Предрассветное время до поединка мечница провела в медитации, как делала часто перед подобными боями. Она уже давно преодолела тот порог, когда подобная практика требовалась для приведения в порядок собственных мыслей. Тсубаме знала, с кем будет драться, но это не преуменьшило её решимость идти по избранному некогда пути и сдержать данные обещания. Каким бы ни был исход этого поединка - она примет его достойно, как то полагается настоящему воину, в котором жив гордый дух необыкновенной «страны малого вишневого цветка» далекого и таинственного Востока. Истинная же причина того, для чего она занималась медитацией, заключалась в ином.

Когда мечница впервые оказалась в этих землях, она была слаба и растеряна. Захлестнувший её круговорот событий был словно бушующий шторм, жизнь же Тсубаме напоминала бумажный кораблик, и чтобы беспощадные волны не увлекли её на самое дно, ей пришлось приложить все усилия, и на время позабыть о том, кто она такая, и почему оказалась здесь. Но нет ничего вечного под этой луной, и шторм поутих. Волны улеглись, и пришло время все вспомнить; вернуть себе то, благодаря чему она помешала планам тэнгу Черного Монастыря навредить жителям Миямы, возвратила реликвии рода Ито из Замка-Призрака в Маэши и распутала клубок загадок острова Акари.

Она пережила жесткое столкновение конфликтующих группировок в Накамару и раскрыла дьявольский заговор Драконьего Когтя в мире боевых искусств; прославилась на Имперском Турнире в Чу Юане и столкнулась с тьмой, поселившейся в древнем Темпат Ларанге. Это на её плечи тяжкой ношей легли судьбы многих людей в Ару и это она повергла Нефритового Дракона на юге страны Ва. В действительности, тогда она лишь пыталась заполнить пустоту, образовавшуюся после того, как волшебник по имени Нишио разбил её надежды на мирную жизнь среди людей. Эта же пустота зажгла в её душе яркое пламя мести, и она не заметила, как вскоре стала очень сильной.

Там, откуда она пришла, эту силу называли по-разному. В землях империи Шоу монахи уединенных монастырей годами укрепляли свои тело, дух и разум, и овладевали таинственными и непостижимыми для обычных людей техниками, делавшими их тела легкими, как ветер, а кулаки способными сокрушать камень и сталь. Они звали эту силу ци. Окутанные тайной скрытые деревни страны Ва обучали своих воинов ночи секретам нинджутсу, силе создания своих двойников и исчезновения в тенях. В Кодзакуре лучники говорили «ударь так, чтобы сдвинуть горы; натяни как если бы поймал гром», их стрелы пронзали воинов в доспехах вместе с лошадьми. Таким был их дух.

И она овладела мистической силой боевого духа, много сражаясь и путешествуя из одной страны в другую. Но дух этот питало её сильное чувство мести. Столкнувшись с воинами Кланов и коварством колдуна Нишио, мечница утратила на время эту силу: смерть Каваноко потушила последнюю искру мщения, питавшую её дух. Оказавшись здесь, в неизведанных землях, ей потребовалось время, чтобы переосмыслить произошедшее. Она стремилась достичь мечты, но не могла двигаться вперед пока прошлое не останется в прошлом. Идя по нелегкому Пути Меча и желая стать достойным человеком под Небом, ей предстояло превзойти себя и вновь обрести несокрушимый боевой дух.

Однажды она это сделала, и со всей решимостью сделает это еще раз. Там, откуда она пришла, говорят - боги во всем, и в сердцах людей тоже. Мечница медитировала не для того, чтобы упорядочить свои мысли, но чтобы извлечь меч бога из своего сердца. Но у неё не было всего времени в этом мире, и стрелка мировых часов неумолимо мчалась вперед. В конечном итоге, кто она такая? Хватит ли её мастерства, чтобы победить, не отняв при этом жизнь? Та, которую в землях далекого Востока звали «Небесный Меч», собиралась это выяснить в предстоящем поединке. Тсубаме открыла глаза и взялась за кисть для каллиграфии, лежавшую на низком столике неподалеку.

❁

Человеком стать
Как прорубить путь к звездам
Мечом из сердца

Расписанная стихами и повязанная на копьё мечницы, шелковая лента стелилась по ветру в это утро; развевались полы длинного, белоснежного хаори Тсубаме. Оружие, которым она владела, было могущественным: в этом копье таилась мистическая сила связывать сущее с его отображением, но также рвать эти связи. Так, «Кагеяри» заключало в себе Пустоту и было способно на многое. В королевстве темных эльфов Тсубаме изучала волшебство этих земель с практической его стороны, чтобы приумножить свои силы, когда наступит время вновь столкнуться со своим прошлым. Выделенные на её содержание королем-Скорпионом деньги она не тратила на роскошь.

Те средства, которые полагались лично ей, как правителю Эл'лемириона, она также пускала в ход для того, чтобы оплачивать услуги волшебников. Те в свою очередь исполняли её местами странные, а кое-где даже безумные по их мнению прихоти. Они тратили немало своего времени и недешевых магических ингредиентов для исполнения воли Вестницы Кроваворукого и накладывали на неё разнообразные заклятья, одно за другим, день за днем. Так она постигала их суть, но это не давалось ей легко, и маги часто теряли терпение. Тогда она позволяла жестоким темным эльфам выпустить пар и «наградить» её каким-нибудь далеко не самым приятным заклинанием.

К их большому удивлению (и хорошо укрытому за маской самообладания испугу), она не жаловалась и стоически выдерживала даже те заклинания, что вызывали у неё страшную агонию. Среди темных эльфов любителей подобной магии хватало с избытком; порою некоторые из них забывались, и какой бы выносливой ни была мечница, дело не обходилось без вмешательства целителей. С такими магами она не церемонилась и приглашала их на персональные тренировки, где сдерживаться было уже ни к чему. Это служило им хорошим уроком самоконтроля на будущее. Лучшие из мечей закалялись. По тому же принципу жил мир боевых искусств, известный мечнице.

Выходя к месту проведения поединка, Тсубаме развернула копье к земле и негромко выговорила: «Вяжи мои следы, Кагеяри!» Наконечник на краткое мгновение вспыхнул: какое-то время мечница если и будет оставлять следы на земле и в снегу, то немного, но как опавшие листья уносит рекой, так и мироустройство залечит оставленную «Копьем Отражений» рану, обращая сущее к его началу. Хотя мечница и была в своем полном боевом облачении, не считая шлема-кабуто, она искренне считала, что случайности не случайны, а являются лишь непознанными закономерностями. Так, мечница была готова познакомить противника своего, Мориса, со своими стратагемами.

Тсубаме определенно не собиралась наносить оскорбление своему знакомому, смотря на него свысока: она будет драться в полную свою силу, и ожидала того же в ответ. Она приложит все свои силы к тому, чтобы дать Морису бой на пределе (или даже за пределами!) их возможностей. Тсубаме ведь совершенно точно, абсолютно наверняка, что бы там ни было, невозможно было и подумать иначе, обязательно хорошенько постарается чтобы никто не ушел обиженным! Именно так проявлялось уважение одного воина к другому там, откуда она пришла. К возможному разочарованию песнопевца-шанки, маска Шинкуро на лице мечницы делала попытку очаровать её... забавной.

Тсубаме окажется первой там, где развернется её бой. Повеет холодный ветер, зашумит толпа, где-то менее презентабельный король сделает свой ход. В этот раз мечницу не беспокоил холод.

- Снаряжение: то, что в подписи + боевой веер, несколько деревянных трубок с мукой и перцем, бубенчик, несколько фиалов с целебной микстурой (когда-то купленной); дайшо располагается за поясом справа.
- Артефакт «Кагеяри» используется для отмены/качественного подавления следов, оставляемых персонажем на земле и в снегу, см. пост.
- Карта «Ученица Чародея» используется для приобретения понимания местной магии и как следствие - более тонкого контроля «Копья Отражений», см. пост.
- Карта «Молитва» используется для возврата себе контроля и усиления потоков ци/боевого духа из прошлого путем ментальной восстанавливающей техники, см. анкету.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Пятница, 8 апреля, 2016г. 02:50:52)

Когда Морис назвал её по имени, мечница размеренно и учтиво поклонилась ему в ответ. Стоит упомянуть, что Тсубаме держала своё копье-яри строго вертикально, независимо от глубины поклона: это говорило хотя бы о том, что оружие ей очень хорошо знакомо и она умела с ним обращаться. Следующие же слова шанки привели её в своего рода смятение - не то, которое могло бы поколебать её решимость, и уж тем более заставить её отказаться от поединка, но то, в ответ на которое обычно приподнимают бровь с выражением типа «ты сам-то понимаешь, что только что сказал?» на лице. К счастью ли, ситуация обычной не была и мечница сохраняла спокойствие.

Впрочем, Тсубаме не относилась к происходящему легкомысленно: словно бы у неё было некое шестое чувство, мечница умела ощущать происходящее вокруг неё с большой ясностью, особенно тотчас, когда её дух был крепок. И сейчас это чувство подсказывало ей, что внимание толпы сосредоточено в основном на Морисе. Как будто задумавшись над рассуждениями песнопевца о её причинах сражаться, Тсубаме наклонила голову набок и посмотрела поверх его плеча, туда, в упомянутую толпу наблюдавших за ним(и) воинов. И если вампиров еще можно было бы заподозрить в том, что те готовы настолько пожирать взглядом Мориса, то на счет бойцов Республики...

...в особенности тех из них, кто были зеленокожими и это четко отражалось в наконечнике «Кагеяри», Тсубаме сильно сомневалась. Как подметил бы бессменный шутник, их... вкусовые предпочтения сильно различались. То, что заметное число дисциплинированных солдат самым откровенным образом пялилось на Мориса, делало для Тсубаме очевидным использование менестрелем какой-то уловки, вероятнее всего колдовской и влияющей на сознание не самым адекватным образом - все-таки большая часть солдат была мужского полу. Но, как вновь заметил бы бессменный шутник, мечница не взялась бы утверждать, что в этих землях не было... особых традиций.

Впрочем, так далеко мысли Тсубаме не заходили, а даже если бы и зашли, волею Небес она владела несколькими талисманами, оберегавшими трезвость её разума. В любом случае, происходящее обострило внимание мечницы к деталям, и она по-новому взглянула на Мориса. Случайности не случайны, как и то, что песнопевец решил закурить трубку, когда она вышла к месту проведения поединка: вряд ли Морис собирался мило провести время за беседой, будучи хорошо вооруженным, да и не имел привычки успокаивать свои нервы табаком, насколько помнила Тсубаме. Но он был алхимиком, поэтому разумно было предположить, что курительное зелье не было обычным.

- «Ты очень добр ко мне, и за это я тебе благодарна,» - наконец негромко заговорила мечница. Маска приглушала её голос, и все же Тсубаме можно было отчетливо слышать; она приподняла ладонь, словно пыталась придать некое особое, тайное значение следующим своим словам, - «Поэтому я прощаю тебе твою грубость,» - пауза, - «И смею надеяться, что ты сможешь простить мне мою: я защищу твою жизнь, победив в этом поединке. Пожалуйста, отнесись ко мне со всей строгостью,» - сказала мечница, и плавно опустила «Кагеяри» в готовность: каждое её движение было преисполнено достоинства. Уже тише она добавила, - «И позволь мне о тебе позаботиться.»

Надо ли говорить, что она была внимательна к своему противнику?

Отредактировано Ши Ан Фэй (Пятница, 8 апреля, 2016г. 02:51:16)

Колдовской снаряд полыхнул...

«Динь!» - сыграл у мечницы в душе серебряный бубенчик-омамори из-за некой сказочной, потусторонней грани, соединяя собою смертное и бессмертное в одном; тотчас круги на глади сущего остановились, замерло всё мгновением-вечностью без начала и конца, словно не ведало, как поступать ему дальше. Многогранное, оно позволяло взглянуть под все-невозможными углами на каждый аспект произошедшего, происходящего и того, что еще произойдет, когда Морис еще только поднимал арбалет. Когда вновь сорвется в бег стрелка мировых часов, слова Тсубаме прозвучат скороговоркой, как если бы она не принадлежала этому времени. Став пустотой, она стала всем.

- «Вяжи поднебесье, Кагеяри!»

Без промедления вспыхнул наконечник необыкновенного копья, и из света его родился знак, будто кто-то из восьми миллионов богов далекой и гордой страны малого вишневого цветка оставил свои мазки кистью на полотне мироздания; неуловимо-быстрый же поворот «Кагеяри» вдоль древка был точно ключ, отпиравший шкатулку тайны необыкновенной каллиграфии. Отпирая её, Тсубаме выпустила в мир драконов: сотканные из ярчайшего мерцания, они ринулись прочь из своего заточения. Длинные, змеиные тела двух сверкающих драконов переплелись в полете вихрем пустоты, увлекая за собою арбалетный болт; сотряслись земля и воздух от жуткого их рёва.

...и мир взорвался. Такова была форма боевого духа мечницы.

❁

Тсубаме не боялась, что Морис умрет от такой разрушительной техники, хотя однажды сама чуть было не погибла от неё: «Кадзекири, Рана Ветра» была слишком опасна для того, кто использовал её не овладев ни собственными духом, ни духом «Копья Отражений». Неуправляемая, она могла разрушить даже небольшой замок, погубив множество людей, но в первую очередь - того, кто её применил. Техника умерщвляла загадочным образом, не оставляя на телах видимых ран кроме полученных из-за вызванных ею разрушений, откуда и взялось название. К счастью, мечница хорошо усвоила горький опыт провалов в исполнении этой техники, и не собиралась ошибаться.

Так, «Кагеяри» стало остриём железной воли Тсубаме. Со скоростью поражающей всякое воображение ударила сила «Копья Отражений» в пространство неподалёку от Мориса, приобретая облик священных драконов и порождая всесокрушающую пустоту. Раскалывающий землю взрыв впечатляющей силы стал её следствием, играючи сметая собой арбалетный болт, и как минимум опрокидывая несколько (десятков) не ожидавших подобного зрителей. Смертоносная техника подчинялась сильной воле мечницы и, не будучи направленной прямо на артиста, была призвана хорошенько испугать, контузить или как-либо еще вывести его из боя, притом не убив на месте.

Так Тсубаме показывала всю серьезность своих намерений, решимость не отступать от избранного пути. Там, откуда она пришла, слова воина ходили в паре с его поступками; воину не нужно было «давать слово» или «обещать» что-либо кому бы то ни было, поскольку сам по себе факт сказанного приводил в действие весь акт исполнения. Таким образом сказанное было равносильно действию, потому как только прогремел взрыв мечница развернула копье и заняла устойчивую позицию, готовая к неожиданностям. Если после того как уляжется пыль окажется, что Морис неспособен продолжать - она окажет ему помощь. В противном случае бой обещал стать интересным.

- Артефакт «Бишамонтен Омамори» вступает в игру: согласно первоисточнику (GURPS Magic) «Великое Ускорение» позволяет действовать как бы в альтернативном временном потоке, отчего и пляшем - например, случается «искажение речи»; благодаря чему и производится удар на упреждение, а «остаток» хода персонаж ожидает всяких хитростей со стороны Мориса и перешел в защиту, см. пост.
- Артефакт «Кагеяри» используется вкупе с картой «Снос укреплений» и эффектами карт «Ученица Чародея» & «Молитва» для использования могучего комбо-приема, где «укрепления» - это само место действия; создается могучий и кинематографический направленный от себя взрыв при помощи созданного копьём вакуума и глубокой борозды в земле; дальше примерно как в случае с кавитационной дырой: образованный вакуум резко заполняется, только вместо вспышки происходит самый натуральный взрыв; прямое попадание в область такой «техники» если не переломает все что только можно взрывом, то заставит мгновенно полопаться сосуды из-за перепада давлений, что в равной степени сводится к летальному исходу, но поскольку взрыв направлен и не создан на полную мощность, его летальность снижена ровно до уровня «вероятно, покалечит, но не убьет на месте», см пост.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Пятница, 8 апреля, 2016г. 02:51:40)

Когда Морис наконец соизволил явить себя после того как решил отлежаться, поболтать с богами о сущем, посидеть, провести инвентаризацию имущества и осмотр себя любимого, подняться и отряхнуться, неторопливо прогуляться, а затем - снова поболтать, он с некоторой долей вероятности (размер которой вероятнее всего, как заметил бы бессменный шутник, зависел обратно пропорционально от степени беспокойства за своё лицо) мог бы догадаться, что ни то, что взрыв не пришелся прямо по нему, ни данное ему время не было заслугой богов. Тсубаме попросту позволила Морису не умереть как минимум дважды: идея, что её остановили пыль и снег, была смехотворной.

И расслабленная поза мечницы выражала это в высшей степени: она даже склонила голову набок, когда менестрель наконец нарисовался. Из-за маски можно было лишь догадываться, о чем она думала. Как не без сарказма заметил бы все тот же шутник, то, как Морис назвал Тсубаме и то, как говорил, можно было объяснить лишь тем, что его не слабо приложило то ли ударной волной, то ли об землю (или, вероятно, обе вещи сразу). Достаточно трудно было не заметить и многометровую траншею, оставленную «Кадзекири» в стороне и чуть позади. Да и стоны кое-каких наблюдателей (тех, кто был еще в состоянии стонать) были связаны уж наверняка не с его чарами.

Впрочем, ошибкой стало бы полагать, будто она несерьезно относилась к происходящему. Совсем наоборот, она была предельно собрана и даже больше того - все шло согласно её далекоидущему плану, что шаг за шагом обретал свою форму и подразумевал безоговорочную победу. Когда придет время, отступать будет некуда. Она была готова к такому развитию событий, и подозревала, что то же можно сказать про авантюрного песнопевца. Таким образом, когда Морис стал говорить, она подняла свободную от копья руку (яри мечница отвела за спину), сжатую в кулак: маска на лице Тсубаме особенно подчеркивала хитрость происходящего. А затем она открыла ладонь.

«Динь!» - звякнул маленький серебряный бубенчик в руке мечницы, и образ её вдруг рассыпался мириадом фантомных лепестков. Словно подхваченные призраками закружились они в своем эфемерном танце отрицания настоящего, длиной всего в одно - такое краткое! - мгновение: Тсубаме силою талисмана Тао растворилась в воздухе прежде, чем звон колокольчика успел затихнуть. Так, Морис сорвался в бег, а она, оставив свой сказочно-хрупкий послеобраз, столь же стремительно очутилась рядом; овеянная фантастическим саваном бледно-розовых лепестков, что взметнулся вслед за белоснежным её хаори и теряющимся среди всей творящейся фантасмагории «Кагеяри».

Мориса ожидал настоящий град ударов - такой же незримый, как ветер, и такой же безжалостный, как сметающая все на своем пути волна тсунами. Надо ли напоминать, что наступление мечницы было обдуманным и она была готова к неожиданностям?

- Артефакт «Дыхание ветра Фэй Лянь» вступает в игру, вкупе с «Бишамонтен Омамори» делая движения персонажа практически неуловимыми; косметический эффект дымки - растворяющиеся в воздухе, нежно мерцающие потусторонним светом бледно-розовые лепестки как при цветении вишни, см. пост.
- Серия атак используется в движении вкупе со всеми преимуществами от «Дыхания ветра Фэй Лянь», «Бишамонтен Омамори» и эффекта карты «Молитва» для нанесения молниеносных, трудно угадываемых ударов, с преимуществами т.н. «духовного меча», сродни «защищающему оружию», см. пост; удары не смертоносны, а скорее призваны пустить кровь и хорошенько измотать.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Суббота, 9 апреля, 2016г. 20:36:09)

Если бы её оппонент был кем-то другим, мечница, вероятно, поступила бы иначе: высвободила свой боевой дух криком киай, тем самым разбив изящную, но хрупкую колдовскую технику мириадом осколков, а затем еще до момента прыжка - нанесла сокрушительный прямой удар копьем в область груди, от которого скорее всего не защитили бы никакие доспехи в «легком классе» даже с учетом колдовских щитов; не останавливаясь на достигнутом и не давая опомниться, воительница тотчас сократила бы дистанцию и восходящий удар черного меча, вероятно, поставил бы в том противостоянии жирную точку. Вот только оппонентом мечницы был не «кто-то другой», а Морис.

Конечно же она не собиралась убивать или калечить своего знакомого, отчего их поединок никоим образом не становился проще. Это было верно в том числе еще и потому, что менестрель был очень упрям и, не смотря на свои раны, совсем не собирался сдаваться - что было похвально, но размышлять о подобном воительнице было некогда. Тсубаме же в свою очередь нисколько не уступала Морису в упомянутом упрямстве, и шаг за шагом продвигалась к намеченной цели с решимостью, характерной для воинов той далекой страны, откуда она была родом. Так, она не собиралась разбрасываться хранимым с самого начала поединка преимуществом или тратить силы попусту.

Тсубаме воспользовалась техникой менестреля: сдвинув свою центральную линию вбок, она кувыркнулась через правое плечо. В этом маневре, очевидно, опорой служила её ведущая «Копье Отражений» правая рука, другая же была отведена назад; в одно мгновение она сжала ладонь свободной руки и её кулак окутало голубым пламенем. Тотчас молниеносным движением Тсубаме извлекла меч объятый потусторонним огнем и нанесла хлёсткий удар вверх с намерением рассечь косу Мориса надвое; вдохнув в оружие свой боевой дух, она разожгла пламя «Кōю» сильнее, и тем быстрее стал проникать сверхъестественный ужас в сердца, исторгая самые потаенные страхи.

Продолжая двигаться с той же небывалой для простого человека скоростью, мечница быстро нашла опору в ногах и незамедлительно выставила яри туда, куда должен был приземлиться песнопевец, но недостаточно далеко, чтобы Морис мог за него ухватиться. Поворот «Копья Отражений» был выбран таким образом, чтобы в нем отразилось достаточное количество земли. Таким образом для падающего уже менестреля было бы поздно что-либо предпринимать - при том условии, конечно, что ему не были известны техники «легкого тела» или он не мог вырастить себе крылья, - а сама Тсубаме находилась вне эффективной досягаемости покрытого шипами посоха-жезла Мориса.

- «Вяжи землю, Кагеяри!» - прозвучит скороговоркой в нужный момент, и яркая вспышка разделит почву, оставляя глубокий на несколько метров раскол, в который и должен был угодить Морис, если не целиком, то хотя бы ногой. В любом случае с огромной долей вероятности это ограничит подвижность менестреля, а учитывая сбившееся дыхание и все полученные им ранее повреждения - не даст среагировать достаточно быстро, чтобы не оказаться с кончиком объятого потусторонним пламенем меча воительницы напротив своего горла или груди. Тсубаме рисковала, применяя такой запутанный маневр, но она была готова к неожиданностям и имела за плечами огромный боевой опыт.

Какой же будет неуклонно приближающаяся развязка поединка?

- Артефакт «Кимоно Тайхаку» используется для существенного ослабления «роняющего» заклинания, согласно его канонам для защиты от него также используется ловкость и проворство, являющиеся основной чертой персонажа, см. анкету/пост.
- Артефакты «Кимоно Тайхаку» и «Доспехи Эйдзоку» вступают в игру, обладая свойством «Облегчение», чем существенно подкрепляют общую подвижность маневра, см. анкету.
- Артефакт «Кōю» вступает в игру будучи призванным прямо в руку, вкупе со всеми преимуществами от «Дыхания ветра Фэй Лянь», «Бишамонтен Омамори» и эффектом карты «Молитва» его удар молниеносный и трудно различимый, а пламя и внушаемый ужас сильнее, см. анкету/пост.
- Артефакт «Кагеяри» вкупе с точным контролем от эффекта карты «Ученица Чародея» используется для создания крупного раскола в земле под ногами Мориса прямо перед его приземлением, когда он уже не успеет среагировать, см. пост.
- В сумме персонаж использует инерцию своего движения и в единой связке наносит удар мгновенно призванным оружием по косе Мориса примерно в половине её длины (кто знает, глядишь - отсечет еще и артефакт, который в неё вплетен) одной рукой, второй выставляет копье и активирует его эффект (см. выше), после чего срывается вперед, чтобы приставить меч к горлу потенциально сверзившемуся в раскол (см. выше) Морису, см. пост.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Четверг, 21 апреля, 2016г. 20:51:45)

Глаза, способные увидеть падение каждой капли дождя, не могли до конца различить того, что произошло в созданной «Копьем Отражений» расселине. Но движения теней, словно растревоженный туман, рассказали Тсубаме много больше, чем могло показаться на первый взгляд. Однажды, там, откуда она пришла, ей довелось сойтись в поединке с воином из Киригакурэ, владевшим пренеприятнейшим умением растворяться в тенях, используя кровь - свою или своих жертв. Этот воин был настолько искусным, что от его руки пало немало амбициозных бойцов и высокопоставленных чиновников. Но бой с Небесным Мечом Востока он не выиграл, и тому была своя причина.

Этой причиной было первое высвобождение меча. Также называемая первым преодолением меча, среди иных высших техник единения духа, эта освоена немногими воинами, коих по праву считают сильнейшими. Как и любая техника или стиль, первое преодоление меча имеет свои изъяны. Во-первых, чтобы освоить этот прием, необходимо добиться гармонического единства тела, духа и разума. Во-вторых, для применения техники в реальном бою требуется не только несгибаемый боевой дух, но также огромный опыт сражений. Третий и основной изъян техники заключается в том, что во всем мире не сыскать двух одинаковых: высвобождение уникально для каждого воина.

Таким образом, прием имеет свою особую цену, зависящую исключительно от того, кто его использует. Стоит ли упоминания, что Тсубаме происходила из той далёкой и необыкновенной страны, чья многосотлетняя воинская традиция была живой легендой далёкого Востока? Как могла она отступить? Немыслимо! Если менестрель желал отнять ей руку, пусть будет готов потерять обе! Она покажет ему, насколько велика разница в их мастерстве и опыте, здесь и сейчас. Если песенник выживет, он сможет гордиться тем, что испытал на себе первое преодоление Небесного Меча - если вообще увидит его. Удар Мориса был быстрым, хоть и благодаря уловке, но не быстрее мысли.

«Обретя духовные заслуги путем деяния и других совершенств, да стану я смертных и бессмертных погибели огнем!»

Когда клинок соперника должен был вот-вот коснуться доспехов мечницы чуть ниже белоснежного рукава хаори, она высвободила весь свой боевой дух в едином порыве. Время приостановило свой бег, наступило мгновение без начала и конца. Тотчас голубое пламя «Кōю» словно разорвало в клочья незримой силой; вихрясь, оно впиталось в меч из преисподней и один за другим зажгло на нем знаки сродни каллиграфии на шелковой ленте, повязанной на «Копье Отражений». Нечто из-за грани, родом из древних басен и легенд, обратило свой взор на Тсубаме. То был бессмертный дух огненной птицы, живший в пламенеющем мече. Меж ними завязался диалог длиною в миг:

- «Слишком долго Мы пробыли в заточении, Наше пламя охладело к миру смертных. Выпустишь Нас неосторожно - обратишь пеплом всё тебе дорогое и в конце погибнешь сама, Чжиэчу Сифанг Байху!»
- «Как всегда, беспокоитесь за меня. Смею предположить - охладело вовсе не пламя!» - наступила напряженная тишина. Затем раздался хохот.
- «Твои слова ранят Нас, Чжиэчу Сифанг Байху! Потом не смей лить слёзы, нахальная девчонка!»
- «Поговорим о слезах в следующий раз!» - и хлынул в мир ввергавший в леденящий ужас потусторонний огонь забытой смертными стихии.

❁

Имя мне Кōю,
Тебе врата Вечности,
Я отворяю!

Рванула вперед стрелка мировых часов, будто пыталась наверстать упущенное: выбивая сноп искр соприкоснулся меч Мориса с доспехами воительницы, и в тот же миг этот клочок поднебесной стал преисподней - диковинной поляной, на которой в одночасье распустился мириад сотканных из потустороннего пламени цветков, что обращали пеплом снег и рвали в клочья тени, оставляя после себя обратившуюся не то стеклом, не то льдом, почву. Невиданные цветы увядали, их неописуемая красота была недолговечной, а их сверхъестественная жизнь обрывалась неожиданно, но для того лишь, чтобы родиться вновь - так, всепожирающее пламя реинкарнировало снова и снова.

Произрастали фантастические цветы и в сердцах тех, кому не посчастливилось увидеть рождение потустороннего: будучи пламенем, они обнажали самые потаённые страхи, обращали в ничто оковы величайших ужасов, таившихся в темнейших уголках души. Вновь, и вновь, пока несчастный не терял рассудок или сознание. Так, в сердце мечницы расцвел самый прекрасный из всех цветков голубого пламени, абсолютная в своем совершенстве искра смертельного безумия. Объяв духовный сосуд Ши Ан Фэй своим огнём, эта кристально-чистая парадигма сумасшествия грозила тем, что воительница раз и навсегда потеряет над собой контроль и станет одержимой своим мечом.

- «...Кай!» - раздался из-под лисьей маски наполненный необычной силой голос мечницы, объятой всепожирающим огнём духа. Взметнулся пепел, как если бы по земле ставшей стеклом прошла ударная волна, и тут же синее пламя рвануло вдоль меча Мориса к его владельцу. Поддавшись силе удара, Тсубаме развернулась на носке и минимизировала ущерб - доспехи она носила не (только) для красоты. Удар менестреля - хоть и сильный, - скользнул прочь, вызвав кратковременное онемение левой руки. Испытывая боль многократно превосходящую физическую, Тсубаме не оценила по достоинству усилия песнопевца, и не отпустила меч. В конце концов, её душа горела.

Так, воспылав во всех смыслах, Тсубаме с неподражаемой решимостью истинного воина страны малого вишневого цветка отринула всякую защиту, затем перешла в нападение и обрушила на Мориса такой град ударов, которых тот еще не видел. Преодолевающие защиту выпады копья менялись сокрушительными ударами меча - движения мечницы сильно изменились чтобы компенсировать временно онемевшую руку. Каждая атака обжигала и была быстрее предыдущей. Не оставил и их с «Кōю» огонь теней, в которых можно было бы укрыться, а любая атака, обращенная на воительницу, возвращалась обратно ужасным потусторонним пламенем. Все стало предельно просто.

Сгорит либо она, либо он. Но к несчастью для Мориса, мечница не впервые использовала этот прием. Обратились бледно-розовые лепестки серо-черными хлопьями пепла, словно инь и янь в объятом пламенем мире смешалось движение белого с черным. Вопреки всей фантасмагории происходящего, переживая пытку горящего сосуда души, Тсубаме оставалась спокойной и сосредоточенной. Ей не грозила потеря рассудка или одержимость мечом, в определенной степени благодаря талисманам и маске Шинкуро. Позже она собиралась принести духу оружия извинения. Что до боли... что же, это было не больнее, чем потерять лучшего друга, приемного родителя и наставника!

- Артефакты «Кимоно Тайхаку» и «Доспехи Эйдзоку» вновь вступают в игру; кроме того, что обе штуки сродни лобовой броне танка, обладая свойством «Отражение», «Кимоно Тайхаку» гасит существенную часть атаки, см. анкету.
- Карта «Некромагия» используется для пробуждения духа в «Кōю»; по канонам далёкого Востока, дух, не имея другой физической формы, кроме меча, должен овладеть воином, но хрен там (о чем ниже); место поединка щедро заливается напалмом потусторонним огнем, делая «пока-пока!» теням; что-то типа сочетания «Пылающего Облака» и «Пылающей Брони» без бага про обнимашки, только до кучи от этого счастья еще и кровь стынет в жилах от всяческих кошмаров да ужасов, см. пост.
- Артефакт «Маска Шинкуро» вступает в игру и делает «хрен там» пункту выше, см. анкету/пост.
- Артефакт «Кōю» использован в роли связующего звена для пробуждения духа внутри; основа - потусторонний огонь и страх, см. пост.
- Преимущество карты «Молитва» используется для пущего усиления аспектов духа как эффекта карты «Некромагия», лютым образом разжигая синее пламя и страхи, см. пост.
- Преимущества артефактов «Бишамонтен Омамори» и «Дыхание ветра Фэй Лянь» вкупе со всем вышеперечисленным используются как и ранее, см. предпоследний пост.
- Смеха ради стоило бы добавить, что нынче ярче всех горит звезда храбрецов - огнеликая Драко, в свете которой родилась Ши Ан Фэй, воспылавшая энергией юности!
- Да пробьет РЕШИМОСТЬ Небеса, зажигая новые звёзды-суперновы в бескрайних далях космического пространства, см. пост.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Пятница, 29 апреля, 2016г. 03:40:13)

Ранее Тсубаме отринула всякую защиту - и на то была причина. Хотя про Мориса можно было сказать, что ныне он не сражался в одиночку, то же самое было верно и для воительницы с далёкого и непостижимого Востока: на стороне её был сам древний Дух, доселе дремавший в мече голубого пламени. Ему она вверила свою защиту, ведая - стоит ей ослабить бдительность или проиграть в этом бою, как тотчас овладеет ею непостижимое воплощение огня преисподней и обратит в пепел всё, к чему прикоснётся. Таким образом, Тсубаме не могла позволить себе проиграть и выпустить наружу существо, в древности обернувшее прахом на ветру сотни тысяч людских жизней.

Следовало признать: храбрость, с которой Морис решил скрестить с ней мечи, была не смотря ни на что выдающейся. Момент же для удара палицей был, однако, упущен: подобная уловка могла сработать несколькими мгновениями ранее, когда оборона мечницы еще ограничивалась ей одной. Теперь дело обстояло иначе. Так, Тсубаме без раздумий позволила пламени Духа смешаться и слиться воедино с её боевым духом; словно сметающая всё на своём пути приливная волна, эта сила захлестнула воительницу и приумножила её возможности в несколько раз. Не обладай мечница фантастической решимостью, эта волна могла сломать её и навсегда оставить инвалидом.

Тсубаме перешагнула через само понятие человеческого предела и разбила всякую иллюзию реальности, будто совершение невозможного было для неё лишь очередным из способов подняться выше любых ожиданий и ухватить ярчайшую звезду своей мечты. Как если бы время ослабило свою хватку, сущее стало необычайно вязким и труднопреодолимым - но не для мечницы, опровергавшей парадигмы мироустройства. И всё же, этого было недостаточно: воительница еще больше уплотнила свой боевой дух, и скорость её попросту немыслимо возросла по сравнению с тем, что было до этого. Пришло время использовать знания о местном колдовстве, полученные ранее.

Мгновение теперь - слишком долго. Действуя в тандеме с воительницей, Дух огня преисподней ринулся пожирать силу, питавшую колдовскую технику: словно перед Морисом отворилась пасть древнего чудовища, сотканная из голубого пламени. Слившаяся в единый звук скороговорка высвободила из копья ярчайшую золотую вспышку прямо из-под носа барда, возможно, ослепляя его. Так, две страшные силы устремились наперерез колдовству Мориса, Дух оружия и ослепительный свет «Кагеяри», управляемый волей и знаниями о магических эффектах, приобретенными у тёмных эльфов. Встретившись, как они могли не справиться? Не лучшая ли защита - нападение?

Ошибочно было бы полагать, что описанное происходило статически. Напротив - Тсубаме была в движении, это была её стихия. Когда импровизированная палица Мориса должна будет найти свою цель - станет ясно, что это послеобраз, оставленный мечницей с поражающей воображение скоростью. Он развеется хлопьями пепла и смешается с тем, что поднимался вокруг - Тсубаме словно испарится. Одновременно с тем, отпущенное яри еще не коснется кристаллизовавшейся почвы, а воительница уже нанесёт удар ладонью сзади: было предостаточно возможностей увидеть и прочувствовать, как работает колдовская защита менестреля, осталось лишь применить это знание.

Мечница не оставляла следов, её шаги были неслышны в том благодаря необыкновенной обуви, а вокруг был пепел и к тому же её укрывал талисман Тао. Поскольку Морис действовал рискованно и в некоторой степени поспешно, она собиралась воспользоваться этим в полной мере. Подобрав момент, когда равновесие менестреля будет наименее устойчивым, воительница нанесла удар открытой ладонью, метя в затылок противника: её облачение рассеивало колдовские техники, поэтому щиту и другим приемам не остановить этот удар. Кроме того, он совершался на невообразимой скорости, сообщавшей ему силу много большую, чем та, которой владела сама по себе Тсубаме.

Это же, и разорванные в клочья голубым пламенем тени, сильно усложняло любые попытки избежать такого нападения. Кто-то мог бы поспорить, что этот удар был опасным для самой Тсубаме, но в действительности это было далеко от истины: она отлично владела своим телом, и делала подобное уже не в первый раз. Перед тем как ладонь коснётся затылка Мориса, в воздухе образуется таинственный символ - словно незримый мастер оставил на полотне мироздания мазки своей кистью. Воительница буквально попытается вбить его в голову менестреля и вышибить оттуда все лишние мысли, а заодно и кое-что еще. Хотя в действительности достаточно было лишь касания.

Можно сказать - это было отлично спланированное, дерзкое и неудержимое покушение на остатки прически Мориса, и оно не имело права провалиться! «Кōю» был готов к контратаке, а потустороннее пламя его не дремало...

Отредактировано Ши Ан Фэй (Среда, 18 мая, 2016г. 15:21:06)

- «Теперь они знают, Чжиэчу Сифанг Байху!»
- «Пусть приходят, я не стану колебаться.»
- «Они сильны, ты заплатишь горькую цену.»
- «Знаю, и всё равно не могу отступить.»
Этот внутренний диалог был длиною в мысль.

❁

Взмахом меча Тсубаме затушила потустороннее пламя вокруг когда поняла, что поединок закончен; взвихрились в последний раз клубы пепла, уносимые порывом ветра, чей вкрадчивый шёпот мог поведать о бесчисленном множестве загадок мироздания, если бы только смертные умели его слушать. Вместе с тем ушли и страхи, извлечённые из сердец зрителей пламенем «Кōю», оставляя вместо себя чувство тревоги, недоумение, потерянность. Кто-то из толпы простонал, а его сосед всё пытался унять неистовую дрожь в своих руках. Оружие с далёкого Востока воистину пугало, ведь оно обнажало души. Только сильные духом могли сражаться против него. Морис был таким.

Мечница развернула «Кōю» к свободной ладони и свела руки вместе. Оружие не ранило её, исчезая где-то за гранью человеческого мира. Таким образом, Тсубаме закончила жестом «кулак в ладонь» и низко поклонилась остолбеневшим зрителям, Морису или всему сущему разом - кто её знал, эту странницу из необыкновенных стран далёкого и непостижимого Востока? Как ещё могла она выразить свою признательность? Этот поединок напомнил ей, кто она, и что ещё должна сделать перед тем, как её огонь угаснет. Она вернула себе лишь часть силы, которой владела раньше, но ко времени, когда Владыки Судьбы столкнут её с прошлым, она обязательно станет сильнее.

Так она решила. Выпрямившись же, она столкнулась с неожиданной дилеммой: Морисом. С одной стороны, она не желала помочь ему подняться на ноги чтобы не нанести тем самым оскорбление его достоинству. С другой, в её мысли закралось подозрение, что последние мгновения поединка Морис сражался не в полную силу, или иначе говоря - его бой происходил вовсе не с ней, а чем-то иным, чего мечница не знала или не понимала. Если так, тогда этого поединка как бы вовсе и не было, а если Тсубаме ему поможет, то это не будет значить, что она смотрит на него свысока. В любом случае, его тело было на пределе - развитие воинов здесь всё-таки уступало Востоку.

Она решила помочь Морису, даже если он её за это возненавидит! Так, она подцепит носком и подхватит обронённое копье, а затем остановится напротив менестреля и выдержит паузу, всматриваясь в его лицо из-под лисьей маски. Тсубаме подумала, что сейчас она наверное кажется ему высокомерной, или попросту бездушным монстром, жаждущим одних только славы и наживы. Не собираясь оправдываться, она протянула Морису левую руку - ту самую, которая из-за тяжелого удара песнопевца еще доставит ей некоторые неудобства позже, когда всё закончится. Если Морис примет её жест благосклонно, воительница поделится с ним некоторой частью своего боевого духа.

Это придаст ему сил, поможет подняться на ноги и двигаться самостоятельно - по крайней мере некоторое время. Весь поединок занял не больше минуты. Мечница не собиралась показывать здесь и сейчас, какой ценой.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Пятница, 20 мая, 2016г. 02:09:35)

Морис поклонился ей, Тсубаме учтиво ответила тем же. Она не снимала маску, хоть это и могло показаться грубым. Было в этой вещи нечто тревожное: у маски отсутствовали прорези для глаз. То, что с расстояния казалось причудливой игрой теней, препятствовавшей любым поползновениям разглядеть глаза носившего маску, вблизи оказывалось лишь чёрными узорами на абсолютно гладкой её поверхности. Такое обычно производило сильное впечатление на тех, кто впервые увидел маску китсунэ, и внушало вполне конкретные опасения на счёт того, кто её носил. Впрочем, Морис к таковым не относился - он видел эту вещь раньше, и вряд ли она его глубоко беспокоила.

Как бы там ни было, воительница кивнула менестрелю. Могло возникнуть ощущение, будто она хотела что-то сказать, но передумала, заметив спешащего к ним человека со стороны джерских сил. Если на то была Воля Небес, они ещё встретятся, и к тому времени станут сильнее. Возможно, тогда и закончится начатый в этот день поединок - когда Морис справится с тем, что терзало его изнутри, и сможет драться в полную силу; когда Тсубаме уверенными шагами будет идти по избранному Пути, решив к какому из миров принадлежит. Слова сейчас казались чем-то неуместным. Так, мечница развернулась и не оглядываясь направилась прочь, к расположению войск Республики.

Расступятся наконец облака над местом проведения поединка, и вспыхнет мириад солнечных искорок там, где земля обратилась стеклом от смертоносного жара потустороннего пламени; словно второе солнце расцветёт на земле искристая хризантема за спиною странницы, волею Судьбы оказавшейся в этих совершенно чужих для неё землях, где жили странные народы со своими загадочными традициями, а духи предпочитали отмалчиваться, и лишь извечный скиталец-ветер шептал ей порою о далёком и непостижимом, но родном Востоке. Трепетала стелившаяся по ветру белоснежная накидка-хаори удалявшейся мечницы, по обыкновению своему немногословной и одинокой.

Отредактировано Ши Ан Фэй (Воскресенье, 22 мая, 2016г. 14:59:05)