Выскользнув из медвежьей хватки и развернувшись Лорган нос к носу столкнулся со страшно искаженной переизбытком эмоций багбирской физии. Бурбарыш тихонько полу всхлипнула и замерла, глядя на него в упор круглыми влажными глазами, не решаясь пошевелиться, лишь бы не спугнуть. Когда тяжелые натруженные руки кузнеца решительно, но бережно тряхнули плечи, Бур со стуком захлопнула пасть уже готовую исторгнуть новую порцию излияний и часто-часто заморгала. Бородач мягко, по-отечески заговорил, и по широкой испуганной мордочке зазмеилась трещина – призрак робкой, исполненной надежды улыбки. Довольно отталкивающей улыбки, если смотреть с такого близкого расстояния, надо сказать, обманчиво невинные полные губы раздвинулись, выпустив на свободу целый сонм хищно изогнутых острых зубок и неровных бордовых десен. А потом чужак  простым и само-собой разумеющимся жестом взял её огромные, уныло поникшие уши в сильные теплые ладони и начал почесывать, будто каждый день так делал.  Точно так же, бывало поступал старый Корим, в редкие минуты, когда был доволен понятливостью ученицы, вслух громко ворча и сетуя на то, что у Бурки де, ветер в котелке так свищет, что приходится ухья пальцами позатыкивать когда хочешь чтобы хоть что-то в башке задержалось. Лохматая гигантиха вся вскинулась,  глазища распахнулись широко-широко, пасть удивленно приоткрылась, ноздри гневно вздулись… а  в следующую секунду рыжая туша обмякла и как-то словно бы усохла. На первый взгляд, ничего существенно не изменилось, ну подобрала под себя лапы, ну пригнула голову, но теперь вся поза нелюдихи источала совершенно другой эмоциональный фон, еще пару мгновений назад от фигуры прямо-таки хлестали во все стороны испуг, нервы и боль, сейчас же она выгнув шею, доверчиво как малый ребенок уткнувшись лицом в могучее плечо гнома, глуповато щерила зубки, по-звериному удовлетворенно ворчала и фонила в космический эфир таким облегчением, будто гном убедительно доказал ей, что Небеса абслютно точно существуют и он только что обеспечил её туда билет.
- Прррравда?  - Длинные звериные уши и бархатный нос– самые нежные, чувствительные и уязвимые места горы мышц, меха и клыков гордо именуемой багбиром, в обществе пещерных гоблинов удары по ним относились к непростительно подлым, а по слухам, коснуться уха незнакомой женщины считалась у дикарей жестом значительно более грубым чем при всем племени сунуть лапу ей под юбку.  Но правду гутарят али брешут Бурбарыш ничего такого не знала, воспитали её люди, они и приучили к ласке. Руки у гнома были заботливыми и добрыми, что в сочетании с голосом создавало такой эффект, что теперь юная зверянка почти физически не могла ему не доверять, даже если бы он предложил ей сунуть лапу в огонь чтобы проверить достаточно ли он горячий.   
- Спасибо-спасибо-спасибо! Пойдем же скорее! – Бур пришлось потрудиться изгибая шею, чтобы просительно посмотреть на гнома снизу вверх.     Когда поняв, что спутница достаточно успокоилась он отпустил слуховые раковины, которые как выяснилось имели над эмоционально неуравновешенной махиной почти мистическую власть, гоблинша вскочила на ноги и едва не затанцевала вокруг него, сгорая от нетерпения.

Когда сын камня твердо взял её за руку и повел за собой, Бурбарыш испытала облегчение сравнимое с шаркающей мимо сутулой фигурой чумного доктора. Мир снова стал простым и понятным местом, где добрый и хороший человек, то есть гном, говорил ей что делать и больше не надо было мучиться выбором. Со стороны парочка, должно быть, смотрелась донельзя забавно – маленький бородач идет по ночной улице,  и за его руку отчаянно словно ребенок боящийся темноты цепляется страшная когтистая лапа.  К лапе прилагается огромная туша, едва не вдвое выше гнома и существенно шире (последнее частично обман зрения, плечи у гнома ого-го, но из-за роста и всклокоченного меха на фоне «дитяти» он выглядит просто крохой) переваливающаяся и нелепо семенящая, чтобы попасть в ритм коротких ног провожатого. К счастью в полночной тиши зрителей способных оценить сие зрелище было не много. Сама Бур такой манерой передвижения ничуть не тяготилась, напротив, ощущение надежной и крепкой ладони Лоргана наполняли её не просто спокойствием и уверенностью, но почти эйфорией, зверянка старалась сжимать пальцы как можно мягче и уветливей, дабы не тяготить своего героя-спасителя, но попробуй сейчас кто-нибудь расцепить их, ему пришлось бы рубить руку, причем именно руку багбирихи, отсеченную гномью конечность она бы все-равно ни за какие коврижки не выпустила.  Но вот длинный путь в ночи подошел к своему финалу, сонный владелец гостинцы открыл на стук и Бур пришлось отпустить цвергскую ладонь на свободу, сделала она это медленно и с такой неохотой, будто отдавала сборщику податей бабушкины серьги. Пока резко проснувшийся после того как в его заведение ввалились огромная гоблинша и непричесанный гном и наверняка проклинающий себя за неосмотрительность хозяин бегал за снедью, а Рауд подобрав хвост презрительно осматривался вокруг, Бур яростно чесалась и не сводила взгляд с лестнице куда ушел Лорган. Она знала, что храбрый друг её не бросит, но все-равно ей приходилось бороться с желанием взбежать наверх и проверить, как он там. Когда подозрительно щурящийся владелец принес еду, гоблинша решительно подвинула обе миски коту, и заявила, что не собирается тут сидеть и набивать брюхо, пока её семья в опасности. Но когда спустя пару минут Лорган появился на вершине лестницы он застукал "ребеночка" с утробным урчанием облизывающую блюдо. Бур широко улыбнулась ему, сверкнув молочными «усами» и протянула последний «оторванный от сердца» самый лакомый кусочек.
- Ты похож на легендарного Торина, только ветки не хватает!     

Отредактировано Бурбарыш (Суббота, 21 мая, 2016г. 18:56:11)