочие проявления неистового характера природы.
Что не любит:  пустую (по его мнению), не несущую рационального зерна болтовню, глупцов и ленивых бездельников, грязный, задымлённый литейными мастерскими воздух, посредственность, как душевную, так и профессиональную.
Привычки: всегда доводить начатое до конца и не оставлять незавершённым даже малое или рутинное дело.
Страхи: панически боится глубины, потому что не умеет плавать.
Мечты: освободить сыновей, отомстить Королю-Чародею.
Жизненная цель: строить, создавать, творить, познавать тайны мира, его законы и устройство.

Шас'О Хадис - личность не самого приятного вида. Среднего роста, с высокомерно прямой и расслабленной осанкой, жилистый и иссушенный годами, он пример человека, чья внешность являет собой исключительное отражение его характера и прожитой жизни. На лице его застыла гримаса отвращения и презрения ко всему сущему, тонкие пергаментные губы вечно искажены в недовольстве, а голос сух и жёсток. Кожа его невероятно смуглая, почти чёрная, изрезана и испещрёна замысловатыми узорами тонких белых татуировок, покрывающих все измученное старостью тело от гладко выбритой головы, до пяток и кончиков пальцев, каждая из которых является символом определённого достижения или жизненного поворота носителя и несёт в себе древнюю традицию рода. Высокий лоб пересекают плохо выраженные, скрываемые татуированным орнаментом, морщины. Плавной прямой линией лоб переходит в лёгкую горбинку и продолжается прямой чертой носа. Широкие надбровные дуги покрыты острыми и узкими белыми бровями, нависающими над глубоко посаженными глазными впадинами, скрывающими в себе наполненные усталостью серые, покрытые бельмом, глаза. Резкие, выпирающие угловатые скулы переходят тонкой вязью шероховатых татуировок во впалые щёки, сильно искажённые околоносовыми морщинами, и, минуя сухие, обрамляющие покрытые желтизной зубы, спускаются к острому подбородку, украшенному аккуратно подстриженной острой седой бородой четырёх с половиной дюймов длинной.
Одежды визиря очень часто меняются, в зависимости от его настроения, но всегда можно быть уверенным в том, что это будут изящные, даже роскошные, дорого украшенные, расшитые золотом и серебром, украшаемые драгоценными каменьями наряды. Обычно наряд визиря состоит из:  насыщенно-тёмных шаровар поверх простых брэ; чёрной рубахи с длинными, тонкими рукавами, поверх неё – изысканный кафтан расшитый серебром или золотом и доходящий до лодыжек, с широкими рукавами и без воротника, сужающийся на поясе; лёгкого шёлкового пояса, скреплённый серебряной пряжкой; атласного плаща, крепящегося на золотую брошь в форме малой астролябии; и непременных атрибутов визиря - высокого тюрбана и изразцового пектораля, украшающего его плечи и грудь, одного из многих, в коллекции визиря, созданных одними из самых искусных ювелиров Ниирима.

Волосы – отсутствуют.
Глаза – бледно-серые, покрыты бельмом, по белкам вокруг которго тянется тончайшая вязь татуированных узоров.
Рост – 187 см (6 футов 2 дюйма).
Вес – 84 кг (185 фунтов).
Телосложение – жилистое.

Под хмурой небесной твердью, раскинувшейся над северными пиками, на километровых высотах над уровнем моря, в склонах скалистых гор разверзаются проходы в подгорные туннели, прорытые древними реками. Тайные тропы, тянущиеся сквозь лабиринты природных катакомб. Лишь тьма и сырость наполняют эти молчаливые покои. И лишь где-то глубоко из толщи земли доносится мерный гул ледяных рек, запертых в камне на тысячи лет. Здесь нет растений, нет грибов и даже мха вы не найдёте на этих вечно холодных стенах. Лишь жалкие, безглазые мокрицы плавают в мутной воде. Однако даже в этом пустом и мрачном месте есть обитатели...
Запирая в себе тысячелетнюю тьму, возвышаются своды мрачных и уродливых пещер, в бесконечной агонии поддерживающие громаду горных хребтов. Только еле уловимый мерный и далёкий гул воды и отчуждённое безмолвие. Скованный камнем воздух, мрак и тишина.
Но даже здесь, где покоится ничем недвижимый воздух; здесь, где безмолвие и ночь настолько густые, что в них вязнешь словно в патоке, они давят на сознание и гнетут разум; здесь, в мире, живущем в постоянном бездействии и отчуждении...
Здесь пробиваются сквозь отчаянье и уныние те, кто смогли найти в этих жутких скалах своё место. Те, кто бросил вызов самим своим существованием этим пещерам. Те, кто, глубоко спрятав свой страх, отчаянно борются за своё существование...
Те, кто, хватаясь за склизкие камни, цепляются за жизнь, двигаясь вперёд по путям коварным и не знающим преград...
Те, кто нашли в этих пещерах приют и смогли назвать их своим домом. Те, кто своей тягой к жизни распыляют тьму и заставляя её служить себе.
Те, кто осмелились спуститься так глубоко в эту безжизненную Бездну, те, кто осмелились спуститься на самое дно, искушённые тенями и страхом, и добрались до самой плоти мирозданья – до раскалённой, пылающей неугасимым огнём крови Мира. Те, кто высекли свои дома из предвечного камня и согрели свои новые жилища кипящей лавой – Тёмные эльфы, ныне – хозяева северных подземелий!

Здесь же и было образовано королевство тёмных эльфов и драу, известное как Элендиар, - королевство слепого поклонения власти и жестокости, вероломных интриг и бездушного величия боли и садизма, королевство, в котором выживает хитрейший из хитрых и коварнейший из коварных.
Элендиар же стал родиной и для Хадиса. Он был рождён в семье матриарха третьего дома Ши’Раал и оказался вторым из трёх братьев, рождённых к удовольствию матери и щадящему блаженству сестры. Ирилас Виарис Ши’Раал  - деспотичная, как мать, и непреклонная, в роли политика, стала для своих детей символом истинно консервативной ветви эльфийской аристократии, провозглашавшей доминант женщины единственно верным путём развития общества, в котором мужчине отводилась роль раба и игрушки в бессердечных руках властвующей женщины. В её обществе лишь мужу и дочери отводилась привилегия не быть униженным, в то время как братьям приходилось буквально бороться за свою жизнь и шаткое социальное положение, как в откровенно гладиаторских боях, так и в теневых интригах, подстраиваемых матерью и сестрой.
Младший брат, Кви’Арас, не подавал каких бы то ни было надежд на выживание и в основном старался не препятствовать братьям, оставаясь на втором плане и предоставляя основную «битву» Хадису и старшему Гви Шо’оссу. Гви Шо’осс же внушал куда большие опасения своим яростным и воинственным характером, из-за чего внимание Хадиса было обращено в большей степени именно к нему. Используя младшего брата и его отстранённую позицию, Хадис избавился от старшего и укрепил своё положение в семье, позабыв о бдительности и положившись на веру в недалёкие способности Кви’Араса, за что в последствии жестоко поплатился.
Так начались одни из самых приятных, если так можно выразиться годов в жизни Хадиса: жизнь его, хоть и стала спокойнее в отношении собственного семейства, однако несла одно лишь тяжёлое и беспощадное обучение новым наукам и совершенствование старых умений. Мать, вероятно, решила сыграть со своими сыновьями в долгую игру, которая, как очевидно, сулила куда больше извращённого эстетического удовольствия, нежели более быстрая расправа над одним и стремительное становление другого.
Таким образом, братья были разделены, и каждому был предоставлен собственный путь. Кви’Арас был направлен в гвардию Бессмертных, дабы иметь возможность проявить себя хотя бы в военном деле. А Хадис, как старший и обладавший большим талантом, был отправлен в помощники своему деду, - Лекану’Шас, - бывшему тогда ещё главным градостроителем дроувийской столицы. Именно под его наставлениями, дерзкими и грубыми понуканиями Хадис получил своё главное богатство, которым он гордится и по сей день – энциклопедические знания и, вбитую долгими и старательными нотациями, тягу к созиданию и совершенствованию строительных наук. Долгие, кошмарные годы учения, постоянных проверок и испытаний, шли медленно и трудно, но Хадис не имел права сдаваться и терпел всё со стоическим мужеством.
Лекан’Шас предельно критично понимал свои обязанности наставника и не давал внуку ни малейшего спуска, заставляя его штудировать сотни свитков, чертить и перечерчивать до кровавых мозолей на пальцах. Он учил его своему мастерству и мастерству его предков, веками складывавших удивительную и могучую традицию дроувийской архитектуры. Он учил его теории и практике, учил возваять в сознании, исполнить в схемах, а затем воплотить в реальность. Он учил искусству и поэзии, архитектурной динамике и развитию, тонам созидательных симфоний и тайнам зодческих премудростей, магии цвета и мистериям алхимии, величию конструкций и изящности скульптуры, таинствам математики и законам инженерии. Но не только секретам великой профессии обучил Хадиса Лекан’Шас! Но и самой магии – магии созидания и разрушения, магии, способной вознести и возвеличить архитектурное мастерство до невероятных высот.
Шли годы, десятки лет, пока не вышло двести пятьдесят лет со дня рождения Хадиса.
Тогда великий мастер и праотец объявил, что Хадис ныне достоин пройти последнее испытание, перед тем, как стать полноправным зодчим. Лекан’Шас выделил ему семь сотен рабов, тридцать надсмотрщиков и двух инженеров-бригадиров и велел ему уйти к дальним пещерам к северу от Элендиара и выстроить храм, коих ещё не видывала Королева, дабы доказать, что он усвоил заветы великой науки и готов подтвердить это делом.
С гордостью приняв испытание, Хадис принялся за работу. Семь лет он проектировал храм, который должен был стать залогом его успеха, и который позволил бы ему упрочить своё положение в высшем обществе дроу. Ещё тридцать лет готовилась площадь, возводились фундаменты, строились первые своды и налаживались системы вентиляции и дренажа. Храм рос, обретал величие и силу: даже незаконченный его проект внушал благоговейное восхищение и трепет тем, кто мог видеть его раньше срока. Он обрастал, словно таинственными обсидиановыми растениями, колоннами, арками, ярусами и залами, престолы возвышались на алтарях, скульптуры и барельефы вырастали из его стен, живые и мрачные, преисполненные божественного таинства и роскоши. Венцом же своего творения Хадис решил сделать статую кровавого жнеца Вулкхора, размерами превышающую любую из когда-либо вытесанных скульптур. Триста тридцать футов высотой – эта статуя затмила бы собой даже первый в столице храм!
Опьянённый своими мечтами, заворожённый своим детищем, Хадис не видел и не желал видеть ничего, кроме строительных работ. Вся его жизнь, вся суть его – сводились к одному лишь этому Храму и каменному богу, что обретал свой облик под его сводами.
И вот тогда, когда он меньше всего этого ждал, отголоски прошлого ворвались в его настоящее. Кви’Арас, забытый, недооценённый, не терял зря времени, и все эти годы помнил о своём старшем брате. Помнил он и том, что именно брат – главная его преграда на пути к власти и наследию Ши’Раал.
В один стремительный час, за полдня до сдачи проекта, Кви’Арас саботировал строительство и обрушил своды храма, похоронив семьдесят лет кропотливого, беззаветного труда своего брата.
Хадис был повержен. Униженный, уничтоженный, он не мог представить на суд учителя и общества ничего. С позором покинул он подземелья Элендиара и впервые отправился во внешний мир.
Не смотря на то, что Лекан’Шас знал, о том, что послужило причинной поражения Хадиса, он не смел его поддержать, ибо мужество и стойкость – были одними из негласных символов тёмных эльфов, и его внук сам обязан был вынести и превозмочь эту ношу. Тем не менее, в знак уважения и памяти о былых заслугах своего ученика Лекан’Шас тайно направил его к своим коллегам в Джере, дав ему письмо, которое должно было помочь в становлении в новом мире.
Так начались мучительные годы изгнания. Годы отчуждения, сулившие лишь презрительную, недостойную величия эльфийского сына жизнь среди жителей поверхности. Обречённый на эту вечную пытку, разбитый душевно, Хадис не мог, хоть и отчаянно пытался, восстановить свою жизнь за пределами Элендиара. Он старался познать новый мир, с искренним любопытством вникал в его историю и культуру, изучал географию и астрономию, пытался и сам внести в него что-то новое. Но утончённый, стремительно тянущийся к небесам, мрачный стиль Джера не приносил ему того удовольствия, которое давала непредсказуемая, резкая традиция дроу.
Он покинул Джер, бесследно исчезнув с его тёмных, сырых улиц, не оставив о своём пребывании там и следа.
Он отправился в море, да, на бесконечные водные просторы, под громогласный смех Валата и ехидную смелость пиратской братии, нанявшись навигатором на один из кораблей синего барона.
Бушующие океаны, и бесконечный азарт – вот, что спасло его душу от самоуничижения и разложения. Лихие годы озарили его своей особенной славой среди морских разбойников и джентльменов шпаги и удачи. Он видел расцвет и золотой век пиратов и воочию лицезрел становление Тортуги под парусами вольных моряков.
Но со временем он понял, что всё так же сильно, как и раньше желает творить. Он оставил бурную пиратскую жизнь и отправился странствовать по миру, в поисках места, где мог бы начать всё заново и воскресить самого себя в новом облике.
Он обошёл пол-Энирина, побывал в каждом городе, куда только мог попасть, и, наконец, пришёл на Восток.
Изящество, дерзость, острота и невероятная экспрессивность Ниирима пленили его, как пленяет своим великолепием и яркостью восточный базар. И Хадис решил, что останется здесь и добьётся того, чего не смог добиться ни в Элендиаре, ни в Джере.
Предъявив одному не самому влиятельному кастеляну свои весьма преуменьшенные знания и выразив яркое желание обучиться строительству в полной мере, Хадис напросился к нему в ученики и начал осваивать традиции восточного искусства, набираясь опыта в Нииримском зодчестве и степенно продвигаясь по карьерной лестнице. Имевший за плечами огромную теоретическую базу, Хадис с лёгкостью осваивал основы и тонкости архитерктуры шанки. В это же время, вдохновлённый изяществом восточной письменности, он увлекается каллиграфией и по прошествии десятка лет в совершенстве осваивает умение искусного письма. Несколько позже его талант замечает могучий и известный в то время колдун Гиас Эр-Эхемир. Ещё неразвитое, однако подающее особые надежды, умение Хадиса, сподвигло мага взять Хадиса в ученики и открыть ему тайны рисования символов и магических законов. Шайа не смог отказаться от подобного предложения. Так он начал изучать магию, отдавая ей большую часть своего времени, вновь постигая азы и обретая новые знания. Вскоре к Хадису начало приходить осознание невероятных перспектив, открывающихся перед тем, кто силой воли и усердного труда, покорил тайны магии. И с ещё большим рвением, гонимый алчностью и жаждой силы и власти, Хадис погружается в тончайшие принципы магического устройства мира и способов его использования. Так, вместе с другими учениками Эхемира, он двигался всё дальше и дальше на пути познания. И не было перед Хадисом преград, которые могли бы остановить его в стремлении узнать больше. Что было явно, постигал сам, что было сокрыто – забирал силой. В это же время он вновь обращается к старым знакомым из теневого, нечистого на руку мира, и использует былые связи для увеличения собственного влияния. Так он двигался вверх среди творцов магов Ниирима, под пристальным взором наставника. Когда же он миновал в мастерстве Эхемира,то попросту сжил его со свету и занял его место, жадно желая большего. Не ведая страха, ведомый лишь неутолимой жаждой, он овладевал заклинаниями и законами, обходя, а то и просто сживая одного мага за другим – переходил к следующему, обходя и перерастая их умения и всё ближе, подбирался к высшим чинам Нииримских колдунов, пока, наконец, не предстал перед советом визирей, служивших Королю-чародею. Они по достоинству оценили рвение и умения Хадиса, наградив его земельным наделом к северу от Ниирима и своим благосклонным вниманием, а через десяток лет – титулом визиря, главенствовавшего над всеми заклинателями города.
Наконец, он получил власть, открывшую практически неограниченные возможности для научных и магических изысканий, и всю её направил на собственные исследования. Однако столь широкие возможности не долго пьянили его.
Будучи уже почтенным членом магического общества, Хадис повстречал на улицах Ниирима нищую, жалкую девушку. не подозревая о том, что эта встреча изменит всю его жизнь.
Он бы прошёл мимо, не заметив или отмахнувшись от нищенки, но что-то неведомое заставило его услышать её голос. Она молила его о благосклонности и упросила взять в жёны, обещая, что он не пожалеет об этом. Люди вокруг смеялись и чуть было не забили девушку камнями, порекая за бесстыдство и убогость. Но очарованный визирь не в силах был ничего сделать с собственным сердцем, и, в ту же минуту беззаветно полюбив незнакомку, забрал с собой.
И как бы ни было это удивительно, как это бывает на одном лишь Востоке, за свою бескорыстность, Хадис был вознаграждён стократ: стоило визирю принять её в свой дом, как нищая прокажённая обернулась прекрасной, удивительно красивой и обаятельной девушкой. Не нищая, и даже вовсе не человек – она оказалась джинном и в награду за чистый и благородный поступок обещала исполнить его желания. Но ослеплённому любовью Хадису не нужны были больше никакие свершения, кроме единственной этой женщины, и он взял её в жёны.
Мир визиря наполнился новым смыслом и новой жизнью. Прекрасная джинни развеяла всю его неуёмную жажду. Душа его, наконец успокоилась и обрела мир в лице чудесной, заботливой и любящей жены. Он забыл о власти и силе, к которым так стремился, и возжелал лишь одного – жить в мире и миром одарить возлюбленную.
Они жили в счастье и, казалось, конца ему не будет. Но они не смогли вечно скрывать происхождение девушки, и вскоре об этом узнаёт Безымянный владыка Ниирима, Король-Чародей. По его приказу грозные теплары разыскивают женщину и на глазах Хадиса пытаются забрать. Визирь же не может такого позволить и истово сражается за свою любовь. Но перед лицом силы исходящей от Короля-Чародея он не может устоять и проигрывает битву и, дабы не отдать жизнь любимой в руки Безымянного, Хадис собственноручно убивает жену, навсегда разбивая её и собственное сердве. Визирь спас, пускай и такой дорогой ценой свою возлюбленную от ужасной участи, однако коварный король уже знает, что жена подарила Хадису двоих прекрасных сыновей-джиннов, и он пленит их в сердце Нииримакама, заставляя тем самым Хадиса беспрекословно служить ему.

Семья
Мать, матриарх дома Ши’Раал и хозяйка зодчих мастерских Элендиара: Ирилас Виарис Ши’Раал.
Отец, мёртв: Илькиас Ши’Раал.
Дед, прославленный строитель, оставивший открытую деятельность и ушедший на заслуженный покой: Лекан’Шас  Ши’Раал.
Сестра, жива, положение неизвестно: Ли’Ариан Ши’Раал.
Старший брат, мёртв: Гви Шо’осс Ши’Раал.
Младший брат, жив, положение неизвестно: Кви’Арас Ши’Раал.
Жена, мертва.
Сыновья, заточены в Нииримакаме.

Образование, учебное заведение – полностью освоил теорию строительства элендиарской традиции под надзором своего деда, обучался у мастеров Джера и Илсэ. Получил неоценимые теоретические и практические магические знания у магов Ниирима и нынешнего главы Восточного Конклава – Натира Раззарака.

Род деятельности – некогда – весьма известный Элендиарский зодчий; ныне – Пурпурный визирь Ниирима – глава магов и колдунов. Член Восточного Конклава, специалист руноплетения и тауматологии, учёный широкого профиля.

1. Связь с вами.
skype - filonov_barin
2. Как вы нашли нашу ролевую игру?
Это было так давно, что уже и не вспомнить.

3. Как часто вы планируете посещать форум? А оставлять посты?
Как получится чаще.
4. Опыт вашей игры.
В связи с неоднородностью, не поддаётся определению.

5. Ваши планы на игру.
Игра ради игры.

6. Обязуетесь ознакомляться с каждым постом в теме «Объявления администрации»?
Обязуюсь.

7. Ключ.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.