Всё еще погруженная в мысли о брате, эльфийка в числе последних заметила изменения в атмосфере мероприятия. Впрочем, леди Илинелльдар, чутко улавливающая настроение собеседников в переговорах, почти всегда во время действа более динамичного и по совместительству смертельно-опасного, превращалась в милую и удобную мишень, которая едва успевала подняться из-за стола и удивленно моргнуть, в то время как Релеменил успевал разнести половину трактира и уже приступал к немного невежливым расспросам кого-нибудь под ногами о причине появления в стене за её спиной арбалетных болтов.
Если быть точными, то в данной ситуации белокурая головка Линдэлин вскинулась лишь после того, как тело её жениха рухнуло неподалеку.  Дернувшись было помочь, она так и замерла, охваченная страхом – чуткий слух мага уловил звуки, не то что не слишком приятные для слуха, но абсолютно, напрочь неестественные для любого эльфа. Даже для охваченного очередным изысканием синдорея (всем ведь известно, что в баловстве всякой дрянью они и темных эльфов превзойти способны). Но обернувшись, Анадорна поняла, что последнее предположение оказалось наиболее близким к истине. С трепетом ужаса девушка неспешно поднялась на ноги, оглянулась на Сантивалов, в робкой надежде, что это временное помешательство привычно им и скоро пройдет. Но нет, их лица выражали общее настроение, пожалуй, даже ярче, чем её собственное. А уж после того, как странно завороженные синие глаза запечатлели в сознании печальный конец жреца, эльфийка настолько медленно поднесла ладонь к распахнутому рту, что сразу после этого её разум начал протестующее быстро вырабатывать мысли разного толка. Как полезного, так и не очень. Так, Линдэлин снова обернулась к возмутительнице спокойствия, несколько раз сдержанно выдохнула, пытаясь унять невольную панику и задалась десятком вопросов разного рода, начиная от: «Так она действительно одержима?» и заканчивая: «Насколько восприимчиво иное сознание к иллюзии, влияющей напрямую на восприятие окружающей реальности?». Не то, чтобы Анадорна относила себя к тем бойким девицам, которые в потасовках всегда стремятся вперед, спасают мир, спасают самостоятельно себя (это, пожалуй, самый болезненный пункт для неё в этом перечне) и вообще являются незаменимым объектом поклонения в любой компании. Отнюдь нет. Просто, несмотря на ужас перед происходящим, Линдэлин не могла остаться в стороне, понимая, что её магия в данном случае самая безопасная для безболезненной нейтрализации Веалаи. Ведь помимо банального нежелания еще одного убийства, в голове эльфийки настойчиво свербила мысль, что будет крайне досадно переносить свадьбу или даже расторгнуть столь выгодную помолвку из-за смерти матери жениха. Досадней этого будет только смерть жениха и всех присутствующих от рук радующейся сейчас отнюдь не пополнением семейства матушки. Но как же страшно!
- Не колдуй.
«Релем…»
Линдэлин хотела кивнуть, коснуться руки и сказать еще вариантов пять возможного согласия, но заставила себя не шелохнуться, сосредоточившись на бешеном стуке сердца. Напряженные и мелко подрагивающие кисти после усилия расслабились, хотя пальцы правой руки так и остались нервно дергаться. Девушка несколько раз бесшумно вздохнула, готовясь к продолжению действа, посреди которого будет крайне нежелательно упасть в обморок.

Нет, определенно, называть своё имя демону Линдэлин собиралась в последнюю очередь. И не из-за гордого отрицания власти одержимой над собой. Отнюдь. Просто чародейка прекрасно знала, что имена так же имеют власть над своими носителями и умный колдун с подходящим направлением может использовать это знание против них. Самый безобидный пример: магическое сообщение. Достаточно краткого знакомства и имени получателя, чтобы Линдэлин, маг звука, могла отправить мысленное послание любому живому и разумному существу. Что может сотворить демон с отличной от энириновской магии, девушка представляла себе слабо. Однако даже самое скромное предположение (кроме  ответа «ничего»), ей не нравилось. Но и грубить Веалае, которая расшвыривала сейчас эльфов по залу, будто тряпичных кукол, здравомыслящей эльфийке не хотелось.
Неуверенная пара шагов вперед, дабы привлечь внимание демона к себе и отвлечь от мыслей о «голубках».
- Не надо, прошу!
Голос звучал мягко, робко, в нем слышалось немного испуга – то, что нужно, чтобы не вызвать агрессию и потешить самолюбие такого властного и страшного существа. Конечно, вряд ли возникшую проблему получится решить хваленой дипломатией, да и имея некоторый опыт за плечами, Линдэлин отнюдь не была не то что Тельрионом, но даже не Элебором с его шелковыми речами. Однако, хотя бы попробовать… Очень аккуратно и осторожно…
- К чему это всё? – девушка перевела сожалеющий взгляд на Аллатора, посмотрела на гвардейцев, хотя и без того было ясно, что она имеет в виду. Руки  медленно, с раскрытыми ладонями протянулись вперед. – Мы усвоили твой урок и не хотим лишних жертв. Скажи, что тебе нужно?

Уже после того, как его приложило о стену, одним из краёв своего сознания Сельвиар прикинул, что, пожалуй, одержимая сплетала чары быстрее, чем это мог бы сделать он, если бы всё-таки что-то предпринял. Другой край сознания при этом пытался преодолеть дезориентацию, а третий – как-то повлиять на стремительно прорывающиеся сквозь пол корни; естественно, и то, и другое – совершенно безрезультатно. Веалая обернулась к нему. На каком-то отдалении,  причём словно с нескольких сторон сразу, раздался её голос, сочащийся злобной, презрительной насмешкой. Что-то о его медлительности, его чрезмерному пристрастию сложить руки и созерцать, как мир вокруг рушиться...
Маг не старался разбирать слова колдуньи. Вместо этого он, скорее, пытался отделить от её голоса перезвоны, распространяющиеся в магическом фоне. От них буквально дрожало всё вокруг; дрожь безо всякого труда проникла внутрь и отвесила пинка почти каждому нерву. Коварная лоза даже руки крепко перетянула, но шея сохраняла определённую значимую подвижность. Релеменил качнул головой из стороны в сторону. Чиркнув взглядом по потолку, выплюнул в воздух несколько гортанных звуков для пробы.
– Оо-о-о-о-оо!
Он успел прикинуть, что со стороны это может выглядеть так, будто он бессильно мечется в оковах и стонет, тщетно пытаясь освободиться; в сущности, это было последней мыслью о том, как что-то для кого-то выглядит. Против призрачно-тухлых бирюзовых огоньков во взгляде одержимой заплясали языки настоящего, алого пламени, вспыхнувшего в глазницах колдуна. Из приоткрытого рта полились новые глухо ревущие звуки, постепенно сплетающиеся в жуткий напев:
– Herätä, herätä, tulinen tulipalo! Tanssi, tanssi kanssani! Anna tämän noidan polttaa oksillaan!
Он продолжал качать головой из стороны в сторону, помогая почти что апокрифическим формулам разлетаться во все стороны и ещё сильнее сотрясать фон. Рель использовал именно их вместо классической формулировки заклинаний в надежде, что тонкая душевная организация противника будет изрядно потрясена такой кошмарной лексикой. Кроме того, древние слова давно умерших и забытых языков по сравнению с чем-то более привычным в меньшей степени ориентировались на академизм познаний заклинателя и в большей – на эмоциональное состояние, а выплеснуть сейчас все лишние переживания было делом благим и полезным. Беспокойство, злость на жрецов, тревога из-за великих замыслов Линдэлин и её кандидата на роль красивой семейной ширмы, страх за то, что эти замыслы легко пойдут прахом (или, точнее говоря, кровавой кашей), стоит Веалае послать чуть более сильный импульс этим своим дубовым корешкам – всё это возлагалось на костёр, который маг разводил буквально из себя самого. Треск того, что должно было стать не просто огненным обличьем, а целым пришествием могучего огненного духа, целиком заполнило его голову, заставляя забыть и о чокнутой ведьме, и об её смущающих речах, и даже о том, сколь выдающееся произведение магического искусства он сейчас собирался создать.

Линдэлин очень не нравилось, что какая-то одержимая имеет на неё большие планы. Она видела себя, при её не очень скромном, но в то же время бесполезном положении, разве что в качестве следующего сосуда для демона. С другой стороны, если эльфийка покажет абсолютную свою бесполезность, то Веалае не составит труда убрать её и приняться за следующего. Благо собрался скромный, но разноплановый цвет общества.
- Но ты так и не сказала чего хочешь… - немного с опаской произнесла Линдэлин.
Девушка испуганно оглянулась, поначалу решив, что волнение в зале вызвано её словами. Однако вскоре до её острого слуха донесся отдаленный голос мага.
- Релем… - прошептала она. Что за магия вызвала подобное? Она не могла понять что из арсенала чародея вызвало подобное, однако и знала эльфийка о нем далеко не всё. Надежда заставила сердце биться быстрее, затапливая всё нутро. Он всегда спасал её и в этот раз не подведет, судя по ненависти на лице одержимой. Та всё же подпортила настроение и эльфийка вскрикнула от вспышки боли. Вцепившись руками в ладонь, удерживающую её волосы, девушка встретилась взглядом с Веалаей.
- Кричи, чтобы успокоился! Потому что если нет, нас всех похоронит заживо.
Пальцы запорхали, едва ощутимыми прикосновениями нанося узор на тыльной стороне ладони одержимой. Линдэлин прорычала спусковое слово, проводя магию в тело синдорейки через начертанный сигиль. В следующий миг слух той должен был заполнить громкий и резкий звук, вызывая нестерпимую головную боль.
- Нет, - злорадно выплюнула девица.

Отредактировано Линдэлин (Среда, 17 октября, 2018г. 21:48:55)

- Хватит! - ладонь негромко хлопнула по столу. – Я прошу прощения за моего… Спутника.
Следом за словами последовал укоризненный взгляд в сторону означенного эльфа. Релеменил мог быть тактичным, когда хотел, но всякие подобные нюансы им напрочь забывались в моменты тревоги. А сказанное магом наконец пролило свет на все те странно-изучающие взгляды, что он бросал на неё в последний час. Она то, наивная, полагала, что Релем просто как обычно беспокоится за её состояние. Ведь нередко в их встречи ей выпадала роль жертвы, а ему доблестного спасителя. Линдэлин не могла отрицать того, что обладала некоей притягательностью для лысых головорезов и эльфийских бунтовщиков. Однако тут беспокойство о целостности её рассудка оказалось иного рода, что вызывало неудовольствие Анадорны – она, несмотря на собственные догадки, не считала, что встреченная сущность непременно вернется именно за ней для захвата души, тела, королевства и так далее. После случившегося становилось ясно, что с каждым была проведена индивидуальная беседа, где каждому было предложено что-то свое.
- Я полагаю, мне нужно остаться. – будет неприязненно странно, если невеста спешно покинет своего возлюбленного жениха в момент его скорби. – Я не буду докучать тебе, Элебор.
Линдэлин пыталась быть мягкой, хотя по Флавиэлю и не скажешь, будто его вообще волнует тон беседы. Впрочем, сдержанность всё равно доминировала в её речи. Будь её воля, она бы уже была на пути в Элладор, приводя в порядок мысли и попросту давая себе возможность поверить в случившееся. Боги, даже помолвка у неё не может пройти сколь-нибудь гладко!
- Несмотря на резкость Релеменила, он прав. К сожалению, нам не избежать гласности об… этом инциденте. Ради безопасности твоей семьи.