[indent=0.7,0.7]Морис оттягивал неизбежное до последнего. По обычаю он был обязан принимать самое деятельное участие в подготовке церемонии и взять на себя большую часть расходов. С расходами он поступил просто - послал в дом невесты Турадана с необходимой (немалой, надо сказать) суммой. И через него же попросил передать ему ключи от дома, в который ему предстояло привести жену, после чего нанял нескольких слуг и развил бурную деятельность по приведению жилища в порядок. За домом явно следили, но всё равно чувствовалось, что в нём долгое время никто не жил, так что причина отсутствия жениха при подготовке мероприятия была, в общем-то, веской. Но всё равно настал тот момент, когда ему пришлось-таки явиться в дом Моадди: многочисленных гостей на мужской половине праздника должен был принимать именно он.
[indent=0.7,0.7]Вокруг кипело веселье. Морис улыбался чужим, незнакомым людям. Он танцевал наравне со всеми. Он пытался сделать вид, что ему тоже весело, ведь негоже иметь похоронный вид на собственной свадьбе, но на душе у него скребли кошки. Большущие такие, с Шайну размером. Он боялся реакции Амиры на известие о том, за кого именно она выходит замуж. Знал уже, что ожидать от неё можно чего угодно. Боялся - но всё равно ждал встречи с ней. И вот наконец от веселящейся толпы отделилась небольшая группа мужчин, глава дома и его ближайшие родственники. Морис присоединился к ним в сопровождении вездесущего Турадана - за неимением у жениха родственников, гном, разумеется, оказался в списке приглашенных в качестве его друга - и небольшая делегация вступила на женскую половину дома.
[indent=0.7,0.7]Стайка прикрывшихся вуалями девушек исторгла из себя Амиру, и Моадди взял её за руку, чтобы представить жениху. Кто-то из мужской делегации представил Мориса полным именем, и он шагнул навстречу невесте. Он и сегодня умудрился выделиться, вместо традиционной одежды шанки полукровка нарядился в костюм по альтанарской моде: камзол, кюлоты, вместо привычного халата - приталенный кафтан, вышитый золотой нитью по широким обшлагам рукавов, из-под которых выглядывали кружевные манжеты сорочки (шелковой, разумеется). Длинную косу перехватывала в основании золотая веточка-заколка, та самая, что хранила в себе заряд целебной магии.
[indent=0.7,0.7]- О Амира, ты прекраснее рассвета в горах, - полуэльф поклонился, прижав правую руку к груди. Он не кривил душой, девушка и впрямь была прекрасна в свадебном наряде, хотя внимательный взгляд мог отметить, что ей не слишком-то весело на собственной свадьбе. - Окажи честь, будь моей женой, - продолжил Морис, выпрямляясь и протягивая ей цветок. Розу. Бордовые лепестки казались пушистыми, на некоторых из них застыли прозрачные капли. Тёмно-зелёный глянец листьев и непременные шипы, один из которых отломился, оставив на стебле более светлый след - розу словно только что срезали в оранжерее. Вот только живым этот цветок не был, роза была выкована из стали и окрашена магическими составами. Морис и сам не знал, зачем взял её с собой из Вермилона. Это было его любимое творение, обитавшее обычно на каминной полке его домика в Вермской бухте. Сказалось, видимо, то, что он собирался осесть на какое-то время в Олхане, и вещей с собой привёз немало. Роза была одной из этих вещей, но он никогда не думал, что однажды подарит её кому-то.

[indent=0.7,0.7]Не было во взгляде девушки ни радости, ни той покорности, которую она пыталась изобразить. Морису даже на секунду показалось, что Роза пустыни сейчас пошлёт его к Хаккару и попытается отхлестать по лицу другой розой, им подаренной. Но нет, обошлось. Потом он вёл девушку за руку в домашнюю часовню её отца, где мрачный тощий кахин в чёрной рясе долго разглагольствовал о вечной славе Бога, по чьей воле в пустыне существуют оазисы, давшие жизнь городам Хаста, и ещё что-то о сливающихся вместе потоках, дающих жизнь. Местами речь звучала даже поэтично, но Морис не вслушивался. Разве что в конце церемонии, когда им с Амирой по-очереди пришлось повторять за жрецом ритуальные фразы.
[indent=0.7,0.7]За всё время церемонии девушка ни разу не взглянула на него. Даже когда пришло время надевать друг другу парные браслеты, символизирующие, что теперь их судьбы скованы друг с другом прочнее, чем если бы между ними протянулась настоящая цепь, она не подняла взгляд, словно происходящее её вовсе не касалось. Морис глянул на намертво замкнувшийся на его запястье неширокий, в пол-асбы, браслет, собранный из золотых чешуек. Не так он представлял себе начало семейной жизни. Демонстративное равнодушие невесты неожиданно для него самого задело его за живое. Он попросту не представлял себе, как реагировать в подобной ситуации, потому тоже хранил молчание.
[indent=0.7,0.7]В доме Моадди ещё вовсю продолжался праздник, когда разукрашенная повозка доставила молодоженов к их особняку. Морис подал руку невесте, помогая выбраться наружу.
[indent=0.7,0.7]- Добро пожаловать домой, - негромко, словно самому себе сказал он. Смотрел полуэльф не на девушку, а на ажурные ворота, за которыми прятался огромный дом. Если не считать сегодняшнего дня, Морис был здесь всего один раз, лет восемьдесят назад. Тогда не то, что самой Амиры, даже её отца ещё на свете не было.

[indent=0.7,0.7]- Руфия! - новоявленный хозяин дома подпирал стену коридора, ведущего к покоям его жены, когда служанка выскользнула из её спальни. - Будь добра, организуй чай на двоих и какие-нибудь сладости.
[indent=0.7,0.7]И вроде бы не приказывал, но было в тоне этого мужчины что-то такое, что нельзя было не подчиниться. Служанка ускользнула на кухню, а Морис проследовал на свою половину, в спальню, что некогда принадлежала его деду. Гордому шанки, потерявшему всю свою семью, кроме единственного внука, пришедшего однажды в его дом, чтобы забрать его жизнь и фамильный меч. А теперь, спустя восемь десятков лет - целая жизнь для обычного человека! - он вернулся сюда, чтобы забрать его фамилию, его честь, его репутацию. И его дом. Всё, что принадлежало ему по праву рождения. Он шел по обширной спальне, касаясь каждого предмета, пытаясь почувствовать то, что чувствовал его дед, находясь здесь. За боковой дверью, в соседней спальне, были покои его жены. Его жены - и жены его деда, его бабушки по материнской линии, умершей вскоре после родов. Морис знал об этом по рассказам матери, как и о том, что у Сабита аль-Сорас была одна-единственная жена.
[indent=0.7,0.7]Но у него ещё будет время исследовать дом, а сейчас он слышал за стеной, как вернулась Руфия, перекинулась несколькими словами с хозяйкой и ушла, выполнив, по всей видимости, его поручение. На Олхану опускалась очередная ночь - и это была его первая брачная ночь, пренебречь которой ему не позволяли обычаи независимо от того, хотела ли супруга видеть его в своей спальне, и имел ли он сам достаточно смелости, чтобы войти в спальню к женщине, которая видеть его не хочет. Морис избавился от верхней одежды и надоевших за вечер шелковых чулок и туфель, оставшись в кружевной сорочке и кюлотах. Замер перед дверью, словно собирался нырнуть в набегающую волну - и толкнул створку, шагнул внутрь, навстречу своей судьбе.

[indent=0.7,0.7]Морису казалось, что он готов к любой реакции Амиры на своё появление. Реальность, как водится, превзошла все его ожидания и в очередной раз поставила перед фактом: невозможно быть готовым ко всему. Амира ждала его в постели. Ну и что это, Хаккар побери, значит? После недавней холодности и показного равнодушия, теперь она намекает на то, что не нужны ей все эти предварительные танцы вокруг да около, и она согласна безропотно принять его в качестве своего мужа и господина? Откуда-то изнутри нахлынула тёмная волна. Не злость, нет - что-то другое, способное утопить в себе все чувства, оставив лишь голый цинизм, на недостаток которого полукровка и так-то не жаловался. Ведь это так просто - дать ей то, чего она от него ждёт!
[indent=0.7,0.7]Его Амира была не такой. Вот только кто поручится, что он не придумал её, такую, какой хотел бы видеть? Его Амира... А ведь действительно - его. Морис присел на край огромной постели в её изножии, вполоборота к девушке. Потребовало немалых усилий подавить лишние мысли и тёмные желания, а потом - вернуться к тем мыслям, с которыми он сюда шел. К тому, что от них осталось.
[indent=0.7,0.7]- О моя прекрасная госпожа, я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты приняла моё предложение. Понимаю, что не вправе требовать большего, и всё же спрошу - могу ли я надеяться на твоё прощение? - сегодня во внимательных тёмных глазах полукровки насмешки не было. А ещё - они начали постепенно светлеть после того, как он поймал взгляд своей супруги.

[indent=0.7,0.7]Взгляд мужчины невольно проследовал вниз, за развязывающими бант руками девушки, и ему стоило немалого труда снова посмотреть ей в глаза. В глазах был вызов. Не будь этого, полукровка смог бы отнестись к ситуации более спокойно, но сейчас он почувствовал, как в нём поднимается желание, и подавлять его на этот раз не хотелось совершенно. Особенно после того, как Амира поднялась с постели, напряженная, гордая, прекрасная. Она вызывала супруга на бой. Вот только правила этого поединка пока оставались для него секретом.
[indent=0.7,0.7]- Я не собирался тебя проверять. И обманывать - тоже, - чуть заметная хрипотца в голосе выдала, что Морис не смог остаться равнодушным. И ещё кое-что грозило выдать его с потрохами, стоило лишь встать с облюбованного краешка кровати и повернуться к женщине - под узкими бриджами такое не очень-то спрячешь. И он всё-таки поднялся на ноги и сделал первый шаг, чтобы обойти огромную кровать. Морис не знал ещё, что собирается делать, когда преодолеет разделяющие их несколько шагов и окажется рядом с этой гордой красавицей. Каждый шаг давался ему так, словно воздух превратился вдруг в толщу воды.
[indent=0.7,0.7]- Просто представил себе, что на моём месте мог тогда оказаться кто-то другой. Я... не смог ответить на твою откровенность. Нанёс тебе оскорбление. И за это прошу у тебя прощения, - между ними остался всего один шаг, безумно хотелось сделать и его, но Морис остановился. - Я ведь тоже принадлежу тебе по праву, госпожа моя, - шанки чуть заметно раздвинул губы в улыбке, но в глубине карих глаз веселья не было.

[indent=0.7,0.7]Ещё секунду он смотрел на девушку, потом всё же сделал последний шаг и прижал её к себе. Запустил пальцы в волосы на затылке, вторая рука скользнула вниз по обнаженной спине, замерла на пояснице. Мужчина пах мускусом, какими-то травами и почему-то железом. Сквозь тонкий шелк сорочки можно было почувствовать тепло его тела, а ещё от него вновь исходило то, что она уже успела почувствовать на постоялом дворе, только на этот раз контакт не ограничивался мимолётным касанием кончиками пальцев.
[indent=0.7,0.7]- Что же ты делаешь со мной, малышка? - негромко проговорил он в волосы над её ухом. - Я не знаю, что должен сделать, и что ты хочешь услышать. Но ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты была моей не по праву, а по собственному желанию, - он слегка отстранился, чтобы вновь заглянуть ей в глаза, а мгновение спустя поймать её губы своими.

Немалых усилий стоило не наброситься на неё сразу же, как только удалось избавиться от последних деталей альтанарского костюма. Его руки и губы исследовали тело девушки, заставляя отзываться на его прикосновения. Он вдыхал запах её кожи, он впитывал всем своим существом пробегающую по её телу дрожь, когда находил особенно чувствительные места. Иногда девушка замирала, словно пугалась его действий, но сразу оттаивала, и её пальцы касались его кожи, и тоже принимались исследовать его тело. И настал тот момент, когда он не мог больше ждать, но всё равно заставлял себя не спешить, прокладывая губами и языком дорожку по внутренней стороне её бедра вверх. На долгие ласки его всё равно не хватило, лишь на то, чтобы заставить её тело расслабиться, потянуться навстречу. Он скользнул вверх, упёрся руками в постель так, что их тела почти не соприкасались, потянулся поцеловать - его язык настойчиво проник внутрь, заставив девушку на секунду отвлечься - и в тот же момент вошел в неё. Поцелуй заглушил стон Амиры - и его собственный. Морис замер на пару секунд, давая время ей и себе, а потом начал двигаться - гораздо медленнее, чем ему хотелось бы, иначе всё вполне могло закончиться, не успев толком начаться. Ещё одно небольшое усилие воли позволило оттянуть неизбежный финал, но чувствовалось, что это ненадолго.

[indent=0.7,0.7]Вокруг клубится тьма. Она материальна и неоднородна, словно опустившееся на землю облако, которое треплет предгрозовой ветер. Вот только ветра здесь нет. И словно бы вообще ничего нет, в мире не осталось ни ориентиров, ни направлений, всё поглотила тьма, лишь далеко впереди маячит одетая в белое женская фигурка, и она постепенно удаляется. Он идёт следом, затем - бежит, но расстояние и не думает сокращаться, словно расстояний здесь тоже нет. Он пытается позвать, но звуки вязнут в окружающей тьме, он даже сам себя почти не слышит. И девушка не слышит, она не оглядывается и не замедляет шага, и вскоре растворяется во тьме, оставив его одного в этом тёмном нигде.
[indent=0.7,0.7]Проснувшийся на огромной кровати Морис ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Он не сразу вспомнил, где находится, а когда вспомнил, ему на секунду показалось, что Амиры нет. Свечи давно погасли, в комнату неуверенно вползали предрассветные сумерки. Амира была на месте, и мужчина судорожно сгрёб её в объятия, совершенно не думая о том, что не рассчитывает силу, что разбудит её, вообще ни о чём не думая. Он прижался лбом к её плечу, пытаясь успокоить дыхание и сердцебиение, постепенно ослабил хватку, поцеловал её в плечо, молчаливо извиняясь. На плече были нарисованы ритуальные узоры, которые он так и не удосужился рассмотреть вчера. Ему и сейчас не слишком хотелось их рассматривать, зато идея проследить их губами показалась не лишенной смысла. Но всерьёз увлечься этим процессом ему не дали, идиллию прервал стук в дверь.
[indent=0.7,0.7]- Госпожа, ты спишь? - и чего этой служанке надо в такую рань? - Скоро придут гости, нужно успеть подготовиться.
[indent=0.7,0.7]- А они не могут прийти попозже? Или завтра. А лучше - через неделю, - Морис потянул на себя край простыни на случай, если служанка решится войти, не дожидаясь приглашения. Не то, чтобы он её стеснялся, но с него уже было достаточно неверных толкований Амирой его реакций.

[indent=0.7,0.7]- Мне не за что прощать тебя, моя Роза, - Морис тоже уселся, потянулся к ней, но лишь для того, чтобы поправить прядь волос. Хотелось ему совсем другого: обнять, прижать к себе, утащить обратно в постель и... он понимал, что четверти часа им не хватит. Он с видимой неохотой сполз с кровати - факт, что ему сейчас хочется не разговоры разговаривать и не гостей встречать, был весьма очевиден, ибо он тоже от жены прятаться не собирался. И всё-таки наклонился, чтобы поцеловать её, невесомо коснулся её губ своими и почти сразу отстранился: чувствовал, что иначе он плюнет на все традиции вместе взятые.
[indent=0.7,0.7]- Дожил, мной командуют слуги... - посетовал полукровка, собирая валяющиеся на полу детали своего вчерашнего туалета. - Четверть часа, ну надо же! - и шагнул к двери своей спальни, даже не подумав одеться. Обернулся у порога: - Встретимся в главном зале! - глаза его улыбались.
[indent=0.7,0.7]В вопросах приведения себя в порядок ему было проще, чем Амире, маг всё-таки. В принципе, он мог бы избавить от последствий бурной ночи и её, а заодно и простыни, но... традиции! Да и зачем отказывать девушке в удовольствии поваляться в тёплой купели? Вот разве что косу он магией заплетать не умел, так что приводить причёску в порядок приходилось по-старинке, с помощью расчёски. От альтанарской одежды отказался, всё же в шароварах и халате ему было комфортнее, а мягкие остроносые туфли подчеркнули "домашнюю" обстановку. Вниз он спустился задолго до обозначенного служанкой срока - и вторгся на кухню, варить кафу, изрядно удивив этим суетящихся там слуг. В главный зал явился, собственноручно неся поднос с туркой и чашками. Неизвестно, что подумали бы на этот счёт гости, но их пока не наблюдалось, зато наблюдался подходящий случаю столик, на который и был водружен поднос, сам же шанки расположился в кресле и разлил кафу по чашкам - пока двум, себе и Амире.