(Самодельная книжка с обложкой грязно-зелёного цвета и вшитыми страницами листов разной текстуры и цвета. Все они исписаны сильно наклонённым влево почерком с резкими мелкими буквами, совсем неподходящими ребёнку, которому принадлежит эта вещица)
1. Имя | Фамилия | Прозвища
Этот дневник принадлежит Элайзе Дэй, и только так. Зовут её ни Куколкой, ни Гномихой, ни Карлицей, ни Гоблиншей, ни Поехавшей, никак, кроме как Элайза Дэй!
2. Пол | Дата рождения | Возраст
Я долго вспоминала год, когда родилась. Это был 1336-ой. Через десять лет я ушла с Джедом и больше не росла. Ну, я не замечала изменений.
3. Раса | Народ | Религия
Моя мама была месканкой, и я считала себя всегда месканкой. Джед что-то болтал о том, что я теперь одна из Шаладар, но какая я шаладарка, если я ей не рождалась? Глупый он, этот Джед, надо было об этом сразу сказать ему. Он ещё говорил о Темиаре, что она что-то вроде нашей матери. Глупый Джед, я знала свою маму, и она - не злая богиня ночи, а добрая сигмальдианка. Я тоже сигмальдианка... наверное?
4. Род деятельности | Профессия | Должность | Лояльность фракции/организации
Мы с Джедом и его друзьями иногда были разбойниками, а иногда Джед добрел, и мы становились наёмниками. Я ушла от него и теперь мою посуду и разношу тарелки в одной брегварской таверне. Платят мало, но мне мало чего нужно, а трактирщик хороший человек.
5. Концепция
Воин Коривара в теле девочки - тёмная кровь Шаладар сильно исказило мировосприятие Элайзы, как и последующие годы, проведённые в постоянных битвах. Она любит войну, чего тут скрывать, но, будучи относительно молодой вампиршей, пытается бороться с собственной природой.
Горячая кровь - ей сложно противиться желанию сорваться прочь с обжитого места, вновь схватиться за меч (или топор), и только страх окончательно утратить человека в себе удерживает её от возвращения "к корням".
6. Общее описание

Внешность

Эх, если бы только шесть десятков лет назад я умела писать! Наверное, я с тех пор сильно изменилась. Надо будет сейчас записать, как я выгляжу, чтобы спустя ещё семь десятков лет посмотреть. А вдруг я всё-таки вырасту и повзрослею?
Я померила себя, и точно скажу, что мой рост - четыре с половиной фута (около 140 см). Мама говорила, что я крепкая, а брат называл костлявой. Наверное, я что-то среднее. Я никогда не стригла волосы, они мне нравились сильно, и не только мне. Они тяжёлые такие, светлые, и коса выходит толстенной, как канат. Джед говорил, что такие волосы могут защитить мою шею от топора, но мне не хотелось думать о подобной... стрижке.
У меня когда-то были веснушки, я точно их помню, токмо теперь я бледная, что поганка. Нос у меня чем-то на картошку похож, только кончик острый и вздёрнутый, а глаза зелёные. О губах нечего говорить - слишком тонкие и бледные. Хорошо хоть клыки закрывают, не люблю их - первое время всё время ранилась о них и шепелявила.
А ещё у меня голос с хриптоцой - я сорвала его, когда напоролась на ловушку с серебряными осколками. Один особо крупный попал в ногу, она до сих пор иногда болит. Мне кажется, она будет болеть и через семьдесят лет. Жуть.
Я люблю платья, но уже давно их не носила. Джед заставлял надевать поддоспешник и кирасу, скрывать руки под перчатками, а лицо под шлемом. Меня из-за этого дразнили гоблиншей, карлицей, гномихой, много как. Приходилось молчать - Джед говорил, что это для моего же блага. Но я воевала и могла быть столько раз убитой... я не знаю, что для него значило моё благо.

Характер

Он говорил, что я вредная, хотя мне просто хотелось, чтобы он звал меня по имени. И не заставлял убивать людей. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что заставить перестать меня убивать людей могу только я... и это стало проблематично. Джед мне не указ, я уже взрослая девочка и, наверное, смогу даже надрать его полированный недорыцарский зад. Но я не знаю, хочется ли мне этого. Я боюсь это говорить, но, кажется, мне нравилось ходить с Джедом. Нравились все эти походы, вся эта суета перед боем, запах гангрены и крови тоже нравился. Близость битвы вызывал во мне восторг, будто я совсем не совершала зло, наоборот, что-то великое. Я не продала ни меч, ни доспехи с шлемом, просто спрятала их, хотя, наверное, стоит их продать. Я ведь хочу быть хорошим человеком, не так ли?
...а хочу ли?
Глупо, глупо, глупо, я ведь была человеком, почему не могу стать им вновь? Это же проще пареной репы - быть человеком.

Краткая биография

Родилась в 1336-ом на севере Альтанара, обращена в 1346-ом, до 1370-ых годов ходила с бандой наёмников под предводительством Чёрного Джеда. После семидесятых и почти до 1412-ого года сохраняла лояльность Джеру и воевала на его стороне, более известная там под прозвищем Карлицы. Была тяжело ранена в 1410-ом. После конфликта с Джедом, покинула Джер и отправилась в Альтанар. Осела недалеко от своей родины в Брегваре. По сей день работает разносчицей и судомойкой, скрывая свою сущность.
Вот как-то так. Неужели у меня такая маленькая жизнь?..

Подробная биография

Часть первая. О девочке по имени Элайза Дэй

Я родилась в Альтанаре, там, где севернее и ёлки синие-синие, а когда мне было три, папа умер, и мы с мамой и старшим братом перебрались в другую деревню, на юг. Ни мама, ни Логен (так звали моего брата) не рассказывали, зачем мы ушли, но каждый раз, когда я спрашивала, сильно грустили. После нескольких попыток я перестала спрашивать - мама начинала плакать, а Логен ругаться. Он был хорошим, но его я помню ещё меньше, чем маму - он, как и другие мальчики повзрослее, вскоре ушёл с людьми в таких ярких одеждах, с железками на груди, которые, как я позже узнала, кирасами зовутся. Таких было в то время мало - ну, таких людей у нас. Самый усатый из тех, с кем ушёл Логен, много говорил с мамой. Иногда они куда-то прятались, и я не могла их найти... наверное, минуты две, от силы три. Потом мама выходила взъерошенная, а усатый дядька очень довольный. Брата я больше не видела, но усач иногда приходил со своими такими же усатыми друзьями, чтобы набрать ещё мальчиков. Главный усач всё также ходил к маме, а мне дарил игрушки и платья (они были красивые, но многие маме приходилось подшивать - они мне просто были слишком большие) - в принципе, он был хорошим и весёлым, рассказывал истории и байки, разрешал покататься на лошади. И всё также иногда оставался наедине с мамой. Я знала, что они там делают, хотя мама твердила мне, что им нужно было просто поболтать наедине. Однажды я сказала ей, что если бы я и Логен родились бы от одних только разговоров, то братьев и сестёр у меня было бы намного больше.
Мама очень сильно тогда разозлилась, попыталась меня метёлкой побить, но я убежала (я всегда быстро бегала, иногда даже брата обгоняла). Тогда был уже вечер, и я боялась возвращаться домой, но и спать на берегу озера, рядом с камышами и жабами, я тоже не хотела. Мне стало тогда очень страшно, и я хотела заплакать, но услышала крик - слёзы будто в пятки ушли. Я обернулась и увидела, как незнакомые дядьки в доспехах тащили мою соседку - Троню. Она была в ночной рубашке, и я затаилась - знала, что сделают с ней те мужчины, и боялась, что со мной сделают что-нибудь хуже. Я тогда готова была ринуться домой и в сердцах просить прощение у матери, лишь бы она пустила меня на порог. Только вот один из незнакомцев взять и припасть зубами к Трониной шее! Она недолго отбивалась, но затем перестала, повиснув, словно кукла. А меня заметили.
Кто-то в шлеме схватил меня за косу и вытащил на поляну, и я тогда не сдержалась и заплакала. За плачем я не слышала, о чём говорили дядьки те, но спустя минуты две на меня прикрикнули, приказав заткнуться, и я послушалась. После этого чья-то рука в перчатке, пахнущей лимоном, запрокинула мне голову. Я почувствовала укол, и подумала, что мне режут горло, но ничего не видела - от слёз глаза сильно опухли. Я даже не вырывалась, боясь, что сделаю себе только больнее. Когда невыносимо захотелось спать, мне на губы упало что-то солёное, пахнущее железом...

Часть вторая. О том, как Элайза Дэй нечаянно потеряла имя

Когда я проснулась, мне очень хотелось пить, но сил совсем не было. Я была укрыта большим тяжёлым плащом, только холодно не было. Я лежала за чьей-то широкой спиной, закрывающей отсвет костра. Спина с кем-то говорила, а мне очень хотелось пить - я протянула ладонь к ближайшему меху и, едва откупорив, припала губами к горлышку. Там была вода, и я пила, пила, пила... а жажда не пропадала. Спина это услышала и, не оборачиваясь, сказала мне, что от обычной воды мне легче не станет. Тогда я спросила, где мне достато необычную воду, но тот рассмеялся. Я боялась проситься домой, думала, что разозлю его, и тогда он точно перережет мне горло.
А он как будто мне в голову залез, сказал, что домой мне теперь нельзя - таких, как я, там очень не любят. Я никогда не была дурочкой, но тогда я не поняла сперва, что он имеет ввиду. Дядька тот представился Джедом и сказал, что скоро принесёт мне попить. Я немного обрадовалась, думая, как можно будет потом сбежать и попросить у матери прощения. Остальные дядьки тоже глядели в мою сторону, но молчали - только зло так улыбались, не показывая зубов. Мы были в лесу, и кричать и смысла не видела - не услышат, а если услышат, то сами прочь побегут. Я сама так делала.
Джед вернулся через час с живым кроликом в руках, и я обрадовалась - он был такой пушистый, но очень напуганный. Как я. Я побоялась попросить погладить его, но Джед его сам вручил мне в руки. От этого стало немного спокойнее. Но он не принёс попить, и тогда Джед кивнул на кролика. Спустя несколько секунд я наконец-то поняла, что имел ввиду он - когда выпустила кролика и закрыла лицо руками, клыки оцарапали мои ладони. Я потрогала зубы, несколько раз проткнув пальцы, а затем посмотрела на лежащего рядом кролика. Кажется, тогда я его нечаянно задушила.
Но я не очень помню, что чувствовала в тот момент, как и последующие дня три, наверное. Джед и другие дядьки разговаривали, смеялись удачной шутке, думали, как теперь меня можно обозвать. Только один ворчал и говорил что-то про Шаладар и что это всё - насмешка над Темиарой. Я слышала про Темиару раньше, но мама говорила, что она злая, и лучше не говорить её имя вслух, чтобы не позвать её детей.
Только я до этого никогда не говорила её имя вслух.
Мы шли где-то дня два, а на третью ночь я сбежала. Мне хотелось пить ещё больше, но я не хотела убивать. А в ту ночь... я тоже мало что помнила. Сперва я хотела вернуться домой, к маме, потом почувствовала запах железа, а очнулась уже вся в крови. И рядом с оленихой с порванной шеей. Мне в тот момент стало жалко не лань, а платье, моё любимое платье, отороченное зелёной тесьмой по рукавам и подолам. Мама бы очень расстроилась, увидев меня в таком виде, думала я, совершенно позабыв о мёртвой оленихе. Жажда прошла, и я решила попробовать найти речку, чтобы умыться, когда вновь наткнулась на Джеда. Пришлось пойти с ним - он легко меня догнал бы.

Часть третья. Как потерявшая имя человеческая девочка перестаёт быть человеческой девочкой

Я перестала хныкать, когда приходилось пить животных и даже запомнила всех друзей Чёрного Джеда по именам. Теперь к матери не очень-то хотелось возвращаться, я боялась, что она меня возненавидит такую. Наверное, я была как всегда права.
Немногим позже Джед меня начал учить своему языку, который называл джерским, а ещё махать мечом, хотя ни мне, ни его друзьям это сперва не нравилось. Я тогда боялась, что стану такой же широкоплечей и большерукой, как они, а ещё я вспоминала маму, которая говорила, что меч - девочкам не игрушка. Подумать только, мальчики с ним всегда в игры играют...
Я видела, как Джед и остальные несколько раз резали людей. Я и раньше это пару раз видела, рядом с таверной дома, но здесь это всё выглядело так... по-другому. Я знала, что если начну заступаться и ныть, то проживу не дольше, чем те люди, которых резал Джед. Потому я старалась им... помогать. Им это нравилось, но они никогда не называли меня по имени - только Куколкой. Даже Джед, который сказал, что я очень похожа на его дочь. Но ведь он не называл свою дочь куклой?..
Мне доверяли выманивание путников, заставляли точить мечи и следить за обозами. У меня не очень хорошо это получалось, но я очень старалась, и это видел Джед. С мечом у меня, к моему удивлению, дела были намного лучше, несмотря на то, что я была левшой, а Джед учил меня драться и левой, и правой. Когда я была с мамой, и усач давал мне подержать меч, мне казался он неподъёмной железкой, а сейчас он был не тяжелее, чем корзинка с ягодами! Джед мне говорил, это всё потому, что он сделал меня сильнее. У меня не было причин не верить ему.
Кажется, я слишком легко тогда свыклась с новой жизнью (и жизнью ли?), но меня не убивали и не прогоняли. Только заставляли убивать других, но к этому я тоже привыкла. За десять вёсен меня, наверное, раз семнадцать поднимали на вилы. Прямо в пузо, в кишки, да. Я думала, что я умру тогда, но я не умирала - Джед уносил меня, хнычущую, штопал, а потом отпаивал. Я быстро вставала на ноги, а потом видела, как люди гибли и от чего попроще, нежли от железки в кишках. Мне хотелось продолжать считать себя той девочкой, которая по глупости сбежала из дому в самую безлунную ночь, но я видела девушек - высоких, статных, у некоторых были уже дети и мужья. За десять лет я могла бы, может быть, стать намного их красивее, но, глядя в зеркало, я видела ту же самую десятилетнюю девочку, что и десять зим назад. Словно я тогда не умерла, а родилась вновь.

Часть четвёртая. Об Элайзе, вернувшей имя, но пока не вернувшей всё остальное

Время шло. Джед меня более пугал не так сильно, и я даже начала требовать, чтобы он звал меня по имени. Мы часто ссорились, но чаще мирились. Мне было интересно, почему он берёт с собой на войну девочку, похожую на его дочь (как он мне сказал), если знает, что меня может не стать в любой момент? Но, кажется, ему это просто нравилось... и мне, к сожалению, тоже.
В семидесятых дела у нас пошли особенно в гору, пусть и Джед с друзьями своими рассорился вконец. Он забрал меня с собой, в Джер. Мрачный городишко, неуютный, мне там не понравилось. Мы вроде как стали джерцами, их солдатами-наёмниками. Ну, Джеду пришлось за меня поручиться. Тогда только пушки появились - большие, громкие, пышущие синим огнём. Тогда ещё я Джеду помогала стрелять из этой махины, но это у меня получалось не очень хорошо. Когда он купил пушку легче и меньше, стало легче - мне куда было привычнее рубить копья и ломать строй. Я маленькая всегда была и в меня было сложно попасть...
Нет, конечно, однажды я очень сильно влипла. Какой-то умник поставил ловушку с осколками серебра. Вот тогда было очень больно, я сорвала тогда голос от крика (у меня он и сейчас с хриптоцой), а левая нога, в которую угодил самый большой осколок, до сих пор иногда болит. Я помню, как меня утащили с поля, как я плакала и звала Джеда, а он не приходил. Кто-то сказал мне, что он знает, что со мной, но сказал, чтобы я сама крепилась. Мол, чай не маленькая девочка.
Я сильно тогда разозлилась на Джеда. Когда я поправилась, мы подрались. Я сломала ему челюсть, а он мне левую ногу - было очень больно, потому что нога зажила совсем недавно, но я всё равно не заплакала - я ведь была не маленькой девочкой, как он говорил. Мы ещё долго не разговаривали. Особенно он. Сложно говорить, наверное, со сломанной челюстью!
И всё-таки, мне стало стыдно и я попросила прощения, на что он в ответ также, но с неохотой, извинился. Однако я всё равно сказала, что уйду. Джед был не против. Наверное, можно сказать, что мы разошлись с миром. Подумать только, что с тех пор прошло уже почти три года. Я ушла в Альтанар. Думала отыскать свою деревню, но ничего не нашла и осталась в Брегваре. Люди здесь хорошие, но на вкус их пока не пробовала. Возможно, не стоит?..

Навыки

Боевые:
Где-то под кроватью, под досками у меня лежат меч, шлем, кираса и поддоспешник. Я всем этим умею пользоваться, токмо не хочу пока. Меч совсем новенький, хорошо так у меня и в левой, и в правой руке лежит. Я без него безрукой себя чувствую, а он так бесславно прозябает... ну, ладно, я к этому привыкну. Подумаешь, больше никогда не слышать хруст пик, не давить сапогами кишки истошно вопящих врагов, не врубать топоры в черепушки людские и лошадиные до смачного чавка, не ломать и не рубить шеи, не... стоп, стоп, стоп.
Магические:
А вот с магией у меня вообще никак. Ну, и плевать.
Профессиональные:
Мне на этот дневник выдалась свободная минутка, и я думала зарисовать все знамёна и все манёвры, которые я когда-либо знала - а знала я их много. Джед говорил, что тактика и стратегия на войне - это всё. Наверное, от этого занятия нужно отучаться, я ведь хочу стать самым миролюбивым человеком, но меня это успокаивает. Как езда на лошадях, пусть и многие здешние лошади меня побаиваются.
Бытовые:
Скоро вновь придётся отбросить письмо (спрятать бы все эти перья, чернила и бумаги, а то подумают, что грамотная) и идти мыть посуду. Или мыть полы. Или зашивать сети или одежку - мне за это дают иногда лишнюю монету (раны, особенно свои, мне удавалось зашивать куда лучше). Я плохо готовлю, но зачем мне это? Ночью, когда все засыпают, я тихо прокрадываюсь, а иногда выпрыгиваю из окна - я научилась ходить быстро и тихо, чтобы никто не замечал. Первое время я пила городских крыс (они так отвратительны!), потом уходила за город - у нас недалеко есть маленький лес, в котором можно что-нибудь выследить и попить. Джед хорошо научил меня ходить по диким местам. Главное, потом скрыть укусы на всякий случай.
Прочие:
Интересно, а как бы выглядели эти записи, если были бы на орокском? На хёлл-тала? На джерском? Да какая разница, если я говорю на всех них, а писать могу только на альтике и джерском.

1. Связь с вами

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

2. Планы на игру
Окончательно потерять человечность и всё-таки превратиться в помешанного на крови монстра или же пытаться с этим бороться... чтобы когда-нибудь окончательно потерять человечность)
Хотя, чем Хаккар не шутит.
3. Как нашли игру
Не помню уже, признаюсь, давно было.