- Если колдуха не сдюжит, мы все тут ляжем. Может... Может, остальные нас еще догонят. Надо идти, Бур,
Бурбарыш со свистом втянула воздух сквозь зубы и отвернулась сжимая кулаки  и пряча увлажнившиеся глаза
- Я понимаю. Хмурик сильный как медведь. Он выкарабкается и догонит нас. – ломким не верящим самому себе голосом отозвалась  гигантша, волевым усилием выбивая из головы все мысли до единой, в последнее время циркачка здорово поднаторела в этой науки. После этого рыжий холм была молчалива и собрана, правда не долго.
Ари с Вемуром могли и не подчеркивать в над-цатый раз важность надзора за местной Рапунцель, пораженная острым приступом родительской заботы Бурча и так хлопотала и увивалась вокруг мёдовлаской словно наседка гордящаяся золотым яйцом, разве что не квохтала. В десятый раз оправив на подопечной накидку и в стодесятый погладив бедняжку по буйной головушке (рост и длинна лап позволяла зверянке без труда проделывать это не смотря на то, что «дитятко» теперь восседала на муле, а она сама все еще стояла рядом)  она, наконец, приняла поводья мула и шепнув «если что, сразу падай на меня!» медленно повела озадаченное скачками погоды животное вперед. 
- Нет,
- Ну, вот и хорошо, а то я уже испугалась было. О, вечный бард, я так тебе завидую! Ты такая нежненькая и душистая как цветочек ландыша, ну просто прелесть-прелесть!  Твой жених, должно быть баснословно богат, я права?  Уверена, он влюбится в тебя с первого взгляда, и будет дарить тебе самые-самые интересные вещи в мире, просто чтобы увидеть твою улыбку и услышать  радостный смех!  Эх, хотела бы я тоже стать невестой. – радостно поделилась идеалистичным взглядом на институт брака дочь людоеда и тут же смущенно шмыгнула и опустила уши, демонстрируя покаяние.   
  - Ой, прости, я лезу не в свое дело. Опять. Батюшка говорит, что если я не перестану так поступать, он откусит мне уши и заставит съесть без соли, но я ничего не могу с собой поделать, мне так интересно!   Ты не отвечай если не хочешь, я не обижусь, господин Али объяснил, что ты из очень знатного рода и не можешь общаться с кем-попало. – и она с надеждой уставилась на подопечную.  Ноги животного и зверолюдки равномерно месили снег в русле таких же одиноких странников, караван шел вперед.

На пороге смерти, да еще и в забытие, нам часто приходят странные видения. Кто-то считает их посланиями духов, которые должны вернуть героя в реальный мир или перебороть их стремление помереть. Кто-то считает их обычным бредом, снами, галлюцинациями, которые умирающий мозг спешить прокрутить перед отключением. Торлик не считал их ни тем, ни другим. Он вообще о них ничего не знал до этого момента. Не было в его насыщенной жизни момента, когда он умирал от истощения, проклятия или болезни. Он вообще ни разу еще не умирал, а потому не мог сказать ничего про свои видения.
Он очутился в гигантском зале, подсвечиваемом неестественным синеватым светом. Зал был настолько огромен, что огромные сталактиты на потолке снизу казались совсем крошечными. Гном почесал подбородок, и с удивлением обнаружил длинную густую бороду. Седую. Он оглядел себя и понял, что является каким-то очень древним старцем, который вот-вот потеряет способность поднять дубину для удара. Он огляделся и увидел перед собой гигантскую статую. Шенгарта он узнал сразу. Такой же, только в миниатюре, стоял у них дома. В руках Шенгарт держал  огромный молот. Тот самый, из легенд. Гном рассмотрел его более подробно, отметил искусство, с каким он изготавливался, отметил его красоту и мощь, заключавшуюся в нем. Тут раздался голос:
- Торлик, почему ты пришел ко мне так рано? - гном ни капли не удивился, услышав его. Таким он и представлял голос бога - не поддающийся описанию. Он словно всегда знал, что для каждого этот голос звучит по-разному.
- Я не пришел. Ты сам меня призвал. И вообще, почему я старик?! - отчего-то гном не трепетал. Он знал, что тут к нему отнесутся как дома. Он и был дома. Эта пещера была домом для всех гномов без исключения.
- Глупый гном! Я не призывал тебя! Вас тут и так чересчур много! Это я направил ногу орга рядом с твоей чугунной головой, что бы ты перестал стучаться сюда! Всю неделю ломился! Рано тебе, говорю, помирать! Но нет, ты все-таки приперся! - прогремело у Торлика в голове
- Ну ладно-ладно! Я тогда пойду?
- Иди, глупый гном, - голос немного устало вздохнул
- Но ты не ответил на мой вопрос.
- Старик ты потому, что таков сейчас в душе своей. Ты состарился, хотя тебе всего шестьдесят три.
- И.. Как это исправить?
- Думай сам, глупый гном. А теперь ступай, и не хватайся сразу за оружие, когда поймешь, кто тебя спас. Ты в безопасности, по крайней мере пока.. - голос затих, свет в зале померк.

***

- Эй, ты меня слышишь? - донеслось откуда-то со стороны. Гном вяло приоткрыл глаза и взвыл от боли - слишком ярко. После недели темноты резкий контраст солнеччного света, отраженного от белоснежного покрова замерзшей воды, взорвал его мозг болью. У гномов было все продумано на этот счет: после темных тоннелей гномы проходили сеть пещер, где постепенно прибавлялась яркость освещения вплоть до нормального дневного света, позволяя глазам постепенно привыкать к нормальному миру. А тут, конечно, этих пещер не было. Торлик с силой зажмурил глаза, закрывая их одной рукой, но, казалось, свет проникает даже сквозь такую защиту. Когда боль немножко унялась, гном начал очень аккуратно разжимать веки, на всякий случай не отнимая ладони от лица.
В общем, гном ничерта не видел, а потому он просто протянул руку по направлению к голосу для  приветственного рукопожатия. А потом понял, что в этой руке у него некий предмет. Чужая рука, которую он собирался съесть. И он ею здоровается. Почему он ее не выкинул раньше? Пальцы его руки разжались, и чужая конечность упала на снег. Выкинуть он ее не рискнул: вдруг в кого попадет.
- Торликом меня звать. Слышу я тебя, женщина, - это могло прозвучать грубовато, но гном не видел кто перед ним, ориентировался только на голос, - Мне бы спирту для сугреву, и мяса для пожрать, а то помру нахрен.
  Сам же гном, порядком замерзнув в сугробах, не сразу ощутил пронизывающего холода. Он его вообще не ощущал, но знал, что ему холодно, а потому надо было поскорее пополнить внутренний запас сил - за неделю он его весь растратил.
Через какое-то время он принюхался. Воняло знатно. Причем воняло сильнее, когда голос был ближе.
- Неужто так от девки несет? Никогда бы не поверил, - а потом гном поднял руку. Нет, это пахло не от девки, а от него самого. Снег был пористый, воздух был, но он был стоячий, а потому гном просто-напросто мариновался в парах собственного измученного круглосуточным копанием тела. Он не замечал этого, потому что просто-напросто принюхался, а тут, на открытом воздухе, вонь резко ударила в нос. Он понадеялся, что женщина к нему наклоняться слишком близко не будет.

Отредактировано Торлик (Среда, 20 мая, 2015г. 18:28:41)

Послушный наемник – сытый наемник. Наемнику редко полагается выражать свое мнение, а уж, тем более, несогласие, когда наниматель владеет инициативой. Да и в прочих случаях тоже нежелательно. И эти истины наемники усваивают с самого начала своей «карьеры». Заказчик сказал: «Видишь мракора? Я хочу чтобы художник нарисовал меня возле пасти этого зверя. Так что поймай его, но оставь в живых и голову не сковывай цепями, я хочу, чтобы моя голова с его пастью смотрелась выразительней» - наемник исполняет! Главное, взять заранее награду у будущего трупа. А если ты посмеешь что-то пикнуть об опасности и яде – будешь ходить голодным. И повезет, если живым – всякие господа бывают. Некоторые пострашней иных наемников будут. И в том, что касается чести тоже.
Поэтому Эстель шибко не раздумывая тут же привычным жестом выхватила меч из ножен и приставила острие к горлу гнома, оставляя лишь несколько мгновений между сталью и не прикрытой бородой кожей. Тут следует отметить свойства зачарованного льдом клинка. Гному, едва вырвавшемуся из холодного плена, могла показаться, что ледяное дыхание смерти снова коснулось его, настолько ощутимо было дуновение от острия. Девушка на мгновение прикрыла глаза, просто позволив себе насладиться моментом – слишком долго она просто переставляла ноги и не имела возможности почувствовать оружие в руке. Но это было лишь мгновение. Лишь после этого, открыв глаза, полудемон осторожно озвучила свои мысли, по своему истолковав суждение огра:
- М-м-м… Вемур? – не отрывая внимательного, изучающего взгляда от Торлика, она продолжила, - Он не похож на упыря. Те, которых мы встречали, были неразумны.
Она могла понять отчаявшегося мужчину, что дошел до такой степени голода, когда был готов есть человека, лишь бы поесть. Она и сама была готова к подобному однажды. Девушка нахмурила брови, поняв это. Сама она не могла припомнить подобной ситуации, но сейчас, поставив себя на место Торлика, отчетливо ощутила, что что-то такое с ней случалось. Но ни когда, ни где, ни при каких обстоятельствах – она вспомнить не могла. Как наваждение, оставившее после себя стойкое чувство уверенности и с десяток вопросов. Эстель мерно выдохнула, понимая, что для подобного не время.
Торлик выглядел как потрепанный бурей наемник и полудемон могла вполне предположить, что его караван поглотила буря. Или же он мог быть и в отряде разбойников для таких вот караванов, но бедолаги не рассчитали место засады и… исход один, собственно. Но в принципе, как бы то ни было – им катастрофически не хватало охраны для каравана, а гномы всегда славились сильными и крепкими воинами. Поэтому, оставалось дождаться ответа Торлика и если его ответы будут верными, она сможет поручиться за него. В случае чего, убить его наемница всегда успеет.

Гном недовольно глянул на... огра.
- Огр?! Это разбойничий отряд?! Шенгартова борода, я его простой дубиной не завалю! Шенгарт..А. Он говорил о том, что все нормально. Неужто... - гном недоверчиво глянул на здоровяка. если бы тот не наступил в его нору, то гном был бы мертв. С другой стороны Шенгарт сказал, что это он управлял его ногой. Так что, наверно, гном обязан не огру. Недовольно вздохнув от  того, что его просьбу поесть проигнорировали, он принялся отвечать на вопросы:
- Кто я - уже сказал. А, ну да, - гном вспомнил о тупости огров, про которую ему все время рассказывали. С ними он пока еще не встречался лицом к лицу, это его первый контакт с ними, так что он лихорадочно вспоминал все, что знал, - Торлик я, шел в Новый Аркейн. Нас вел гоблин, червей ему в кишки, но привел в засаду. Меня спихнули сверху, я очнулся в снегу. Ползал там, пока ты на меня чуть не наступил. Все.
Потом он вздрогнул: его горла коснулось что-то... Жуткое. Если бы кто-то спросил его об этом, он бы не смог описать охватившее его ощущения, но он словно на миг оказался в зале с Богом. И это ему ох как не понравилось. Он повернул голову и увидел, что женщина, которая только недавно была кроткой и послушной, как гномиха, держала у его горла меч. Нехороший меч, жуткий. Гном не любил, когда ему угрожали. Да еще и такими штуками. У разбойников таких штук не водилось обычно. Ох, непростые времена в его жизни...
Взгляд его поменялся, и хотя ни один мускул его тела не вздрогнул, стало понятно, что так просто его убить не получится. Даже не смотря на то, что он был замерзший и голодный. Когда огр назвал его полукровкой, гном презрительно покосился в его сторону:
- Для огра слишком болтлив, для человека слишком уродлив. Полу что ли? - в тон передразнил огра гном.
- И тебе ли говорить, что мне жрать, а что не жрать, - зло усмехнулся Торлик. Он чувствовал угрозу и защищался. Коли помрет сейчас - не беда. У него есть свои причины не бояться смерти. Но себя он в обиду не даст. Тем более какой-то шайке разбойников.
- Слушай, а меня он так покатает? - спросил он у женщины с жутким мечом, кивая на шею огра. Дамочка явно главная. Огр не может вести отряд, это просто смешно. А между тем гном уже оценил размеры процессии. Он оценил и обилие женщин вдали, и расслышал мычание коров, и даже приметил то, что на плечах у огра сидела маг. Значит, это не просто разбойники: либо они уже кого-то грабанули, или это вообще не разбойники, а караван. Тогда что, черт побери, тут делает огр?!

Отредактировано Торлик (Воскресенье, 31 мая, 2015г. 22:36:06)

Над перевалом шёл снег. Отсюда, из предгорий, судить было сложно, но Морис полагал, что после окончания снегопада перевал станет непроходимым. А это означало, что он надолго застрял по эту сторону гор, если не хочет обходить их с юга. Он не хотел. Возвращаться в ближайший город в поисках работы не хотелось тоже, но выбор был невелик. Разве что вернуться в ближайший город и не искать работу, чахнуть от тоски до весны - денег на такой вариант у него хватило бы. Но развернуться прямо сейчас и идти обратно? В итоге он решил заночевать здесь, в предгорьях, а в обратный путь двинуться утром.
Ранние зимние сумерки уже сгущались над землёй. Над горами всё ещё клубились облака, но здесь их уже не было, воздух стал прозрачным, каким он бывает после летней грозы. И в этом воздухе чётко вырисовывалась далёкая пока цепочка людей и животных, тянувшаяся со стороны гор - караван, каким-то чудом сумевший прорваться сквозь снегопад, способный превратить перевал в братскую могилу. Пока Морис наблюдал, цепочка остановилась, начала стягиваться в одно место, располагаясь на ночлег. Парень подумал, что неплохо было бы присоединиться к каравану, чтобы не идти назад в одиночку.

* * *

Снег здесь был неглубоким, но он всё же был. Покрывал белым одеялом не только окружающие холмы, но и ведущую к перевалу дорогу, что делало невозможным быстрое передвижение по ней для того, кто делал это на своих двоих. К тому времени, как Морис увидел костры с вершины предпоследнего перед местом стоянки каравана холма, на землю легла ночь. Вот он и решил отложить знакомство до утра, рассудив, что караван никуда не денется, мимо него незамеченным не пройдёт, а вот если сунуться туда ночью - кто знает, что подумают о нём часовые? Перспектива обзавестись парой лишних отверстий от арбалетных болтов парня не радовала.
Дорога спускалась в ложбинку между холмами, её-то полукровка и облюбовал для ночёвки. Недалеко от дороги даже обнаружились чахлые кустики - сомнительное укрытие, но всё лучше, чем спать в чистом поле. Костёр разводить не стал, не желая привлечь к себе внимание раньше времени, лишь достал из рюкзака шерстяное одеяло, в которое и завернулся, подложив рюкзак под голову. Гитара в чехле заняла законное место рядом с Морисом, и пусть от неё не исходило настоящего тепла, рядом с ней ему было гораздо уютнее.
И всё же сон не шёл. Морис думал о том, как завтра утром он подойдёт к каравану, пока тот будет собираться в путь, что скажет он этим людям... и старался не думать о холоде, настоящей причине, не дававшей ему уснуть. Как большинство шанки, холод он переносил гораздо хуже, чем жару, хотя в пустыне тоже случались холодные ночи. К тому же холод заставил его отказаться от любимой одежды, предпочтя ей кожаные штаны и куртку с меховой подкладкой. Впрочем, стоило признать, что такая одежда удовлетворяла главному критерию - не мешала. К тому же вшитые под подкладку куртки тонкие металлические пластинки обещали некоторую защиту - добавляемый ими вес парня не беспокоил, он был несравним с тяжестью кузнечного молота.

* * *

Морис открыл глаза. Небо было всё таким же прозрачным, но примёрзшие к огромной чёрной полусфере льдинки звёзд заметно сдвинулись, значит, он проспал несколько часов. Сон помнился смутно, о чём парень ничуть не жалел - во сне он снова был тем парнем с белыми волосами. Мёртвым парнем, чьё имя было слишком похоже на его собственное, чтобы считать это простым совпадением. Надо сказать, чувствовал он себя не многим лучше, чем во сне - конечности практически потеряли чувствительность и слушались плохо. Зато сердце билось и могло разогнать кровь по замёрзшему телу. Заставив себя подняться на ноги, полукровка принялся прыгать и махать руками, чтобы согреться. Способ неплохой, вот только о сне после этого можно было и не мечтать. Парень уже собрался было подняться на холм, чтобы взглянуть на спящий караван, когда с той стороны раздалось улюлюканье, потом громкое "Ыхххха!", словно кто-то немаленький решил потренироваться в метании чего-то тяжёлого. А вслед за этим послышались и другие звуки, говорившие о том, что за холмом начинался бой.
Первой реакцией было подхватить вещи, забраться на холм, чтобы увидеть, что там за ним происходит, но и так понятно было - ничего хорошего. Нападающие, кто бы они ни были, выбрали самое подходящее время - между полуночью и рассветом, когда вымотанные переходом через горы люди наверняка крепко спали, оставив лишь нескольких дозорных. Морис бы и сам выбрал это время... вот только он такими вещами давно уже не занимался, а сейчас это нападение было ему и подавно ни к чему. Но если уж он решил сделать очередную глупость на поприще оказания помощи тем, кто его об этом не просил, стоило сначала подготовиться, а потом уже лезть в гущу событий.
Из рюкзака появился небольшой арбалет, на рукояти которого можно было заметить кровавую каплю рубина, за ним последовал мешочек с болтами, который парень недолго думая прикрепил к поясу. Второй арбалет он решил не брать - он неплохо стрелял с двух рук одновременно, вот только предпочитал делать это при свете дня. Заплетённые в тугую косу волосы превратились в импровизированное оружие, когда к украшавшей их золотой веточке добавилось украшение в виде пары свинцовых шариков. Меч и ножи и так были на своих местах, с ними он не расставался даже во сне. Взводил арбалет Морис уже на ходу, целью его была вершина холма, за которым нарастали звуки боя.

Отредактировано Морис (Суббота, 11 июля, 2015г. 22:23:22)

Торлика нашли уже видимо совсем вечером, потому как после того, как он обговорил все детали со странным человеком по имени Али, который был словно не при делах, но занимал какой-то там статус. В общем, гном из оружия взял себе круглый щит, обитый металлом и с шипом посередине, а так же шестопер. Впрочем, шестопер оказался для него слишком легким, но ничего более подходящего просто не было. Али гному не понравился - слишком он обреченным выглядел. А огр много командовал, словно не Али был начальником,а этот странный субъект.
А потом гном увидел багбира. Вот тут у него от удивления вообще случилась потеря нижней челюсти под ногами. Багбиров гном знал прекрасно - они были не слишком дружелюбными и частенько нападали на гномьи патрули и караваны. Впрочем гном знал, что они довольно разумны - слишком спланированы из налеты были, и более того, пленные багбиры отлично разговаривали на своей тарабарщине. Торлик не стал подходить к ней знакомиться - его на тот момент интересовала только еда. Вонзив зубы в здоровенный шматок горячего мяса, с которого капали теплые капли жира, гном почувствовал себя счастливым. Он не стал идти пешком во время еды и примостился на край одной из повозок, наблюдая за караваном. Ему стали более-менее понятны взаимоотношения между членами каравана, и больше всего его удивила явная дружба между багбиром и красивой по человеческим меркам женщиной, которая являлась явно основным объектом охраны.

***
На дежурство его поставили среди ночи, отчего гном был крайне удивлен - кто ж ставит на часы того, кого они, во-первых, видят первый день, а во-вторых, только вылезший из лап смерти? Гном был недоволен этим фактом, но благоразумно молчал. впрочем, в его часы не произошло ничего такого, о чем стоило бы рассказывать. Сменила его багбир (Торлик удивился снова, когда узнал, что это женщина), к которой он очень осторожно подошел и аккуратно ткнул шестопером, готовый отскочить и вмазать промеж глаз, если той покажется. что на нее напали. Впрочем, все обошлось. Но через пары часов гнома разбудило улюлюканье.
- Кто такой козел?! - гном сел, в ярости сжимая кулаки в латных перчатках, которые он не снимал с момента дежурства.
- Тревога! - гном сразу все понял, вскочив на ноги. В руках сразу появилось полученное оружие. Непривичен был вес шестопера, но для тренировок не было времени, потому нужно было к нему приноравливаться в процессе. Гном заметил нескольких напавших, впрочем, в них полетело нечто тяжелое из рук багбира. Мадама с холодным мечом вскрикнула - в нее прилетела стрела. И из задницы вырос хвост!!! гном сначала подумал было, что хвост обвился вокруг девушки и она оказалась в плену чудища какого-то, но потом, когда она начала орудовать им, гном очень замысловато выматерился. Гребаный караван его удивлял все больше. Не в мир ли мук и боли он идет?
К женщине ринулся один из нападавших, что нес в руках топор. Мужик был здоровый, гном засомневался, что раненая женщина справится с ним, потому попер наперерез. Гном был мал, да тяжел, потому врезавшись в бок противника, еще и пригнувшись немного, заставил его перекувырнуться через воинственного коротыша, недобежав до первоначальной цели. Гном же тут же остановившись, ударил противника шестопером, метя в позвоночник в области поясницы, при этом вложив всю свою силу в удар из-за неуверенности в шестопере. Кстати говоря, сам по себе шестопер был абсолютно нормальным, просто гном ранее пользовался более тяжелой дубиной, потому эта ему казалась легкой.

Последние метры отделявшего его от вершины холма рыхлого снега Морис преодолел ползком, но вот они остались позади, и перед глазами шанки раскинулась обрамлённая холмами чаша долины. Внизу, как и ожидалось, шёл бой. В воздухе разносились крики людей и испуганных животных, звон металла, мельтешили человеческие и не очень фигуры, самая заметная из которых принадлежала великану, чуть ли не вдвое возвышавшемуся над остальными. Пока Морис наблюдал, великан швырнул камень, но ни в кого не попал, так что сложно было определить, защищает он караван или наоборот. Тем более с такого расстояния. На зрение Морис никогда не жаловался, и всё же до эльфийского ему далеко - сейчас света звёзд ему было явно недостаточно, чтобы разглядеть подробности боя в лагере. А ведь такие "мелочи", как соотношение сил нападавших и оборонявшихся могли оказаться очень важными. Ему не хотелось бы оказаться на стороне, заведомо обречённой на поражение. Но караван выглядел большим, наверняка охраны там хватало, так что стоило поспешить, чтобы успеть поучаствовать в бою до того, как она разберётся с кучкой самонадеянных бандитов. Если Морис хотел присоединиться к этим людям - лучший способ придумать было сложно. Он решил рискнуть.
Парень приподнялся на локтях - и тут же обнаружил подходящую мишень для своего арбалета. Ниже по склону за кустами прятались двое лучников. Разумеется, прятались они не от него, а от тех, кто мог бы смотреть на них снизу, со стороны каравана. И цели высматривали там же, абсолютно не заботясь о прикрытии тыла. "В самом деле, откуда здесь взяться другим любителям ночной стрельбы по мишеням?" - на губах парня играла хищная улыбка, пока он поднимался в полный рост. Движения его были неторопливыми и точными, он старался не выдать себя скрипом снега или каким-нибудь шорохом... но - да - они могли увидеть его, обернувшись. Морис давал им этот шанс, и не его вина была в том, что они не следили за своей спиной. Привлечь их звуком было бы уже слишком большой роскошью, которой он позволить себе не мог. Сейчас было неважно, сколько людей нападает на караван, сколько защищает. Бой разбился на маленькие поединки, здесь и сейчас он был один против вот этих двоих.
Звёзды звенели о чём-то в своей недосягаемой выси, им не было дела до происходящего внизу. Звёзды превращали мир внизу в чёрно-белый набросок с чёткими абрисами кустов и людей на снежном холсте. Здесь и сейчас звёздного света хватало для его целей. Морис всё ещё никуда не торопился, когда поднимал руку, нацеливая арбалет на ближайшего лучника - он не мог позволить себе промахнуться, ведь "огнецвет" должен был сработать всего один раз. Большой палец коснулся маленького рубина на рукояти, погладил его, заставляя отдать накопленную силу... а потом плавное нажатие на курок отправило болт в полёт. Разрывной болт, по мощности не уступающий огненному шару.
Время для расслабленной неторопливости вышло. Парень не стал дожидаться ни ответных выстрелов, ни даже собственного попадания. Зажмурился, рывком ушёл в сторону, нырнул вниз, перекатился через плечо, не выпуская арбалет из рук. Грохнуло! Даже сквозь закрытые веки Морис увидел предшествовавшую этому вспышку света - взорвавшийся болт расплескал вокруг себя магический огонь, поджигающий всё, что могло гореть. Но любоваться на светопреставление полукровке было некогда - лёжа на боку, он перезаряжал арбалет.

Использовал "Огнецвет".

Отредактировано Морис (Суббота, 11 июля, 2015г. 22:20:22)

- Арррр! - Стрела тюкнула в плечо,  болезненно царапнув шкуру и бесславно свалившись в снег, а Бурча даже не успела испугаться, так быстро все случилось, она вновь размахнулась булавой собираясь показать щедрому дарителю что она всегда готова ответить добром на добро, да еще и сверху на сыпать, и что ей совсем не жалко менять большую дубину на маленькую стрелку, но ни что так не способствует быстрой смене планов, как оплетший шею аркан, багбириха задушено крякнув  выронила оружие на середине замаха и рефлекторно схватилась за горло. Бус девица ладная да крепкая, и шея ей под стать, от одного рывка не переломится, но как известно задушить нельзя только свинью али рыбу,  а всех остальных можно. Охранница попыталась просунуть пальцы под петлю и изо всех сил дернула силясь разодрать шерстяную змею, но тщетно, верблюжий волос держал цепко, словно руки сборщики налогов, циркачке уже приходилась рвать веревки руками на потеху толпе,  но тогда были немного другие веревки, обстановка и  обстоятельства, важнейшим из которых было то, что перед глазами не плясали черные точки от недостатка кислорода в мозгу. С подобным Бур приходилось сталкиваться редко и она запаниковала, но у зверянки было небольшое преимущество перед обычной добычей конокрада, багбириха уступала лошадям в силе, но зато прекрасно понимала что на другом конце непобедимой шерстяной змеи всего лишь обычный слабый человек, а у нее были руки.  Оставив бесплодные попытки тягаться с арканом лохматая добыча переключилась на его хозяина, отпустив горящую огнем глотку она обеими лапами вцепилась в веревку чуть дальше петли и со всей мочи рванула на себя, стремясь поменяться с охотником местами и подтащить его на расстояние удара или хотя бы просто выбить из равновесия.