Морозный воздух со снежинками холодил Орфена и спустя минуту ему уже стало немного холодновато, да так, что его аж в дрожь бросило. Но окно может потерпеть, как и он сам, ведь сейчас Орфен ожидал, что же за такой сюрприз ему приготовила его глупенькая женушка. Несмотря на свое угрюмое настроение, синдорей был заинтригован и сейчас ожидал своего подарка как мальчишка, ведь, если признаться честно, Луниэль не слишком часто баловала его подарками. А Орфен любил когда ему что-то дарят, когда его уважают и хвалят, он обожал когда все им восторгались. Купаясь в лучах восторга и славы, алхимик приобретал еще большую уверенность в том, что он делает. Впрочем, у него и без чужих оваций было уверенности до крыши, как и чувства собственного достоинства.
Взгляд Орфена был прикован к Луниэль, а та в свою очередь даже не торопилась показать ему то, что она там хотела ему вручить. Это раздражало. Конечно, глупо было злиться из-за не подаренного подарка, но Орфен мог злиться даже из-за упавшего пера или пролетевшей мимо мухи. Орфен был самодостаточный - нет проблемы? Сделаем.
- Ну? Долго мне ждать?
Тем более что ему тут спину продувало. Как бы почки не застудить или еще что похуже. Совсем Луниэль не беспокоиться об его здоровье, уф. И как жить с такой глупенькой женой? Ах, только и оставалось терпеть. Синдорей выдохнул, нахмурился и качнул головой. Она серьезно? Не важно? Ни к месту?
- Ты серьезно?
Вот это вот было в духе Луниэль - сказать а, и не говорить б. Эта привычка ужасно раздражала, ну как так можно вообще общаться? А с пациентами она так же? "Здравствуйте, у вас... А, не важно" Что за идиотизм. Орфен еще раз шумно выдохнул, стараясь успокоиться и не начать снова гореть праведным негодованием. В комнате, помимо звуков ветра и метели, теперь еще были звуки очередных рыданий полукровки. Снова и снова она пыталась его утопить в слезах, однако каждый раз не выходило. Орфен резко развернулся и с грохотом закрыл створки окна, оставляя зимнюю стужу снаружи. Кабинет и так достаточно проветрился, как и сам синдорей. Задернув занавески, алхимик развернулся и подошел к столу. Нужно было что-то делать с полукровкой.
- Ты так и собираешься всю жизнь прореветь тут?
Спросил он, коснувшись пальцами алых растрепанных волос целительнциы. Их цвет всегда нравился синдорею, алый как пламя, он завораживал. Волосы - это была одна из любимых вещей в полукровке у Орфена. Его взгляд смягчился, гнев ушел и он мягко погладил Луниэль по голове.
- Успокойся, Луня. Я не злюсь больше. Все-все, вставай, пойдем домой. Тебе Рафа еще вчера приготовила шоколадный торт, а ты не явилась. Сегодня ты должна будешь его весь съесть, чтобы он не испортился.

Наполненные слезами, синие глаза Луниэль были прекрасны словно дорогие сапфиры и Орфен на мгновение залюбовался этой красотой. Задумчиво, он заправил выбившуюся прядь алых волос полукровки за ее остроконечное ушко и снисходительно улыбнулся. Наконец-то она сказала то, чего он ждал - домой. И пускай даже не рассчитывает на то, чтобы к утру вернуться в госпиталь. О нет, Луниэль должна за все отработать ему, за все вечера и его обиды, синдорей жаждал внимания и любви, и когда такое происходило он всеми силами старался их получить. Угрозы, упреки, ссоры на пустом месте - в этом алхимику не было равных.
- Обязательно. Ты схуднула, или мне кажется?
Вопрос прозвучал строго, а зеленые глаза синдорея прищурились словно у кота, который завидел что-то подозрительное. Худоба Луниэль иногда пугала, Орфен понимал что она ненормальна. Когда исчез Танатос, когда бордель прекратил существовать и он, Орфен, забрал Луниэль к своим родным - тогда она немного поправилась и не напоминала эльфа из пленного лагеря орков. Но стоило им вернуться и приняться за дело, как эльфийка опять потеряла вес. И в этом алхимик ругал работу полукровки, на которой она выкладывалась на двести процентов. Зачем так себя истязать? Он не понимал. Если скопытишься от усталости и недосыпания с недоеданием, то никому уже не поможешь. Вот и приходилось еще вдобавок следить чтобы Луня хорошо ела и спала. Он ей что, воспитатель?! Будто не жена ему, а ребенок. О Мира, за что ему такое наказание?
Орфен еще раз потрепал Луниэль по голове, на удивление быстро остынув. В его голове созрел план, как вычислить любовника, и поэтому синдорей сейчас был даже в благодушном настроении, пришедшим словно чудная погода после шторма.
- Только не убеги снова на очередную операцию. Мое терпение не тянется как чулок, а скорее горит. И очень быстро.
А то снова его киданет, только услышит что какой нибудь бездомный хмырь нуждается в утешении и перевязке. И что бы только Луниэль без него делала? Наверняка же ее бы кто-нибудь в ближайшей подворотне и лишил чести, надругался и обворовал. Чудо, что с такой наивностью и альтруизмом она еще жива и с верой в человечность.
Надев свое теплое пальто, Орфен пригладил чуть растрепавшиеся волосы и взял со стола дорогой красного цвета теплый шарф. Луниэль собралась так быстро, надо же. Это не могло не радовать и Орфен улыбнулся, неспешно наматывая шарф на горло. Огненные маги тоже болеют, особенно в такую стужу и метель.
- Домашние удивятся.
Фыркнул себе под нос Орфен. Еще бы, Луниэль уже пару дней не была дома, и каждый ее приход можно было устраивать праздник. Конечно, целительницу можно было оправдать тем, что она трудоголик, но ведь и он тоже им был, и при этом не задерживался на работе. В общем - не было Луне оправданий со стороны алхимика.
Подав целительнице руку, Орфен повел ее прочь из госпиталя. Никто не смел заступить им дорогу, все тут помнили что синдорей был не в лучшем расположении духа. Лишь в холле одна из санитарок пожелала Луниэль доброго пути и хорошенько отдохнуть, а они тут сами как-нибудь справятся. В этих словах Орфен нашел упрек, будто бы санитарка нарочно говорила Луне: "Вот ты уходишь, а ведь так нам нужна. Ну и ладно, и без тебя справимся". Сдержав колкость, алхимик вежливо улыбнулся персоналу и вывел Луниэль прочь из здания, прямо в снежную пургу. Ветер был сильный и холодный, он нес с собой уже не мягкие большие снежинки, но мелкие и колкие, которые царапали щеки. Вот же гадская погода, как же он ее ненавидел. Зима, да кому она нужна?!
Стоит ли говорить о том, что извозчик, который обычно отвозил чету Аль'Альренов домой, задрог и пошел отогреваться в ближайший паб. Этот идиот просто оставил их тут, на холоде! Благо что лошадей хоть поставил в конюшню паба, к которому Орфен привел Луниэль. Вытащить из теплого нутра пивнушки извозчика было легко, тот только заметил Орфена и сорвался с места, тут же захлопотав над повозкой. Минут через десять все было готово и Орфен сидел с Луниэль в экипаже, а тот в свою очередь летел сквозь снежную бурю.
- Ты расстроена?
Произнес Орфен, нарушая тишину. Он видел что полукровка угрюма и грустна, но счел это тем, что она сожалеет о своём проступке.

Наверное ей было холодно, решил Орфен, чуть смягчив свой строгий взгляд. Холод стужи пробирался сквозь обшивку экипажа и морозил нутро, поэтому синдорей решил согреть маленькое пространство своей магией. Авось и Луниэль оттает да наконец-то скажет, что там она за подарок приготовила. Он помнил о нем прекрасно и ждал, ведь Луня растравила его любопытство. Наверное, стоило сначала дождаться вручения подарка, а потом скандалы устраивать, но хорошая мысль всегда приходит поздно, а в случае с Орфеном еще и редко.
Синдорей поднял руку ладонью вверх и создал несколько блуждающих огоньков, которые начали разгонять холод и согревать экипаж и всех кто в нем сидел. Яркие красно-оранжевые огоньки будто бы добавляли уюта.
- То есть что?
Внимательный взгляд синдорея сместился с огонька на лицо Луниэль и Орфен увидел, что у той снова собираются слезы в уголках глаз. Да сколько можно реветь? Его это раздражало, и вместе с этим трогало - эльфийку хотелось обнять и защитить от всех напастей и мужчин мира. Вот только от себя синдооей защит не мог, а как показала их семейная жизнь - он и был той самой напастью. Не всегда, правда. Отчего-то хрупкая и плоская целительница слишком сильно всех волновала вокруг и манила, сколько уже пришлось насильников пережарить то.
Но эти мысли не касались дела, которое сейчас натворил Орфен. Сейчас он наблюдал очередной виток истерики полукровки, она захлебывалась рыданиями и что-то вместе с тем говорила. О Мира, как это раздражало... Орфен старался понять что там говорит Луниэль сквозь сопли и слезы, и кажется у него это получалось.
- Что почему? Прекрати реветь.
Вздумала обвинять его в чем-то? Алхимик чуть наклонился вперед, к целительнице, стараясь разобрать ее невнятные слова и бормотания. Но слов становилось все меньше понятных, зато Луниэль начала рыдать с новой силой. Благословение богов что она не начала это делать в пабе, иначе слухов потом не оберешься. Конечно, персонал госпиталя видел уже ее в подобном состоянии, но работников своего заведения подкупить проще чем каких-то левых незнакомых прохожих.
- Никогда и ни с кем? - Чуть прохладно произнес Орфен, тут же припоминая воспоминания эльфийки о том наемнике, который ее домогался, о Танатосе, о Солане. Никого и ни с кем? Чушь. Конечно, ее вины в том, что к не приставали не было, но все равно - не никогда и с кем-то. А Солан? Она ему сама в объятия падала, он это видел собственными глазами. Подумаешь, поссорились они, а Луня сразу убежала к этому недохирургу с кривыми ушами как у ишака. Тьфу, отвратительно. И он ей простил этот поступок, благодушно забыл, а она сейчас пытается выставить его во всем виноватым? Бессовестная полукровка, жрущая его и без того загубленные нервы. Орфен нахмурился, открыв рот и собираясь сказать все, что он думает о Луниэль и ее лицемерии, но промолчал. Теперь ее слова еще больше его задели. Посмотреть ее воспоминания, когда он обещал этого никогда не делать? Она его совсем за монстра держит? Еще и отодвинулась далеко, будто бы он ее мог ударить. Раньше мог, бесспорно, но не сейчас.
- Ты идиотка?!
Единственное что вырвалось у охреневвшего вконец синдорея, который не мог выбрать, сделать все хуже или исправить на лучше. Одно он знал точно - не даст Луниэль уйти. Никогда. Алхимик резко пересел к полукровке, сжимая ту в объятиях настолько крепких, что казалось он решил ее придушить тут же.
- Значит, хочешь чтобы я посмотрел твою память? Хочешь, чтобы  нарушил свое слово?
Яростно зашептал синдорей, а в карете стало явственно жарковато.
- Совсем чудовищем решила меня выставить? Прекрати рыдать. Это отвратительно. Я пашу, чтобы обеспечить наше будущее, потакаю. любым твоим капризам и прошу лишь одного - выполнть установленные нами правила. А ты мало того что нарушаешь их, так еще и подталкиваешь меня к преступным действиям. Уф, Луниэль, ты такая безмозглая! Я не трону тебя, никогда. И ты это знаешь, так какого нахрен хрена ты ведешь себя как долбанная истеричка?! Твое идиотское поведение лишь добавляет подозрений, ты этого не понимаешь? Совсем глупая как хлебная корка? Я устал от этого дерьма, от того что меня постоянно охватывает паника и страх когда ты не приходишь домой - что с тобой случилось, куда ты пропала, что происходит и... А, в задницу это все. И тебя кстати тоже.
Орфен уже сам понимал, что несет какую-то чушь, но остановиться не мог. Отпустив полукровку, синдорей выпрямился и ровно сел, глядя в окно - пригород. Вот они и дома почти что.

Неужто она даже не ответит ему? Не возразит? Орфен украдкой посмотрел на Луниэль, ожидая ее извинений и раскаяния, но полукровка только и делала что ревела и ревела. Не разогрей он воздух в карете, ее слезы бы превращались в льдинки и снежинки, и из них бы давно уже вырос сугроб на полу. Орфен отввел взгляд и фыркнул себе под нос, в раздражении начав теребить прядь своих волос, которые теперь достигали в длину до плеч. Идиотка. Даже не пытается извиниться за свое глупое поведение, за то что он так переживал о ней. Видимо, не так он ей и нужен, как она говорила. И ведь правда, она постоянно пропадала в госпитале, не уделяла ему должного внимания, они даже на вечеринки аристократии ходили редко вместе. Может быть, полукровка просто использовала его? Кровь Хельмов, тут уж нечему удивляться. Получила госпиталь, деньги, статус и положение, и теперь и в ус не дует. Синдорей громко выдохнул, он уже устал думать плохое. Ситуация складывалась все хуже и хуже, он словно тонул в этом дерьме.
Экипаж остановился, заржали лошади, а извозчик постучал по стене - мол, приехали. Не прошло и минуты, как извозчик открыл дверь и подал Луниэль руку, помогая той спустится. Орфен смотрел на это с нескрываемой ревностью, однако вслух ничего не сказал. Будто бы перегорело в нем все, злость осталась какой-то тихой, еле клокочущей. Ну и пускай, пускай она принимает руку всяких слуг, а не ждет пока он сам ей поможет. Дебильная полукровка, за что он только ее любит.
Орфен вышел из экипажа после Луниэль, и прежде чем пойти в дом, он потрепал лошадей по холкам, похвалил их. Вот, даже эти молчаливые глупые твари благодарнее чем Луниэль. Вдруг в голову пришла глупая мысль, что если бы Луниэль была лошадью, то ее бы давно уже съели волки или пустили на мясо свои же хозяева. Кому нужна глупая пугливая кобыла без мозгов? На этом алхимик остановил себя, все-таки он слишком много позволял себе оскорблять свою жену. В его представлении брак должен быть один в жизни - раз и навсегда. Поэтому теперь хочет он или нет, но придется ему жить с Луниэль. Обычно, когда синдорей злился, он напрочь забывал о всех хороших качествах полукровки, вот и сейчас произошло то же самое.
- Мисс, ну как вы так!
Воскликнул вдруг извозчик и Орфен оторвал свое внимание от лошадей и повернулся в сторону дома. Его взору предстала совсем уж глупая картина - эльфийка распласталась на крыльце и пыталась подняться, еще громче начав завывать. Показав жестом извозчику, что он и сам способен помочь своей жене, Орфен пошел вперед, с помощью магии испаряя снег и лед со своего пути. Чтобы он да так же подскользнулся как его непутевая жена? Нет уж, увольте.
- Неуклюжая, смотреть под ноги надо.
Буркнул синдорей и обхватил эльфийку под грудью, поднимая ее и ставя на ноги на мокрый камень крыльца. От льда там уже осталась только влага. Нахмурив тонкие бровви, синдорей деловито отряхнул Луниэль от налипшего снега и взял ее за руку, чтобы еще раз не шмякнулась как дура на пол. Открыв двери, он зашел внутрь и закрыл их, стоило Луниэль оказаться внутри.
Особняк Аль'Альренов представлял из себя недлинное, двухэтажное здание с красивым крыльцом и площадкой перед ним с маленьким фонтаном. Летом дом был окружен цветущими деревьями, а в саду позади дома всегда цвели цветы и журчали фонтаны. Орфен обожал красоту и комфорт, и потому очень хорошо вложился в дом доводя его до совершенства. Облицовка дома была светлой, окна большие и с лучшими стеклами. Кованные ворота и изгородь изображали переплетение ветвей с шипами и не пускали на территорию дома чужаков, будучи зачарованными. Черепичная крыша особняка была темно-алой, а на втором этаже были широкие удобные балконы, на которых можно было отдыхать, пить чай или работать. Внутри же особняка было прохладно летом и тепло зимой. Полы из благородного дерева, дорогая мебель, просторные комнаты - се было создано для комфортной жизни. Для Орфена в особняке был лаборатория и склад, для Луниэль - личная библиотека и кабинет. А их спальня была поистине прекрасным местом, с огромной кроватью и мягкими матрасом и подушками. Синдорей все подбирал для себя и для Луни. И естественно, нанял прислугу. Домоуправительница была старая знакомая - Диана, при ней парочка горничных, следивших за чистотой и рабочий. Летом работал еще и садовник, и всегда на работе была повариха, ибо доверить готовку Луниэль было смерти подобно.
Оказавшись в холле, Орен отпустил Луниэль и тут же закричал:
- Эндорад! Твою сука мать, какого хрена крыльцо не почищено?!
Орфен выдохнул и хмуро посмотрел на выбежавшую Диану, которая появлялась всегда очень быстро и вовремя.
[u]- О, господин Орфен, госпожа Луниэль, с возвращением! Что произошло?[/u]
- Ты зажралась, Диана. Следи за своими криворукими работниками, которые не в силах почистить крыльцо и насыпать на него песка. Почему именно я должен напоминать об этом? Незаменимых людей нет, держи это в голове и вбей это в головы своих подчиненных. А теперь распорядись чтобы подали ужин и приготовь ванну для Луниэль.
Женщина не стала спорить с синдореем, она кинула взгляд на Луню, хмыкнув, и ушла все готовить. Алхимик разернулся к полукровке, расстегивая ее верхнюю одежду и с раздражением думая о том, что все сегодня решили его доконать. Будто бы он без них тут не дерганный.
- Прекрати истерить, Луниэль. Ты сама во сем виновата. Завтра у тебя выходной.

Как-то уж слишком быстро она согласилась со всем, подозрительно. Орфен раздраженно снял с себя шар и повесил на крючок в шкаф, он всегда все клал на свои места, не имея привычки разбрасывать вещи. Он отвлекся лишь на пару мгновений, а его полукровка уже зашагала к лестнице. Сбежать решила? После того, как он ее несколько часов ждал? Нет, даже не часов, дней. Вот же бессердечная сука. И вновь Орфен поймал себя на том, что злиться как идиот из-за каких-то глупостей, но он был не в силах остановиться. Гнев в нем разгорался подобно огню, который уничтожал все на своем пути.
- Куда ты направилась, Луниэль?
Голос синдорея громко прозвучал в холле, отражаясь от стен и разлетаясь маленьким эхом по всему помещению.Мягкий теплый свет заливал холл, и только он, казалось, согревает помещение, потому что тон голоса алхимика мог бы все проморозить, вопреки огненной природе синдорея. Слуги, наученные ссорами четыы Аль'Альрен, не показывались на глаза эльфам, работая каждый в своем уголке. Никто не хотел попасть под горячую руку Орфена - Луниэль то пережить можно.
Тем временем Орфен уже переобулся в домашнюю обувь и, поправив свой жакет, направился к полукровке, застывшей у подножия лестницы.
- Решила снова меня кинуть, м? О Мира, Луниэль! Почему ты делаешь ошибку за ошибкой? Уфф, как я устал от этого.
Даже тон изменился, сделавшись устало-грустным. Орфен был тем еще лицедеем, когда желал этого. В принципе, когда не желал тоже получалось, но это уже другая история. Он смотрел на Луниэль огорченным взглядом, качая головой. До чего же она его доводит - сколько он сделал ужасных вещей из-за нее и ее поведения. Целительница срывала ему крышу бесповоротно, она была как его наркотик - вроде бы с ней ему и плохо, характеры совсем не подходят, но в то же время ему было до чудного хорошо с Луниэль. Все-таки, он любил ее, пускай и кричал и позволял себе раньше распускать руки. Осознание того, что его жизнь связана с жизнью Луниэль навсегда давно пришло Орфену, но одно дело - знать это и представлять, и совсем другое - прочувствовать в реальной жизни.
- Догадываюсь, что ты не понимаешь о чем я. Хорошо, я объясню. Идем.
Подав руку эльфийке, синдорей повел ее в большую гостиную, куда должны были подать их поздний ужин. Все эти волнения и переживания пробуждали у алхимика аппетит.
- Вспомни, моя дорогая Луниэль, с чего начался наш скандал. С того, что кто-то тупоухий считал не важным вернуться домой. Почему я разозлился, Луниэль? Все просто, - Орфен подвел целительницу к дивану, жестом показав ей сесть. Сам он расположился в кресле напротив, подперев голову тонкими пальцами и чуть ее наклонив вбок. - Я соскучился по своей жене. А она, в свою очередь, стремиться быть все дальше и дальше от меня. Даже сейчас, когда мы вернулись домой и ты должна быть рядом со мной, ты уходишь хрен пойми куда.
Все-таки он повысил голос, хотя и не хотел .Но как же его бесила вся эта ситуация, до дрожи в руках и скрипа зубов.
- Ты осознаешь, что ведешь себя как абсолютно чужая женщина? Мало того - мне приходится все делать самому. Я должен сам тащить тебя в постель, на прогулки, на вечера, я ухаживаю за тобой и забочусь так, будто бы ты не моя супруга, а ребенок. И знаешь что, Луня? Я устал. Я тоже хочу заботы, я хочу, твою мать, внимания. Я ведь не камень, дорогая моя Луниэль, у меня тоже есть чувства. Ты все воспринимаешь как должное и выставляешь меня монстром, а себя жертвой. А я тружусь не покладая рук, и не ради каких-то там чужих людей и эльфов как ты, я тружусь ради нас, ради тебя, идиотка ты ушастая. Все! Я устал от этого дерьма.
Коснувшись пальцами своих висков, Орфен помассировал их немного, чтобы унять внезапную головную боль. Вся эта тупая ситуация его раздражала, как и вид сопливой Луниэль. Она настолько его бесила, что у него даже желания что-нибудь с ней сделать не осталось.

- Мм?
Что она там мямлит? Опять хочет обвинить его в том, что он чудовище?
- Тогда что?
Нет, до чего же все это надоело. Ему казалось, что после смерти Тана, после развала организации и их поездки на родину все стало хорошо.Никаких стрессов, ничего. Редкие ссоры, да, они были, громкие, но казалось что они справятся. Ожидания не оправдались, они не справлялись. Орфена всегда терзало чувство какого-то одиночества, как сказал ему однажды Дорен, все это исходило из детства - когда его лишили родителей и он лишился любви своей семьи. И сейчас синдорей остро чувствовал нехватку этой самой любви, внимания и просто чего-то приятного и душевного. Да, его тело купалось в роскоши и комфорте, а вот разум и душа постоянно пребывали в смятении. До Луниэль он утолял свою жажду любви с множеством женщин, но все они были не тем, что он искал. Луниэль пробудила в нем былую теплоту, но ее поступки, и его поступки, все лишь разрушали. Каждая ссора, каждый дурацкий поступок Луни, каждый его гневный выпад - все это так истощало, что Орфену казалось будто еще немного и он сгорит ко всем хмырям.
Неловкое движение Луниэль заставило Орфена открыть глаза и посмотреть на свою дурочку-жену. Ну и? Чего она хочет? Ударить его, обозвать козлом и сбежать как и всегда? Как это все было утомительно. Первым желанием синдорея было опередить Луниэль, встать и попросту уйти прочь отсюда. Однако он лишь дернулся в кресле, порываясь встать, но оседая обратно на седушку с растерянным видом. Это что? Луниэль упала перед ним на колени и обняла за пояс, и Орфен даже не знал как на это реагировать. Он лишь отстраненно смотрел на аловолосую полукровку, молчал и слушал ее тихие всхлипы. Прости? Ого, что он слышит, неужто полукровка доперла своим маленьким умишком что нужно извиниться? Хах, смешно. До нее бы лучше дошло, что нужно не бесконечно извиняться, а исправлять свое поведение. Что ему ее слова, если она продолжит проводить все свое время в госпитале? Он ведь хотел не извинений, а всего лишь ее общества.
- Что толку от твоих прости? Я устал от этого, Луниэль. От твоего пренебрежения ко мне. Будто бы мы не супруги, а просто соседи. Я не знаю... Возможно, было бы лучше нам разойтись? Ты влюблена в свою работу, а я... хочу нормальную семью, любящую и внимательную жену. А не вот это вот все.
Не то чтобы Орфен говорил это серьезно, сейчас из его уст текли пространственные речи, навеянные его плохим настроением. Он не собирался отпускать Луниэль, хотя сейчас и был готов это сделать, потому что ему было действительно больно от того, что собственная жена его боится. И все почему? Он же просто так никогда не кричал, Луниэль давала повод - Солан, ее загулы на работе, это все раздражало. Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, Орфен положил руки на голову Луниэль, на ее алые волосы, начав осторожно и нежно перебирать их. Да и как, как он разойдется с ней? Орфен не мог представить себе жизни без Луниэль, без этой глупенькой дурехи. Так они и сидели, Луниэль у него на коленях, а он тихо поглаживал ее по голове, пока в комнату не вошла Диана и одна из горничных с подносом в руках.

Взглянув в глаза Луниэль, Орфен ожидал совсем иного ответа. Не этого, который она ему дала, совсем не этого. Она что, действительно хочет с ним разойтись? Эта новость поразила Орфена в самое сердечко, он аж чуть рот не открыл от того, насколько охренел в этот момент.  Так вот значит почему она не хотела приходить домой, вот почему все так получилось - Луниэль наверняка к этому и клонила, провоцировала его на эти гадкие слова о том, чтобы им разойтись. До чего же она бессердечна, эта хитрая хельмовская сучка. Гнев поднялся в синдорее жгучей волной, которую ему было достаточно трудно сдержать, отчего он встал с кресла и нахмурился, сжав руки в кулаки. Зеленые глаза алхимика, казалось, сейчас начнут метать молнии во все стороны. И ведь он был от этого недалек,. Ну как же так то? Почему Луниэль такая идиотка!
- Вот как. Что же, да, ты права, я не достоин такой ужасной жены, которая только и ждала повода, чтобы снова сбежать.
С дрожащим от ярости голосом произнес Орфен, зыркнув на прислугу, которая поставила еду на столы со скоростью света и тут же покинула гостиную. Даже эти клуши его боятся, тьфу, мерзость. Все вокруг полные идиоты, держат его за какого-то зверя. Как же это раздражало и удручало одновременно, просто не было никаких сил терпеть это. Хотелось подойти к этой дурной полукровке, взять ее за плечи и встряхнуть что было сил, крикнуть - "ты чего говоришь, тупица!" Но вместо этого Орфен лишь фыркнул и отвернулся, направившись к столу, на котором их с Луней ожидал ужин. Повариха, обрадованная тем, что супруги оба дома, наготовила сегодня разных вкусностей - тут был и суп, и запеченное мясо, сыр, теплый хлеб, шоколадный торт и вкусный чай. Слова Луниэль достигли остроконечных ушей Орфена когда он был уже у стола и брал в руки фарфоровую, украшенную вязью узоров, чашку.
- Да, я достоин лучшего. Знаешь, Луниэль, а ведь и правда - зачем нам быть вместе? Разе между нами есть любовь? Нет, не думаю.
Синдорей разжал пальцы и хрупкая чашка упала на пол, разбиваясь на кучу мелких осколков.
- Вот она, наша любовь. На земле, разбита и растоптана невежеством.
В подтверждении этого алхимик наступил на осколки, которые жалобно хрустнули под подошвой его туфли. Вдобавок ко всему, он еще и пнул осколки, которые разлетелись по полу комнаты. Тошно было находиться тут, в обществе Луниэль, которая... Да черт возьми, он любил ее больше жизни, но да пошла она в макакью сраку, идиотка. Хочет свалить в очередной раз? Пускай проваливает. Он не может вечно ее ловить, просить остаться и так далее, и тому подобное. Резко развернувшись, Орфен пошел по направлению к холлу - ему срочно нужно было выместить свою злость, пока он не спалил собственный дом. Шаги Орфена гулко раздавались  помещении, затем затихнув. В арке прохода синдорей остановился, обернувшись:
- Я не буду тебя держать. Хватит. Хочешь сбежать - беги. Беги всю свою жизнь, наступая на одни и те же грабли постоянно. Жизнь тебя ничему не учит, Луниэль Хельм.
Орфен кинул хмурый и разочарованный взгляд на Луниэль и отвернулся, зашагав дальше, к большому шкафу с верхней одеждой. Ну и пускай метель на улице, она сейчас как никогда кстати, охладит его злость и пыл. И это охлаждение нужно было срочно, Орфен уже слышал как трещал паркет от жара под его ногами.

Он уже не слышал ее ответа, схватив из шкафа утепленный мехом плащ и покидая дом. Улица встретила его темнотой и холодным ветром, кидающим в лицо колкие снежинки. Выдохнув, Орфен накинул плащ и направился к конюшне, полыхая от гнева. Да как эта Луниэль может так говорить?! Хочет разрыва, значит? Развода, да. И все это после того, через что им вместе пришлось пройти? Орфен ощутил горечь, от которой хотелось взять и сплюнуть. Все его естество было в смятении, словно бы буря на улице была не снаружи,а внутри, в его душе. Идиотка, какая же Луниэль идиотка. Стараешься ради нее, ради счастья, а она плюет на все его старания. Кто вытащил ее с улицы? Кто спасал ее тощую задницу от всех? Он прятал ее от Тана, он спас ее от него, он взял ее к себе в семью, отказался от нелегального и подпольного дела, закрыл бордель, подарил ей госпиталь, дом, себя, а она? Она срала на него с высокой колокольни. А любила ли она его вообще, или же только пользовалась его силой, влиянием и богатством? От этой мысли Орфен ощутил боль, будто бы в грудь клинок вонзили, и от этого ощущения он задышал чаще холодным воздухом, чувствуя как снежинки царапают его лицо. Больно. Бесит. Сила вырвалась из-под контроля и вокруг Орфена вмиг взвился столп пламени, в момент испаряя снег и воду. Снежинки на подлете к синдорею становились каплями, а пролетев ниже и вовсе испарялись.
- Ненавижу!
Пламя прокатилось вокруг Орфена метров на пять во все стороны, оставляя грязь и слякоть после себя, которые тут же начали замерзать на холоде. Синдорей этого и не заметил, он быстрым шагом достиг конюшен, в которых заволновались лошади, напуганные всполохами пламени и всплеском магической силы. Под ржание лошадей и испуганный возглас извозчика-конюха, Орфен прошел к своему белоснежному жеребцу и вывел из стойла, уже в проходе конюшни седлая его. Изначально алхимик хотел купить ярко-рыжую кобылку, которая просто поразила его и запала в сердце, но та кобылка была хворая и дурная, и Орфен отказался от нее. Прямо как Луниэль, какая ирония.
Запрыгнув в седло, Орфен выехал с конюшен и тут же послал коня в галоп, направляясь в лес. Он частенько ездил по лесным тропам и главной дороге и даже в темноте мог узнать дорогу, потому и без каких-либо сомнений мчался в полной темноте сквозь снег и ветер. Хотя, это было глупо - естественно он не думал сейчас о дороге, просто мчал вперед оставляя все свои переживания и обиды позади. Гнев чуть улегся, сомнения остались. Ему показалось, что он ездил всего лишь несколько минут, но к тому моменту как он подъехал к Кроличьей норе уже был почти что рассвет.
"Глупость какая-то, не мог же я ездить несколько часов к ряду"
Подумал тогда Орфен, оставляя коня в стойле и заходя в свое заведение, которое работало вечерами и ночами. В главном зале было людно и шумно, игровые столы все были заполнены, а милые девушки в костюмах кроликов, граничащих на краю приличия, помогали гостям, разливали выпивку и просто помогали хорошо провести время. Управляющая Норой тут же подбежала к Орфену, это была красивая женщина с пышными медного цвета волосами до талии.
- Ты - сегодня со мной. Я хочу отпраздновать.
- Что, господин Орфен? Какой праздник?
- Тебе не обязательно об этом знать. Просто выполняй свою работу или я избавлюсь от тебя.
Кларисса закивала и Орфен пошел в зал для гостей, которые были из высших сословий, состоятельные. Этот зал был затемнен, везде царила какая-то интимность. Орфен потерял счет времени уже после третьей бутылки вина и к тому времени, когда пришел Дорен в Нору, синдорей вяло соображал и был в хлам. Дорен хотел было применить отрезвляющее заклинание, но аалхимик поджог стол и ясно дал понять, что случится с любым кто захочет его протрезвить. А потом он опорожнил свой желудок через рот и благородно вырубился, упав на диван и придавив собою миску с салатом, не забыв еще и скулой удариться о подлокотник.
Снежная буря, бушевавшая всю ночь, стихла к утру, а днем и вовсе выглянуло солнце. В двери особняка постучались и Диана тут же побежала открывать да смотреть, кто там. На пороге стоял Дорен и один из охранников Норы, оба мужчины держали Орфена, который пребывал в блаженном отрубе и красовался постепенно наливавшимся синяком на скуле.
- Где Луниэль?
Тут же произнес Дорен, с помощью охранника внося синдорея в дом.

По ка бегали за Луниэль, мужчины внесли Орфена в дом и устроили его в гостиной, на диване. Охранник ушел тут же, Дорен же занял место в кресле, в котором еще вчера сидел Орфен. На эльфе-целителе была короткая шубка, а на светлой голове шапка, чтоб уши не отморозить. Дорен тут же встал, стоило Луниэль зайти в помещение.
- Доброе, Луниэль. Да уж не знаю, что произошло, но Орфен снова отколол штуку. Напился.
Дорен улыбнулся, увидев как огорошило Луниэль состояние ее мужа. Ох уж эта семья, вечно у них какие-то страсти творились.
- Я видел, но до подобного состояния Орфен редко доходит. Что-то случилось?
Диана уже ушла за водой, а Дорен проводил ее взглядом и приблизился к Луниэль, положив руку на ее плечо.
- Я знаю, что ты справишься. Слышал, что вы вчера повздорили с Орфеном. Давненько у вас такого не было, надеюсь, что все будет в порядке. Давай, Луня, не раскисай. И не забудь выпить успокаивающих трав, а то по лицу видно, что ты потеряла много душевного спокойствия.
Луниэль не смогла бы соврать Дорену, все-таки он тоже был целитель и ввесьма искусный, но ко всему прочему у него хорошо выходило угадывать душевное состояние пациентов и близких. Отпустив плечо полукровки, целитель ободряюще улыбнулся ей и без спросу влил в нее немного своих сил, даря воодушевление и спокойствие. Базовое заклинание, способное утихомирить бушующие чувства.
- Я не сомневаюсь. Сегодня за тебя подежурю, хорошо? А ты займись этим дураком.
Махнув рукой, Дорен пошел к выходу, оставляя полукровку наедине с мужем. Ну, как наедине, через пару минут пришла Диана и принесла теплой вод, как и просила целительница.
- Еще надо чего? Это все ты довела его до такого состояние, уф.
Диана презрительно сморщила носик,уперла руки в боки и тоже пошла прочь, испытывая неприязнь к Луниэль. За все годы они немного подружились, но Диане всегда казалось что Орфен действительно достоин большего, а не плачущей эльфийки-плоскодонки.
В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая треском пламени в большом камине, которое обогревало комнату. Алхимик мирно сопел в две дырочки, лежа на диване и являя свой синяк Луниэль. Стоило синдорею перевернуться на бок, сонно что-то бормоча под нос, как пряди волос открыли кончик его уха, который имел странный для здоровой кожи цвет. Что и говорить о том, что Орфен даже не заметил как отморозил кончики своих остроконечных ушей в соей бешеной скачке по лесным дорогам. А потом уже было не до странных ощущений, ведь Орфен начал топить свои переживания в вине и наркотиках. Зато, его запомнили как самого радушного и веселого хозяина Норы, вечеринку он устроил там на славу.