[indent=0.7,1]Я шел следом. Шел и прятался, прятался и шел. Найти описанную Морисом мечницу было и легко и сложно одновременно, но три дня назад я всё же учуял знакомый запах. Музыкант сказал, у неё можно отдохнуть и восстановиться, но на месте дома я нашел лишь пепелище. Видно, не всем по нраву пришлась женщина с мечом, но это лишь добавило мне любопытства. Я в любом случае шел на север, домой, но возможность восстановиться и познакомиться с женщиной, чтимой Морисом, слишком интересна, чтобы так просто её упустить. Возможность. Ну и женщину тоже. Интересно же посмотреть на ту, кого избрал этот полукровка. Пусть мне и не сказали этого напрямую, но я сомневаюсь в том, что ошибаюсь.
[indent=0.7,1]Описание мне было дано тоже весьма интересное. Что-то сказал сам Морис, что-то я узнал уже в пути, уже и не отличу одно от другого. У неё совершенно точно есть огромный черный меч в черных ножнах (хотя сам меч-то никто не видел), огромное золотое копье, очень странные доспехи, халат. Черные волосы и какие-то сине-красные глаза. Нашли друг друга, халатная парочка. Да, в красных землях говорили, что она победила стража врат и взяла город, была лидером какой-то армии, но про меня тоже много чего говорили. Вот увижу - тогда и решу, чему верить, подумал я тогда. Увидел. И решил: верить. Может, не каждому слову, но ощущение силы удивило даже меня. Не помню других созданий, от которых шерсть становилась дыбом и что-то внутри твердило: беги. Ты не спасешься, но всё равно беги. Может, не станет догонять.
[indent=0.7,1]Да, я не послушался этого чувства, продолжил идти следом. Может, это была моя последняя ошибка, но я почему-то думаю, что просто так эта женщина не нападет. А вот чтобы не спровоцировать нужно постараться.
[indent=0.7,1]Насколько сложно найти одно единственное существо на всём материке, если известно лишь описание? Думаю, почти невозможно. Только вот у меня было одно преимущество - запах. Музыкант отдал мне вещь, что пахла этой Собакой. Тьфу ты. Тсубакой. Тсубамкой. Придумали же имена, вот и не лень им было!
[indent=0.7,1]На пепелище я встретил запах снова, но очень старый. Это глупо звучит, знаю, но мне пришлось молить о помощи Богов, чтобы пройти по следу. Даже не пройти по следу, а найти этот запах снова, на одном из трактов. Три дня назад мне это удалось, но с тех пор я не знаю, что делать дальше. Просто подойти посреди дороги было бы странно, да и напугать мог. Будто бы в любом другом месте меня нельзя испугаться. Огромный грязный мужик (в реке то я мылся, но рек в этих местах не много) в рубашкохалате Мориса и самодельных штанах из кожи оленя. Пришлось шить самому и получилось так себе, зато тепло и удобно. Увы, ничего другого предложить не могу, поэтому и иду такой, какой есть. Навыков слежки мне не занимать, но почему-то думаю, что она меня видела. Может, не всегда и не постоянно, но знала, что я иду следом. Знала и не сделала ничего. Вот и сейчас я сижу на невысокой городской крыше и через окно наблюдаю за этой женщиной, что просто сидит и ест в таверне. А нет, не просто. Она встала и пошла к заднему двору, даже не доев. Решив, что ждать более удобного случая глупо, я спрыгнул с крыши и направился к колодцу. Мне сложно оставаться незаметным в городе, где даже нет деревьев (хотя люди почему-то называют это место деревней), но я пытаюсь. Когда женщина остановилась, я вышел из тени. Такой уж, какой есть.
- Я. Не. Несу. Зло. - Хаккар подери эти путешествия. Нужно было чаще превращаться в человека по дороге, теперь я даже разговаривать нормально не могу. Горло хрипит и лает, будто не прошло с плена ни дня, а слов застревают где-то в глотке, заставляя кашлять. Я взялся за горло обеими руками, пытаясь помочь себе говорить, но тут же оскалился, стоило прикоснуться к ожогам на шее. Помолчав ещё несколько мгновений, попытался заговорить снова.
- Морис. Послать. Сказал. Помочь. Кхарркх. - Помочь. Мне помочь, ей помочь? Какая разница. Боюсь, понятнее моя речь всё равно не станет, поэтому я просто замолчал. Стоял, сгорбившись, как в полуформе. Как шокдливый щенок перед матерью. Странное сравнение, но именно так я себя и чувствовал: не знал, чего и ждать, не знал, на что рассчитывать. То ли она сейчас кинется и я всё же узнаю, какого цвета её меч, но никому не смогу рассказать (я уверен, что сопротивляться ей сил у меня не хватит, по крайней мере сейчас), либо она развернется и уйдет, не проронив и слова. А может.. Нет, я точно знаю, недобитый волк ей не нужен.
- Могу. Помочь. Дом. Отстроить. - Всё так же рыча, кашляя и задыхаясь, тихо проронил я каждое слово. Не знаю, откуда взялась эта мысль, но если дом этой девушки сгорел, то сильные руки ей не помешают, а уж бревна таскать я умею и могу. Мне не привыкать работать руками, в стае мы сами отстраивали свои жилища. Может, это не будет человеческий дом, но там будет тепло и сухо.

[indent=0.7,1]Мечница поклонилась. Я прищурился. Странный выходит поклон: вроде и низко, и руки вдоль тела, но что-то внутри подсказывает: "она успеет". Успеет достать меч, если потребуется меч. Успеет ударить, если увидит нападение. Я не знаю, как на это реагировать. Кланяться? Так же не умею. Попробовать повторить? Будет выглядеть глупо. Приветствие оборотней на эти случаи тоже не подходит, подойти и понюхать её было бы очень странным, это я точно знаю. Протянуть руку? На человека эта женщина хоть и походила, но вряд ли являлась просто человеком. Я продолжил стоять. В моих мыслях не было нападения, это была бы самоубийственная глупость. Я смотрел на Тсубаме сверху, но вроде как снизу. Не считал себя выше, сильнее. Мне нечасто доводилось видеть существ сильнее меня, но это был один из таких случаев. Пожалуй, я испытывал что-то вроде уважения, только не знал, как его проявить. Я молчал, глядя на эту женщину и позволил ей продолжить говорить, хоть речь её и казалась мне странной. Она просила прощения, но я не понимал, почему и за что. Будто бы волк надел овечью шкуру и пытается есть траву перед другими волками, но они знают, что это - альфа, он сильнее, поэтому не смеют смеяться или нападать, как на безумца. - Возможно, того требует её вера. - Вдруг подумал я. Лезть в чужую веру я не собираюсь, но как реагировать на это, не знаю.
[indent=0.7,1]Женщина назвала три имени. Каждое было сложным. Я постарался их запомнить, но вот понять.. Разве что я понял, что Тсубаме - что-то вроде прозвища. Тогда и Собака становится понятной.
- Моё. Имя. - Я задумался, но не для того, чтобы соврать. Просто имя слишком давно не вспоминали и не спрашивали, если не считать Мориса. Я отвык от него, но менять не собираюсь.
- Эрард. - Тут у людей принято добавлять что-то вроде "приятно познакомиться", или "Можете звать меня Эром", но я счел подобное неуместным. Я не понял, как именно она говорит. Она вроде бы открывает рот и произносит звуки, но я понимаю их как жесты, как слова своего родного языка. Я наклонил голову, в глазах мелькнул интерес. Пожалуй, только сейчас моё лицо можно было назвать живым, до этого оно слишком походило на обтянутый тонкой кожей череп.
- Можете. Звать. Как хотите. - Последнее слово я произнес с трудом, снова начав кашлять. Я будто бы выдавливал из себя слова. Хоть они и были в моей голове, но с трудом получалось их произнести. Почему я предложил звать так, как она хочет? Как мне труден язык, на котором она получила свои имена, так и ей может быть сложно повторить мои рычания. Мне не привыкать отзываться на любые слова, а на свободе своё имя я не потеряю. Я помолчал ещё некоторое время, и слово снова взяла она. Пусть говорила она до сих пор странно, но смысл слов до меня доходил. Правда, создавалось очень странное впечатление, будто она сначала говорит что-то своё, потом я понимаю полный смысл, и потом для меня повторяют ещё раз, уже более понятно. Например, я понял каждое слово, когда Тсубаме сказала "пожалуйста, простите меня", но в голове раздалось "я начинаю с тобой разговор", потом, "Шидзумэноками, Шидзука, по дружескому прозвищу Тсубаме. Какие звуки мне произнести, чтобы ты откликнулся?". Я потряс головой, заставив спутанные волосы растрепаться ещё сильнее, пытаясь понять, что за магия на меня действует. Это было очень удобно, не спорю, но слишком странно. "Что тебе от меня нужно, чудовище?" - Услышал я следующую фразу. Вроде и понял, что говорила она совсем не то, но странная магия продолжала действовать. Я начал вспоминать человеческое слово, означающее восстановление тела и успокаивание горячих голов, стал подбирать слова, чтобы описать, что хочу просто работать на существо, которое не желает продать меня или снять кожу, а за это получить возможность успокоиться и прийти в норму, восстановить тело и снова заняться его тренировками. Вдруг меня будто бы осенило: а нужны ли слова? Если странная магия объясняет мне слова женщины, то, быть может, объясняет и ей мою невнятную речь?
- Ррррурркхуррур. - Проворчал-прорычал я, желая проверить, и держа в голове те мысли, которые хочу передать. Уж не знаю, что это за магия, но с ней объясняться будет куда легче.
- Урур. - "Я верю, что эта женщина, которую избрал Морис, не продаст меня за серебро и не будет искать тех, кто заплатит за мою голову". - Закончил я тихо, и даже почти ласково. Довольно странно для огромного наполовину неразговаривающего оборотня, но я и правда истосковался по покою. Пусть мне не хочется делать покой главным в своей жизни, на ближайшее время он просто необходим. Вряд ли я чем-то смогу отплатить Морису больше, чем помощью его женщине, которую он сам оказать не может. Не знаю, почему, и не моё это дело. Строительство дома - вещь хорошая, и если у меня получится помочь - может, одним долгом в моей жизни будет меньше. А если в процессе я смогу восстановиться, хоть немного - значит, время пройдет не зря, оно приблизит меня к возвращению домой.

[indent=0.7,1]Мне показалось, или на долю мгновения на лице мечницы появились какие-то эмоции? Она приподняла бровь, будто бы удивилась. Только поздно: я понял, что Тсубаме услышала меня, поняла. Странная магия работала! Никогда не сталкивался с подобным, но даже за самую длинную жизнь узнать абсолютно всё невозможно. Магия бывает слишком разной, чтобы увидеть её всю. Да и не нужно это: пусть хоть что-то остается лишь в руках Богов, иногда не стоит даже пытаться понять. Разговаривать рычанием было мне намного легче, хоть горло и продолжало чесаться изнутри. Думается мне, не правильно что-то там срослось, но резать себе шею я как-то не намерен. Не обучен. Лучше навсегда лишиться голоса, но продолжить жить, чем быть мертвым со способностью к разговору. Некроманты, может, и оценят, только мне уже от этого не будет ничего. Как-нибудь переживу. Может, со временем и превращениями исправится, при переходе в другое тело шея тоже меняется. Женщина подтвердила словами, что поняла меня, а потом откинула волосы. Что-то в её взгляде изменилось, и я не завидую тому, на кого он направлен. Что-то подсказывает, что это даже не я, но разбираться сейчас слишком сложно. Ладно, сделаю вид, что ничего не видел. Наблюдения всегда можно оставить при себе, на то они и наблюдения.
[indent=0.7,1]Эта женщина снова поклонилась. Уж не знаю, что означает этот жест, но если ей так удобно - пусть кланяется. Я не воспринимаю это всерьез, скорее некий жест, значение которого я пока не знаю. Тсубаме говорила отрывисто и коротко, будто пыталась объяснить это даже моему наполовину одичавшему мозгу. Она предложила накормить меня, и я замер. Накормить? Серьезно? Она хочет заплатить в таверне за еду совсем незнакомого существа? Я, конечно, голоден, но я всегда голоден.
- Я. Отвык. Есть. Как. Люди. - Снова попытался перейти на речь, ведь если мы зайдем внутрь, будет странно рычать и хрипеть. Лучше уж молчать. Или пытаться говорить, что снова получится у меня с кашлем и рычанием, будто кто-то неведомый пытается вырвать мне гортань изнутри. Не самое приятное чувство, надо признать.
[indent=0.7,1]В моих словах была правда. У Мориса я мог не очень следить за тем, как именно ем, но здесь, на глазах других людей, это может сильно ударить по чести мечницы, что меня приведет. Не думаю, что по неведомому колдунству вдруг начну есть как все обычные люди, к тому же, если мне сложно говорить, то пища тоже может застрять в горле, а это будет одна из самых глупых смертей из тех, что можно выдумать после побега из плена. В волчьей форме я недавно ел, всё вроде было нормально. Но у Мориса я и в человеческой форме ел и разговаривал, а потом горло стало ещё более красным и будто бы увеличилось.
- Гррхкхкрргр. - "Я могу принять волчью форму и войти как ваш пёс. Кормить псов у людей нормально." - Фраза снова получилась слишком длинной, поэтому я прорычал-прокашлял её одними звуками. Тсубаме отвела взгляд и сказала что-то вроде: "решай сам", ну или так объяснил мне мозг. Наверное, я схожу с ума, но вот это показалось мне очень похожим на чисто женский тяжелый вздох и фразу "делай как хочешь", в том исполнении, когда делать этого ну никак не нужно. По крайней мере, в глазах женщины. Не то, чтобы я прям разбирался в отношениях, но некоторые уроки то всё равно вынес. Вынес и запомнил.
- Останусь. Человеком. - Если бы мог, я бы произнес последнее слово с презрением, но большинство сил уходило на то, чтобы издавать звуки хоть немного похожие на человеческие. Даже не знаю, зачем я это делал, если мечница понимала меня и так. Наверное, чтобы не просто говорить, что остаюсь человеком, но и быть на него хоть немного похожим. Пусть очень отдаленно и лишь строением тела, но человеческое тело не выдержало бы того, чего вынес я. Даже моё ребро, когда-то торчащее наружу и вставленное обратно Морисом, теперь болит намного меньше и след стал белым шрамом, а не начал гноиться и кровоточить. Человек быстро умирает от боли, и только псы живучи. Теперь я знаю, что на самом деле значит любить жизнь и бороться за неё, я хочу прожить ещё. Каждый миг, который могу дышать. Пусть дышать мне тоже тяжело, но я могу это делать, и делаю.
[indent=0.7,1]Я зашел в таверну следом за мечницей. Она жестом предложила мне выбрать место, я и выбрал. В тени, возле стены, где меня было хоть немного меньше видно. В те времена, когда я жил со стаей, этой таверны ещё не было. Наверное, в лесу тоже многое изменилось, только я остался всё тем же Эрардом. Тем же ли? Не важно. Однажды я вернусь домой и проверю это. А до того - выживу.  Любым путем.
[indent=0.7,1]Женщина рассчиталась серебром. Я передернулся от вида этого металла, но остался на месте. Никто не будет менять правила денег ради каких-то оборотней, никому не интересно, как мы относимся к этому металлу. Просто люди так решили. Я стараюсь не думать о таких вещах, не думать сейчас ни о чем. Сейчас важнее понять, способно ли моё горло в таком состоянии пропустить сквозь себя какую-бы-то-ни-было пищу. Ошейника на мне уже нет, но его следы глубоко впились под кожу. Он до сих пор душит, хоть и снят больше недели назад.
[indent=0.7,1]Принесли пищу. Мои зубы, как ни странно, остались в относительном порядке, поэтому я начал быстро пережевывать пищу, стараясь измельчить её как можно сильнее. С моей обычной манерой заглатывать целые куски мяса было сложно и смотрелось наверняка странно, но меня это мало волновало. Я жевал, чувствуя себя дряхлым стариком или беззубым детенышем, но ничего не мог поделать. Голод заставлял торопиться, но здравый смысл убеждал, что делать этого не стоит. Я не тот, на кого переводить еду - зря. - Ещё раз напомнил себе и заставил продолжить себя странную трапезу. Я молчал и ел, ел и молчал. Время от времени приходилось запивать той бурдой, что люди зовут квасом.
[indent=0.7,1]Когда трапеза так или иначе была закончена, я задал вопрос, который должен был многое решить. Даже, пожалуй, я не произнес его вслух, лишь посмотрел в глаза Тсубаме и зашевелил губами, не в силах найти выражение на человеческом или говорить на зверином в таверне.
"- Могу ли я пойти за вами?" - Вот, что было мне интересно. Не знаю, куда направляется эта женщина, но у меня нет особого выбора. Да и нужен ли он сейчас, тоже хороший вопрос.

[indent=0.7,1]Эта женщина снова меня удивила. Она будто бы из воздуха достала две тонкие сухие ветки и начала есть ими. И ведь не накалывала! Зажимала между ними и ела. Несколько ударов сердца я просто наблюдал за этим, настолько диковинным для меня это было, но потом подумал: ложка на столе есть, если ей удобнее есть ветками - пусть ест ветками, к чему церемонии? Было чувство, что этими ветками она так же легко может и убить, но ведь если и вилку воткнуть в тело приятного будет мало. Главное, ей так удобно, и не моё дело вмешиваться. Я заметил немало странностей, чтобы думать, что женщина эта не из людских земель и вряд ли эльф. Даже, уверен, я не знаю такого народа, из которого она родом. Поэтому и имя странное, и ведет себя странно. Я не знаю ничего лучше родного леса и сочного мяса, а для неё, наверное, что-то другое так же близко. Я не буду в это лезть. Не моё это дело. Пока она - избранница Мориса и может дать мне работу, мне всё равно, как эта женщина одевается, ведет себя и ест. Я могу даже в её доме вести себя по её порядкам, если она меня этому научит. В моем народе были другие обычаи, и нет в этом ничего странного или плохого. Просто это так. Я могу принять чужое, если нахожусь на чужой территории. Я должен принять. В глубине души я все равно останусь волком и ничего этого во мне не изменит, но это не значит, что я буду вести себя как волк.
[indent=0.7,1]Трапеза затянулась, но закончилась. Я задал свой вопрос, и, что уже не слишком меня удивило, получил ответ. Тсубаме кивнула, позволяя мне идти следом. Она шла походным шагом, и мне не сложно было почти неслышно ступать следом. Да, я не на охоте, но  всегда так хожу, почти не оставляя следов на траве и не издавая звуков. Лес должен быть спокоен, а что здесь уже не лес - мелочи. Когда от города-деревни мы отошли достаточно далеко, я спросил:
- Руур? - "В волкоформе я могу нести на спине человека не хуже лошади. Так быстрее." - Сказал я.
- Я никуда не тороплюсь. А вы? - Спросила меня Тсубаме, и я помотал головой. Нет, я лишь иду следом и пытаюсь быть полезным. Больше разговоров не поднималось и вскоре я понял, куда мы идем. В долину. В место, где я видел пепелище. В место, которое хочу помочь восстановить.
- Раууууууу. - Тихо завыл я, обращаясь к Богам. "О Великий Волк, охотник и предок. Ты можешь больше, чем простые смертные. Найди тех, кто вломился в лес и сжег дом хранителя, сожги их их же огнем. О Великая Мать Скальтэ, ты добра ко всем, кто добр к тебе. Прошу: отправься со своим избранным покровителем. Нет никого яростнее волчицы, что мстит за свой дом и своих детенышей. Тут не было твоих детенышей, но разве лес - не твой дом? Они пришли с огнем, они сожгли и потоптали это место. Ещё не скоро оно восстановит былое величие. Разве вломившиеся в Твой дом могут спокойно жить и растить своих детенышей? Забери у них самое дорогое, о Мать Скальтэ. Смерть - слишком дорогой подарок. Забери у них дом, семью, власть. Забери то, чем они дорожат. Прошу." - Я часто обращаюсь к Богам. Пусть они не всегда отвечают на мои просьбы, но они знают моё мнение, мои желания. Иногда достаточно высказать их Богам, чтобы ещё одна, последняя просьба, перевесила их терпение к поджигателям и они действительно помогли. Я много раз видел их помощь, я знаю, что они действительно слышат. Как старшие родичи, что берегут детенышей. Иногда детенышам удается разжалобить или упросить стариков и те вступаются за них, но даже если нет - им приятно знать, что происходит в жизни другого поколения. Я не могу ответить, откуда это знаю. Может, я и не знаю вовсе, просто чувствую. Но если это работает, почему это не может быть правдой?
[indent=0.7,1]Мои размышления прервал вопрос. Да, я снова забыл, где нахожусь и что происходит, ушел в себя. Но ведь это нормально, разве нет?
— Эрард, если позволите, думаю, я могу помочь Вашему горлу. Будет проще и мне, и Вам. Как считаете? - Сказала мне женщина. Я ещё мгновение смотрел на неё и не отвечал, не зная, насколько могу довериться. Мне неприятно касаться шеи самому, а чтобы позволить кому-то.. Тяжело. А с другой стороны, если она и правда может лечить, мне станет куда легче. Да и кому доверять, если не избраннице Мориса, который так или иначе спас мне жизнь? Нужно отдать долг доверия, я не могу постоянно подозревать всех. Было непросто решиться, но это нужно было сделать. Человек мог бы попросить его связать, но с меня веревок хватит.
- Я согласен. - Почти четко произнес я. - Но я хочу видеть. - Я встречал лекарей, что могут усыпить касанием или зельем, но сейчас не нужно этого делать. Я смогу перетерпеть боль и не дернуться, даже если меня будут резать. Не впервой. Тело, конечно, со временем восстановится и само, но если ему помочь, будет быстрее.
- Рурурр. - "Я могу собрать необходимые травы, если позволите". - С моим нюхом и зрением это будет быстрее, чем двуногому человеку.
- Урурррру. - "Можете поручить мне любую работу руками." - Если не умею - научусь, но мне нужно знать, что и когда делать. Это был её дом, и лишь ей решать, каким он будет.

[indent=0.7,1]Когда я закончил свои молитвы, почувствовал что-то вроде интереса. Это сложно объяснить, просто было чувство, что эти слова показались странными или неоднозначными для Тсубаме, но раз она ничего не спросила - объяснять не стану. Я могу поклоняться кому пожелаю, нет в этом зла. Для меня Скальтэ - как мать, а я не ребенок, чтобы хвастаться родителями. Как ни странно, я проникся неким уважением к этой женщине. Молчит, не топчет траву, не пытается показать свою силу. Не пытается указать мне мою слабость, о которой я и так знаю. Кажется, я понимаю, почему Морис избрал её. Вряд ли в этом мире много таких существ, что подошли бы Музыканту. Пожалуй, я даже рад, что так или иначе они знают друг друга.
[indent=0.7,1]Согласие на лечение горла далось мне нелегко, но это нужно было сделать. Как с болью вырывают глубокую занозу, пока она не загноилась. Пока я ещё могу дышать, есть и говорить, нужно попытаться вылечить горло, иначе может быть хуже. Мне очень повезло, что Тсубаме вообще умеет делать что-то подобное.
- Урур. - "Не нужно со мной церемониться. Я исполню то, что вы скажете". - Я не совсем понял, что значит "обязательны", и даже её магия не смогла мне этого перевести. Это, вроде бы, не было просьбой, но на всякий случай я переспросил:
- Рр? - "Что значит «обязательны»?" - А потом пронаблюдал, как женщина будто бы из ниоткуда достает какие-то странные штуки. Это было похоже на огромные ножны, связанные вместе, но по слова Тсубаме объяснили мне, что в это можно набирать воду. Я взял связки ножен и осмотрел, потом вытащил из одних крышку. Внутри оказалось вроде бы даже достаточно места, поэтому я просто кивнул. На просьбу помыться тоже - если там достаточно воды, я только рад. Поняв, что больше ничего мечница говорить сейчас не будет, взял связки этих странных штук и отправился в указанном направлении. Я не боялся, что женщина уйдет - найти её по следу ещё раз не составит труда, да и привела ведь она меня зачем-то именно сюда, не бросила в таверне и не сказала оставить её.
[indent=0.7,1]Через какое-то время я и правда вышел к ручью у оврага. Ручей не река, глубоким быть не может, но это хоть какая-то вода, а если она ещё и чистая, то вообще прекрасно. Я чуть прошел вдоль воды, ища место выше по течению, где удобнее набрать воду, и, найдя, сделал это. В полукруглые ножны оказалось удобно набирать воду, когда её не так уж и много, поэтому справился я быстро. Оставалась самая сложная часть - вымыться. Я спустился вниз по течению, и, найдя место пошире, положил на берегу ножны и начал раздеваться. Много времени это не заняло и вскоре я уже вошел в воду. Она оказалась достаточно прохладной, как и полагается быть воде в ручьях, но я не слишком избалован горячей водой, как некоторые человеки. Опустился в воду сначала по пояс, а потом и вовсе вытянулся вдоль течения, опираясь лишь на руки. Вода бежала вдоль меня, унося грязь и приводя мысли в порядок. Постояв так некоторое время, я глубоко вдохнул, и, задержав дыхание, опустил в воду ещё и голову. Наверное, это и правда было мне необходимо, поэтому я стоял на руках под водой, пока легкие не начали гореть от недостатка воздуха. Вытащив голову из воды, я снова сел на дно и отдышался. Только после этого я начал мыться, оттираясь прибрежным песком и мелкими камнями. Иногда было достаточно неприятно, ведь целой кожи у меня на теле до сих пор не так уж и много, но прохладная вода уносила боль. Мне даже удалось распутать волосы, на что я особо не надеялся. Теперь, если не считать одежды, шрамов и худобы, я выглядел почти как обычный человек. Ну разве что очень высокий.
[indent=0.7,1]Вылез, по-собачьи отряхнулся. Посмотрел на свою одежду и решил быстро её постирать, на чистое и мокрое тело не нужно надевать грязную одежду. Закончив и с этим, натянул на себя только штаны, а халат взял в руки. Так быстрее высохнет, а смотреть на мне не на что. Обтянутые кожей ребра (кое-где выглядящие странно), шрамы. Видны остатки мышц, но вот я не уверен, что в них осталось хоть сколько-нибудь былой силы. На спине тоже не лучше. Не вижу, но знаю, что следов оружия там не меньше. На всякий случай взял в руки перевязь с ножнами (в которых вода) так, чтобы она закрывала большую часть тела, всё же не уверен, как Тсубаме отнесется к моему виду. Вряд ли её пугают шрамы, но некоторые женщины предпочитают изображать, что никогда открытого мужского тела не видели. Надеюсь, мечница не из таких, но тут я рисковать не стану.
[indent=0.7,1]Вернулся. За это время женщина откуда-то достала (закопан он был, что ли?) маленький шкаф с ящиками, зонты и какие-то одноцветные коврики. Никогда не видел ничего подобного, но выглядит интересно. Я с сомнением посмотрел на всё это, но на иллюзию не очень похоже, а если и так - это дело Тсубаме. Положил на землю около шкафа воду, сел на коврик, как мне и сказали. Разделся я ещё у ручья, так что сейчас просто наблюдал.
[indent=0.7,1]Мечница достала из шкафчика иглы. Я с удивлением посмотрел на них, но промолчал. Если ей нужно использовать иглы - пусть использует иглы, уж боли от них я не боюсь.
- Рурухр? - "Это не серебро?" - На всякий случай уточнил я. Не то, чтобы я отказался от лечения, будь они серебряные, но мне нужно знать, к чему готовиться. Куда легче принимать боль, если знаешь, что сейчас будет больно. А потом женщина принялась объяснять, и понял я следующее: "Это иглы, я воткну их в тебя, но так надо для лечения," - как будто я сомневался, "- Потом тебе дадут какую-то штуку, от которой тебя бросит в жар, и ты должен переболеть и не сдохнуть." - Сдыхать я вроде не хочу, а с тем, чтобы переболеть.. Да, есть такие болезни, которые бывают только раз, и потом всю жизнь обходят стороной. Может, горло стало больше как раз из-за такой болезни, и женщина это видит? Наверное. "- Могут открыться раны и пойти кровь, но это мелочи. Потом ты будешь жрать как зверь и все закончится."
- Рукру? - "Как мне лучше переболеть? Пережить жар." - Я спросил лишь это. Да, остальное тоже выглядело довольно странно, но я знаю странные секреты охоты, а эта женщина может знать странные секреты тела. Если она готова открыть их передо мной - я только рад. Волнует ли меня боль, болезнь? Нет. Иногда клин нужно вышибать клином, и я готов. К тому же, это не выглядит опасно для тела, а значит, я готов рискнуть.
- Начинайте. - Хрипло скажу я, когда пойму, что запомнил и легко могу повторить все те советы, что Тсубаме только что мне сказала. Нет смысла ждать или тянуть. Я готов.
[AVA]https://i.imgur.com/SR2ra0q.jpg[/AVA]

[AVA]https://i.imgur.com/SR2ra0q.jpg[/AVA]
- Я - Лунный. - Эти слова я произнес, ведь им нет замены. Так зовет себя мой народ, мы - дети луны, зависим от неё. Мы исполняем слово. Мы сильные. Нет моей заслуги в том, что я рожден среди этого народа. Я такой, какой есть. Я лунный. И пусть я могу превращаться в любое время, сородичи часто смотрят на луну волчьими глазами. Они чаще видят целую луну глазами зверя, чем человека, оттого и пошло название, наверное. Многие стаи служат луне, считая её Богиней, но я вырос не в такой стае. Может, она и есть Богиня, не знаю. Я поклоняюсь другим Богам и не хочу этого менять.
[indent=0.7,1]Когда дело дошло до игл, которые и правда не выглядели серебряными, Тсубаме протянула одну из них мне. Выглядело это странно, но вначале я их понюхал. Иглы не пахли ничем странным. Металл как металл, уже знакомый мне запах мечницы. На яд тоже не сильно похоже, но тут уже сложнее. Аккуратно взял в руки. Ничего не произошло. Я ещё раз рассмотрел иглу, потом чему-то кивнул и вернул Тсубаме. Она же села рядом со мной и начала показывать, как дышать. Во время охоты мне частенько приходилось задерживать дыхание совсем, или дышать очень редко, во время бега - заставлять тело дышать быстрее. Делать это животом было не так уж и сложно, и вскоре у меня стало неплохо получаться - всё же, опыт остался, хоть я давно этим и не пользовался. Нужно успокоиться, заставить сердце стучать медленно, а тело - делать редкие вдохи и выдохи, едва отличимые от сна. Было ли это сложно? Для тела - нет. Для головы - да. Расслабиться рядом с существом, которому не доверяешь абсолютно и полностью - сложное для меня испытание, но понимание того, что это необходимо, а сопротивление - бесполезно, заставляло верить и расслабляться.
[indent=0.7,1]Наконец, с дыханием мы разобрались. Это и правда было не сложно, со своим телом я могу делать и куда более странные вещи. То же превращение, например. Теперь же, после случая в доме Мориса, я могу превратить даже какую-то часть своего тела в волчью, оставаясь всё так же человеком. Женщина начала вонзать в меня иглы, но боли я не чувствовал. Скорее, я переставал чувствовать вовсе, но именно то место, куда вонзалась игла. Тонкое искусство.
- Я. Могу. Перенести. Боль. - Сказал я после третьей или четвертой иглы. Не обязательно так сильно стараться ради меня. Можно действовать сразу, я справлюсь.
[indent=0.7,1]Я не шевелился. Замер вовсе, зная, как сложно бить точно в цель, что движется. Да, чувства были странными, но если лечение ещё идет - пусть идет. Если бы что-то было не так, Тсубаме прекратила бы лечение. Почему-то я в этом уверен.
[indent=0.7,1]Руки прекратили слушаться меня, поэтому штуку с запахом меда и трав я принял из её рук. Не самая приятная часть, и гордость моя задета, но в лице женщины не было превосходства или насмешки. Она не упивалась властью надо мной, просто сейчас не было другого выхода. А что до гордости, разве от неё ещё что-то осталось? Если это можно задеть, то да. Не могу ответить точно. Увижу через время.
[indent=0.7,1]Средство подействовало. Сначала растаяло медовой водой, а затем резко добавило мне сил. Я почти не чувствовал тела, а значит, почти не чувствовал боли. Сил прибавилось, и в этот момент я чувствовал себя как никогда здоровым. Возможно, мертвым и здоровым, но здоровым. Раненным и мертвым я уже был, живым и здоровым - тоже. Что ж, это что-то новое. Надо запомнить и постараться больше никогда не возвращаться к этому состоянию.
[indent=0.7,1]Женщина обошла меня, став сзади. Ох, как я не люблю кого-то за спиной, но сейчас пришлось просто смириться.
[indent=0.7,1]А потом был Удар.
[indent=0.7,1]Во мне будто бы зажгли солнце.
[indent=0.7,1]Всё внутри взорвалось, разогрелось и начало вертеться. На миг я всё же задержал дыхание, не веря, что жив. Ещё пара ударов сердца ушла на осознание: жив. Живу. Сначала - осознание. Жив. Могу существовать. На языке появился привкус меда и трав, а ещё - молока. Помнится, мама вываривала в молоке травы с медом, когда я болел в детстве. Это случалось не часто и было до ужаса давно, но.. Как ни странно, я ещё помню этот вкус. Я сделал медленный вдох. Хотелось задышать часто-часто, как при невероятно быстром беге, но я остановил этот порыв. Мне вдруг вспомнилось детство. Тот миг, когда я решил, что "несуйносвулейтупица" - проклятие, которым взрослые пугают малышей. Болезненное проклятие. Я помню, как долго болел мой нос и сама пасть, помню, как мама прикладывала лед. Выдох.
[indent=0.7,1]Жар нарастал. Я вспомнил, как пошел провожать некроманта на ту сторону реки, а потом мы встретили мертвого мертвого медведя и провалились под лед. Тогда я впервые взмолился Великому Волку и он вытянул меня за шкирку на берег. В шатер, где жарился на костре овцебык (этого зверя я узнал позже), было тепло и сухо. А раньше не было шатра. С тех пор я часто обращаюсь к Богам, часто благодарю их и прошу. Я помню, как страшно и холодно было мне под водой. А сейчас - жарко. Вдох.
[indent=0.7,1]Однажды меня позвал друид. Он велел лечь на стол и сказал, что будет очень больно. Он дал мне в зубы деревяшку и я быстро раскрошил её зубами - в тот день мне вставили под кожу камень, что несколько раз спасал мне жизнь. Думаю, этот раз - тоже его работа. Вот только знать - знаю, а отплатить не могу. Я смог пережить это, смог выжить - и теперь горю так же, как горел тогда, пока восстанавливалось моё тело. Выдох.
[indent=0.7,1]Я помню, как на празднике середины лета свалился в костер. Просто не удержал равновесия и приземлился ногами в угли. Да, я почти сразу упал и откатился с огня, но горели ступни долго. Сейчас всё тело горит так, как тогда они. Выдох.
[indent=0.7,1]Мы со стаей тушили пожар, что пришел с чужих земель. Огонь был голоден, он ел молодые деревья вместе со старыми, пил ручьи и даже ловил птиц. Мы все спасали дом, и дом мы спасли. Многие были обожжены, но меня не стали лечить - как сын альфы я был сильнее и выносливее, или должен был им стать. Я знаю, как ранит огонь. Вдох.
[indent=0.7,1]Помню, как одно из наемнических заданий оказалось ловушкой. Меня ждали с заговоренным серебром и сетями, что летели будто бы из ниоткуда. Я отбился тогда, в одиночку, отбился. Остались лишь шрамы на теле, да воспоминания о том, как жалит серебро. Шрамы скоро сошли, тело покрылось новыми, но я помню. Я не забыл. Огонь внутри жжет не меньше серебра. Выдох.
[indent=0.7,1]Я продолжал дышать. Медленно и размеренно, просматривая каждое воспоминание. Почему-то мне не пришлось заново переживать рабство. Наверное, это я не смог ещё пережить, отпустить, забыть. Всё остальное осталось лишь где-то в памяти, боль стала лишь её далеким отголоском. Я дышал вместе с Тсубаме, и, казалось, даже слышал биение её сердца. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я открыл глаза, солнце уже садилось. Я пришел в себя и понял, что жив. Понял, что дышу и чувствую тело. Чувствую себя целым и страшно голодным. Я посмотрел на женщину, и в глазах моих был огонь. Отголосок того пламени, что расходился по всему телу, даря обновление и.. Цельность, пожалуй. Я не назову это здоровьем, но я видел, как затягиваются шрамы и перестают болеть ребра. В огне, что горел в глазах, не было страсти или ненависти, лишь благодарность и что-то вроде восхищения. Я ничего не сказал, медленно поднимаясь и потягиваясь так высоко, насколько позволял мой рост. Так, чтобы хрустнули все позвонки.
- У вас получилось. - Сказал я, и сам подивился: я давно не слышал свой голос таким. Пожалуй, я и забыл, как он звучит. Тихо и довольно вкрадчиво, больше не рыча, не кашляя и не чувствуя, как кто-то рвется из глотки наружу.
- Я не умею благодарить. Но хочу. - Смысл слов до сих пор был немного странным, но уверен, скоро я вновь буду произносить то, что думаю, так, как это стоит сказать.
[indent=0.7,1]Заурчал живот, и я вновь понял, насколько голоден. Тсубаме дала мне какой-то еды, но я не почувствовал ни вкуса, ни запаха - так быстро всё прожевал и проглотил. Только вот этого было мало. Тело требовало набить брюхо основательно, да и понимал я, что сил потрачено не мало. Женщина предложила мне охоту, лук или копье. Я улыбнулся (хоть это могло до сих пор выглядеть ну очень странно и немного пугающе) и ответил:
- Зверю не нужны инструменты. Я поохочусь волком, так быстрее. - Человеку нужны силки или много времени, чтобы подобраться с луком незаметно. Я могу и то и то, но сейчас хотелось бежать, размять лапы и вновь почувствовать в них жизнь.
- Пожалуйста, отвернитесь. Это мои единственные штаны. - И рвать их я не намерен. Не то, чтобы я чего-то в себе смущался, но лучше предупреждать о подобном заранее. Подождав несколько ударов сердца,  я разделся и призвал зверя. Тот радостно и быстро откликнулся и раздался обычный для меня треск костей и разрываемой кожи, но закончился очень быстро - я легко меняю облики, не смотря на фазу луны и другие вещи. Не знаю почему, кажется, это был жест скорее волка, чем мой, я ткнулся женщине в руку, а потом, лизнув запястье, быстро отскочил и со всех четырех лап ринулся в лес. Я не хотел тратить время на выслеживание и подкрадывание, поэтому просто спугнул первую попавшуюся лань и погнал её через весь лес, пока её ноги не подкосились и она не упала. Да, обычно я подхожу к охоте более вдумчиво и рассудительно, но сейчас голод и жажда бега взяли своё и я наплевал на любой здравый смысл и просто гнал жертву с той скоростью, на которую она способна. Естественно, долго лань не выдержала, и её ждала быстрая смерть. Я вцепился в мясо сразу, наедаясь как в последний раз. В общем, когда я вспомнил, что неплохо бы принести что-то женщине и вообще оставить на потом, то понял, что от лани осталась только половина. Нижняя. Не задние ноги и часть брюха, а то, что лежало ближе к земле и дальше от меня. Я даже не помню, как грыз ребра, а, судя по их отсутствию, я таки грыз. Наверное, телу были нужны и кости для лечения костей. Я мысленно пожал плечами и потащил то, что осталось, к поляне, где последний раз видел женщину. Тащить в зубах, конечно, не слишком удобно, но я достаточно высок даже в форме волка, чтобы по земле волочились только ноги. Две ноги. Бежал я довольно быстро и точно зная направление, поэтому вернулся довольно скоро. Ну, как скоро. Солнце зашло, стало довольно темно (я-то все равно вижу, но вот мечнице могло стать неуютно), и тут со стороны леса вылезает окровавленное огромное чудовище, которое тащит в зубах довольно страшного вида остатки лани. Ладно, ничего не поделаешь. Бросил лань неподалеку, схватил (довольно аккуратно) человеческую одежду и умчался обратно к ручью - оттираться от чужой крови. А то пахнет неприятно, да и выглядит так себе. Вернулся уже человеком, человеком одетым и даже чистым. Тсубаме уже начала готовку мяса на походном костре, а я сходил в лес ещё раз, приволок сухое дерево и несколько сухих веток. Чтобы совсем ночью не ходить. Женщина задала вопрос о тех, кто обладает нечеловеческими способностями и к кому я обращался. Подумав, понял, что она о Богах. Тсубаме сказала, что хочет узнать, как мое горло, ну а я не против рассказать - мясо вроде бы готовится, костер горит, и делать особо нечего (кроме как подкладывать дрова и изредка переворачивать те части, что готовились). Женщина начала протестовать против того, чтобы я готовил, но я возразил, что раз она сильнее, пусть руководит и слушает, или помогает, если сочтет нужным. В ответ услышал речь о том, что она-де слабая и беззащитная. Я засмеялся. Забыл уже, каково это. Если разговаривать в плену мне хоть изредка доводилось, то вот смеяться - нет. Чтобы не портить впечатление, начал рассказ о Богах.
- Люди говорят, мы пошли от них. Те самые смелые и бесстрашные охотники, что были ближе всего к духам-покровителям их родов, получили способности к превращениям. Но они не знают, как это было. Я не знаю всех легенд, лишь ту, что говорит о волчьих детях. - Я подкинул дров в огонь, и, глядя как взметнулись искры, сел на сухое дерево, которому вскоре предстояло стать дровами.
- У вождя племени было три сына, но не было покровительства Богов, а ведь он становился стар, и никто, кроме Богов и сыновей, не мог защитить его род, его дом. Он взмолился Скальтэ, матери-волчице, и та дала ему ответ: лишь отдав сильнейшего из сыновей получит он благословение. Сошлись дети вождя в поединке, как и полагается войнам. Они охотились на гигантского кабана и сражались между собой, выявить самого ловкого и выносливого не составило труда. Фенрир, так звали сына этого, пошел на поклон к Волчице, и стала она женщиной, и родила ему белых волчат. Только волчата те были не просто зверьми - они становились людьми, когда это было необходимо. Кровь волков потекла в том племени рекой, ведь стоило смешать кровь - возможность превращаться появлялась у всех. Скальтэ - мать всех лунных оборотней, дух-защитник, что после смерти стал для нас Богом. Она бережет лес и детенышей, заботится о еде и тепле, но стоит обидеть кого-то из её подопечных - становится яростной волчицей, что злее разбуженного медведя. - Я немного помолчал, глядя в огонь. Не знаю зачем, рассказал и о себе.
- Моя мать была белой волчицей. Той, которую звали душей леса. Иногда, обращаясь к Скальтэ, я зову и её. Мать-волчица всегда отвечает своим детям, сколь бы странными не были их просьбы. Даже если не отвечает напрямую - слышит и слушает. Она здесь, с нами. Она никогда не бросала свой народ, как людские боги. - Я ещё некоторое время помолчал, давая время задать вопросы или прервать мою болтовню.
- Что до Великого Волка..  Есть лишь легенда, но до сих пор никто не знает точно, правда ли это. Мы - верим. И Волк нам помогает.
[indent=0.7,1] Когда-то он был обычным псарем у одного из гоблинских вождей. Это была имперская эпоха, время славы для гоблинов и подобных им существ. Племя, в котором жил наш будущий покровитель, много воевало, и многие менялись возле вождя. Лишь один человек был предан ему до конца - псарь. Псарь по кличке Волк. Он всегда оставался в тени, лишь готовил псов для битвы и охоты, но был верен своему вождю до самого конца. А кому ещё он был верен - так это своим псам. Он любил каждую собаку и искренне горевал, если кто-то из них не возвращался. В последней битве, когда войск того вождя почти не осталось и последняя собака пала, человек взмолился Скальтэ. Он и раньше почитал Её, ведь собаки - дальние потомки волков, а псарь хотел защитить именно свою свору, ведь никого ближе у него не было. Увидев смерть своей любимицы, псарь вскричал, и крик его перешел в вой. Он начал превращаться, а из леса вдруг вышли лунные. Они кинулись на врагов вместо павших собак, а возглавляло оборотней настоящее чудовище - наполовину человек, наполовину зверь. Стоящий на двух лапах Волк, полностью покрытый шерстью, с волчьей мордой и лапами, он вселил в сердца врагов настоящий ужас. Он перегрыз глотку вождю врагов, а потом нашел своего главу и хрипло пророкотал:
- Я выполнил долг. - Псарь ушел в лес вместе с волками и с него началась моя стая. Он стал первым, кто смог обратиться наполовину, и мало кто из его детей смог так же. Псарь стал первым охотником и самым сильным лунным из тех, кого знал наш род. Он - охотник, он - защитник. Великий Волк никогда не предавал и искренне любил каждую собаку, за которую отвечал. Теперь он присматривает за лунными, за своими потомками. Его псы могут взять след там, где даже волки бессильны. Он поможет загнать дичь, даже если сил уже нет. Удача в охоте и верность тем, кого уважает - вот, за что мы почитаем Великого Волка. Наши легенды не сохранили его имени, но мы помним его историю. Его преданность. Говорят, в азарте погони до сих пор можно увидеть во главе стаи огромного черного волка, что первым бросается на добычу. Этим слухам четыре сотни лет, но мы до сих пор верим, что однажды Волк снова поведет нас на Охоту. Он не приходит больше в телесном виде, но продолжает помогать, если его попросить. Я нашел дорогу к Вам, упросив Великого Волка отправить одного из псов по следу. Он отозвался и я здесь. Рассказываю Его историю. Если Скальтэ - наша Великая Мать, то Волк - пример, который нельзя забыть.
[indent=0.7,1]Лунные отличаются от людей. Мы постоянно обращаемся к нашим Богам, что бы не случилось в жизни. В удаче и беде, в сытости и голоде, мы всегда рассказываем Богам, что происходит. А они слышат. Слышат и отвечают. Они - как старшие родичи, которые совершили свои подвиги и теперь лишь иногда отрывают лапы от земли, чтобы помочь своим детям. - Помолчав, я сказал ещё одну вещь, что могла показаться странной.
- После смерти мы хотим попасть к псам Великого Волка. Там уже нет собак, лишь лунные, что оказались достойны. Возможно, меня вел по Вашему следу кто-то из моих предков. Может, даже отец. Нет ничего лучше жизни в сытости и охоте вместе с Волком, который искренне нас любит и ценит каждого из своих псов. Несколько недель назад я тоже мечтал там оказаться. Теперь хочу оттянуть этот миг. - Я бросил в огонь кусок мяса, который не пошел на жарку.
- О Мать Скальтэ, о Великий Волк. Спасибо вам за жизнь. - Запаха паленого мяса не появилось. Огонь вспыхнул белым, а где-то в глубине мелькнули два желтых глаза, а потом костер вновь вернулся к обычному пламени, показывая, что моя жертва принята.
- Я не могу принести вам жертвы, Тсубаме. Но благодарен за помощь не меньше. - Боги сделали эту встречу возможной, а женщина исполнила свой долг, но это не значит, что её заслуга меньше. Мы не Боги. С нас спросу меньше.

Отредактировано Эрард (Среда, 23 января, 2019г. 22:48:12)

[indent=0.7,0.7]После странных игл стало легче не только горлу. Мне стало легче дышать, и дышать не только "сверху", но и "снизу". Ребра стали ровнее. Ну, поближе к той полукруглой форме, в которой они должны быть. Я почувствовал внимательный взгляд на себе, и, опустив глаза, заметил, что прямо в это мгновение несколько самых широких и глубоких шрамов становятся чуть меньше. Раньше я даже не думал о них, сначала - выжить, а уж потом исцелиться. Теперь внутри будто что-то поменялось. Если раньше тело стремилось во что бы то ни стало сохранить жизнь, то теперь этот порог кажется пройденным и я восстанавливаюсь. Да, странно звучит, наверное, но всё лечение Мориса помогло мне дожить, а Тсубаме заставила восстанавливаться. Наверное, что-то особое в этом есть. Пожалуй, я бы прошел через это снова. Может, через пару месяцев или лет (хочется мне сказать, что чем позже, тем лучше, но не буду даже думать о подобном), но это лечение определенно помогает. Даже странно. Наверное, мы оба рассматривали мое тело с удивлением и даже какой-то радостью. Со стороны казалось странно, но здесь нет никого лишнего.
[indent=0.7,0.7]Тогда я ел быстро, очень быстро. И очень жадно. Лишь позже, приведя свою голову в порядок, я понял: еда была ну очень странной. Я разворачивал какие-то листья, бумагу. Большинство из той еды можно было есть, придерживая за края этого.. Мешка для еды? Странного бурдюка из листьев или бумаги? Даже не знаю, как это может называться. Всё остальное я либо ел, придерживая краями листьев с другой еды, либо вилкой, которая лежала неподалеку. Очень хотелось уподобиться зверю и совсем забыть об инструментах для еды, но остатки здравомыслия удержали меня от этого. Позже я был им благодарен. До сих пор не знаю, что это была за еда, но было съедобно, сытно и даже вкусно. Единственное, от чего я отказался даже в том голодном состоянии - странная коричневая вода с непонятным запахом. Вроде мне предложили что-то туда обмакнуть, но, честно говоря, я даже не услышал толком. Кивнул и продолжил набивать брюхо, не отвлекаясь на разные мелочи. В определенный момент деревянная вилка сломалась, пришлось поддерживать обе её части пальцами (первые несколько раз, а потом я выкинул в кусты то, что было ручкой), но надолго меня это не задержало. Потом я доел отправился на охоту, и с этого момента осознавал себя уже куда лучше.
[indent=0.7,0.7]Нет, вот ни разу не лучше. Я помню, как подошел и ткнулся в руку, которую потом ещё и лизнул, но вот зачем это сделал - до сих пор понять не могу. Вроде с волком у меня уже лет триста как разногласий не возникало, да и раньше договаривались как-то, но зачем сейчас - ума не приложу. Женщина ответила чесанием за ухом и я, радостно свесив язык, увесистым пони почесал в лес. Не вижу в этом ничего плохого, тем более, что зверь испытывает странное удовольствие от подобных ласк. Я больше скажу, я и за палкой побегать могу, когда настроение хорошее и не уставший. Да, глупость, да, этим натаскивают волчат на резкие повороты и превращения, и что? Ну нравится волку бегать за предметами и чувствовать, как чешут уши (ещё, по идее, живот, но для этого доверять надо), значит, надо исполнять маленькие прихоти зверя. А он потом, в человекоформе, подарит на время свои глаза или нюх. Странно? Да. Помогает? Да. Жизнь спасти может? Вполне. А значит, нужно оставить всякие глупости в лесу и просто жить зверем как зверь, а человеком как человек.
[indent=0.7,0.7]Когда я вернулся с охоты, меня ещё не ждали. Тсубаме что-то делала со своим мечом. Она его.. дымила? Мешочек на палочке выглядит мягким и светлым, нигде вроде не горит. Тогда что это? Пыль? Где же сражалась эта женщина, что её меч настолько запылился? В пустыне? Или это мешочек пыльный, а глупая женщина его.. обтряхивает? Об меч? Это очень странно, и жаль, что в волчьей форме я спросить не могу. Да, может, она меня и поймет, и я потом её пойму, но лучше уж сделаю это в человеческом теле. Так проще.
[indent=0.7,0.7]Меня удивило не только действо. Сам меч.. Он странный. Я его сначала почувствовал, а только потом увидел. Не просто почувствовал, мне захотелось стряхнуть это ощущение. Собственно, я и встряхнулся, как после воды. Только легче от этого не стало. Черный-черный меч будто обладал своей силой, он заставлял упасть на пузо и скулить. Он давил. Только когда черное жало скрылось в ножнах, я почувствовал облегчение. Да, я мог выдержать это давление, я и держал, но как для меча.. Это странно. Наверное, поэтому я просто бросил мясо и умчался отмываться, не задав вопросов, которые меня мучили.
[indent=0.7,0.7]На странноватом, но довольно красивом лице Тсубамы появилось не то огорчение, не то обида, когда я предложил заняться готовкой. Это было не хорошо.
- Простите, Тсубаме, но я видел ваш меч. Вы совсем не так беззащитны, как хотите показаться. - Надеюсь, эта женщина поймет, что я не хотел её обижать, но она и беззащитность в моей голове как-то не укладывались рядом, ну слишком это неправильно. Я почувствовал на себе ещё один любопытный взгляд. Скорее, оценивающий. Вот их-то я научился издалека замечать, и вспоминать не хочу. Сейчас.. Думаю, женщине было интересно, насколько изменилось моё тело после превращения, оно ведь тоже лечит. По-своему, но всё же.
[indent=0.7,0.7]Женщина задала вопрос. Вопрос про людское обличье. Я запустил руку в свои волосы, мне надо было подумать, но потом всё же негромко ответил:
- Я не отрицаю людское обличье. Без него мы были бы животными. Я лишь не хочу жить так, как живут люди, раз уж я могу это сделать. - Я ещё немного помолчал, а потом так же тихо продолжил:
- Я не хочу жить как люди в деревнях, всю жизнь работать в поле и платить самому хитрому, который добился власти, и ещё кому-то, и ещё. Я не хочу жить как люди в городах. Они делают вид, что не знают даже своих соседей и постоянно стремятся урвать лучший кусок. Бедняки голодают, богачи помыкают слугами и ищут от жизни всё новых развлечений. Люди всеми силами цепляются за свои короткие жизни, и в этом я их понимаю, но в другом - не так. Они убивают ради удовольствия на охоте, они убивают нас просто потому, что боятся. Они не выходят один на один - нет, собираются вместе и загоняют нас. Не для того, чтобы съесть или чтобы отнять территорию - нет. Просто потому, что могут. А ещё хуже, когда вместо того, чтобы убить, люди начинают издеваться. И получать от этого удовольствие. - Я поднес ближе к костру свою руку, ещё раз показывая уродливые шрамы. - Я молил о смерти. Десятки, сотни, тысячи раз. - Фыркнул и опустил руки. - Я прожил там десять лет. И жив только из-за того, что не человек. Люди отличаются от зверей, но так же другие расы отличаются от людей. Мне не дано мыслить как человек, я впитал с молоком матери другое. Я и не пытаюсь. Темный эльф может вдруг начать вести себя как светлый, но светлым от этого не станет, и ничего, кроме непонимания, вызывать не будет. Но он может не быть негодяем. Для каждого народа есть свои негодяи, и сравнивать их не стоит. - Пожалуй, я сказал всё, что думал. - Но это - только мои мысли. - Зачем-то уточнил я. - А то, что правильно для меня, не обязательно правильно для Вас. - Я не стану навязывать свои мысли и убеждения, да и меня переубедить будет сложно. Но думаю я именно так, меня спросили - я ответил. Чуть позже я продолжил рассказывать про Богов, сочтя, что этот разговор закончен. Быть может, это было и не так, но тогда рано или поздно он снова появится и я расскажу ещё раз. Быть может, уже что-то другое.
[indent=0.7,0.7]Скоро и этот рассказ был закончен, и, кажется, женщина меня услышала. Она снова сказала про обязательность, и я просто кивнул. Если обязательный - это такой, как Боги, то мне остается лишь стремиться к этому. Я не дошел до их уровня. Да, про меня тоже когда-то слагали легенды, мной запугивали детей. Только сейчас их уже никто не помнит. Если и сохранились сказки в нескольких поселениях, то они стали просто сказками, в которые не верят даже дети.
[indent=0.7,0.7]Я принёс Богам немного мяса. Тсубаме не удивилась, будто видела подобное множество раз. Может, так оно и было, мне того не ведомо. Женщина сделала странный ритуал, будто бы поклялась на крови, что не желает мне зла. Наверное, мне стоило сделать так же, и я не думал. Только вместо меча использовал собственный клык и разрезал палец не так аккуратно. Глядя на падающие в огонь капли, произнес:
- Я не желаю зла этому дому и сам, по своей воле, не хочу совершать. Я не считаю эту женщину врагом и буду рад разделить кров и пищу, когда у меня такие будут. - Еда и крыша над головой - одни из самых важных для лунного вещей. - Эта женщина может назвать Имя, и больше его не будут в мире живых, ибо больше мне предложить нечего. - А уж найти и убить я могу. Эти две вещи я умею лучше многих других, и иногда приходит пора ими воспользоваться.
- Я приношу кровавую жертву этой женщине, как той, что смогла вернуть жизнь, подобно Богам. - Сказал я шепотом, сжимая ладонь над пламенем. Живая и горячая кровь, отданная добровольно, это тоже немало. Я понял - моё жертвоприношение удалось. Это было странно, но сейчас не время и не место об этом думать. Быть может, однажды Тсубаме расскажет мне, как так вышло. Сложно узнать наперед.
[indent=0.7,0.7]Когда повисло молчание, женщина спросила про Мориса. Я подбросил в огонь ещё немного дров и решил рассказать, скрывать мне нечего.
- Я не знаю, как так вышло, но в тот миг, когда я почувствовал приближающуюся смерть.. Мою смерть, не чью-то. Я обрадовался, закрыл глаза. Думал, больше никогда их не открою. Ан нет. Сначала изменился запах. Вместо крови и смерти потянуло лесом и рекой, землей и травой. Что-то выкинуло меня на порог дома Мориса. Отрываю глаза, вижу - идет мужчина, прямо ко мне. Думал, добьет. Ан нет, подлечил меня Морис и к Вам направил. - Я многое упустил, но оно и не стоит того, чтобы быть рассказанным. - Сказал, что не могу я ему отплатить ничем, но, быть может, пригожусь Вам. - Речь звучала сбивчиво и не слишком понятно, но события были ещё слишком свежи в моей памяти. - Он снял серебряный ошейник с моей шеи. - Думаю, Тсубаме знает, что серебро жжет лунных сильнее огня. Я могу спокойно рукой достать горящее полено, но не могу взять серебряную вилку. Насмешка судьбы? Возможно. Вот только за дар перевоплощения мне не жаль такой платы.
- Чего я хочу? - Этот вопрос никто не задавал мне уже очень давно, по крайней мере серьезно. Да и я сам отвык задаваться подобным вопросом.
- Я хочу вернуть долг Вам и Морису. Всё, что я могу и умею - в Вашем распоряжении. - Только скажите. - Если строить дом, то строить дом, если Ваша цель - делать себя лучше, могу рассказать и показать, что умею. Если захотите, можете и Вы меня чему-то научить. Но только если захотите. - У меня большой опыт в самых разных делах. Я жил в лесу, сражался, охотился, лечился и лечил подручными средствами, был наемником, был альфой, тренировал новых охотников, бегал по разрушенным башням и кладбищам, да и вообще много чем занимался. Быть может, что-то станет полезным и для этой женщины.
- Вы спрашивали моё имя. - Вдруг ни с того, ни с сего начал я. - Эрард Кровавая Луна. - Это имя уже ничего не говорит, но помнящие бы содрогнулись. Черное чудовище. Сейчас же я обрел полуформу и стал ещё страшнее. Интересно, что люди придумают на этот раз? Что ростом я подпираю горы, а рев слышен на другом конце королевства? Тихий я какой-то, молчу всё время. У страха глаза велики, что-то да придумают. Вот только в случае с Тсубаме сейчас мне кажется, что слухи преуменьшены. Сильно так. Не удивлюсь, если она одна вошла в город, показала всем меч, посмотрела на преклоненные колени и пошла в следующий город, подождав, пока местные лизоблюды не вылижут ей обувь. Не слишком последнее на неё похоже, но человеку человечья смерть. Или судьба.
- Я могу видеть в темноте, и, если Вас не смущают желтые глаза - скажите, и я отправлюсь за Вами. - Кажется, я это уже говорил. Это тот случай, когда могу повторить и дважды.

[AVA]https://i.imgur.com/SR2ra0q.jpg[/AVA]
[indent=0.7,0.7]Мы всё ещё говорили о еде и женской слабости. Тсубаме заметила, что у каждого меча две стороны острые, наверное, говоря о том, что нужно думать, в кого тыкать мечом, а в кого не стоит. Мне оставалось лишь заметить, что с обоих сторон он остер. Да, нужно отвечать за свои поступки, но у этой женщины есть меч, и меч этот опасен. Я бы не хотел сражаться против этой женщины и этого меча. И не потому, что не хочу ей навредить. Потому, что не хочу проиграть. Многим бы хотелось видеть меня слепцом и глупцом, но это пока не так. Пусть эта женщина считает так, как ей подсказывает её вера и её Боги, но я не верил и не верю в то, что она слаба. Я не буду говорить об этом, если Тсубаме не слышит этого, но останусь при своем.
- Если лгут глаза - всегда есть нюх и голова. - Тихо заметил я сам себе. На охоте, конечно, можно полагаться только на глаза. Замечать следы, сломанные ветви и пятна крови. Человеческие охотники часто так делают, но ведь не зря они берут с собой собак. Им нужен нюх, чтобы пройти по следу. Нюх - вообще странная штука. Она помогает там, где, казалось бы, бесполезна, и мало где мешает. Никогда не жаловался.
[indent=0.7,0.7]Разговор перешел на Мориса. Тсубаме сказала, что время моё ещё не пришло, а я криво ухмыльнулся. Я готов сражаться снова. За каждый вздох. Пусть сейчас я слаб, но даже сейчас немало могу поставить против врагов. Ещё повоюем. Отец часто говорил, что весь мой путь усеян трупами и удобрен кровью. Он прав. Другого я не знаю, другое мне не дано. Я надеюсь отдохнуть от своего пути крови, но не верю, что это возможно. Отдохнуть, а не сойти. Я никогда не искал обходных путей, шел напролом, продираясь там, где это было возможно. Мой путь прям настолько, насколько его возможно было проложить. Я назвал имя. Своё имя, которое когда-то заставляло меня выпрямиться и вспомнить о том, кто я есть, а врагов устрашиться. Даже сейчас я почувствовал отголоски былой гордости. Сильно выпрямиться не вышло, но побитого пса в этот момент я напоминать перестал. Женщина вдруг призналась, что на языке её родины меня бы звали Такейоши Кōэй. Мне понравилось это имя, и я решил расспросить. Возможно, зря, но.. Поздно, уже решил.
- Что значит это имя для вас? - Я не знаю, что услышала эта женщина, но если говорит, что имя подходит мне, то знает его смысл. Что-то подсказывало, что даже больше, чем я сам.
- Вы назвали бы так своего сына? - Я могу не понять многого, но если женщина готова дать такое имя сыну - имя хорошее. Если нет - нет. Просто и понятно. И я пойму, если эта женщина видит в именах судьбы, как многие шаманские племена, и не готова пожелать моей судьбы ребенку, но видят смысл единицы. Да и имена у этих племен ну очень странные даже для меня. Непришейкобылехвост - считай, повезло.
[indent=0.7,0.7]Ответ меня удивил. Ответ меня поразил. Я замолчал, ибо это надо обдумать, и, когда женщина предложила остаться ночевать тут, кивнул. Я зашел за её спину, разделся и принял волчий облик. Так можно выспаться куда быстрее и не терять чуткости сна при этом. Зверь заметит любое лишнее шевеление, любой лишний запах, да и само предчувствие опасности у него лучше. Аккуратно (насколько это возможно зубами) стащил одежду в одну кучу на место почище, а потом свернулся клубком в отдалении от костра. Зверю не нужно много тепла, мех (хоть и заметно прореженный) греет прекрасно, а свет мне не нужен. Женщина решила спать сидя, но мне показалось, что для неё это удобно и нормально, так что спрашивать что-то или возмущаться я не стал. До того, как усесться, женщина снова убрала вещи в никуда. Не знаю, что это за странная магия, но её я уже видел. Даже постарался не удивляться, хотя получалось, признаться, плохо.
[indent=0.7,0.7]Уходя подальше от костра, я пытался сойти с её территории. Сложно сказать, откуда возникло чувство, но устроился я почти на самом краю поляны, и её территория здесь не закончилась. Просто отходить дальше было опасно. Можно не заметить, не успеть.
[indent=0.7,0.7]Я проспал даже больше, чем обычно. Только "обычно" для волка - шесть часов. Поднялся за пару часов до рассвета, побежал к ручью, захватив одежду и второй коврик, который не убрала Тсубаме. На него я бросил свою одежду и аккуратно поволок в сторону воды. Этот ручей был достаточно чист, и в прошлый раз я заметил в нем рыбу. Причем рыбу, которую вполне можно есть. Если мясо женщина убрала (я так понимаю, на дорогу), то съесть утром по несколько жареных рыб - вполне хорошая идея.
[indent=0.7,0.7]Я нашел место поуже, подтянул коврик к себе и встал лапами на разных берегах. Не самая удобная поза, но для ловли рыбы подходит. А потом - только и надо успеть, что схватить проплывающую мимо рыбину сверху, оглушить о камни (или разбить голову, смотря насколько удачно удалось схватить) и кинуть на коврик. Занятие не быстрое, но к рассвету шесть или семь довольно упитанных рыбин уже лежало на коврике. Я принял человеческий вид, отмылся в воде, надел одежду и, прихватив коврик с рыбой, пошел обратно, к стоянке.
[indent=0.7,0.7]Тсубаме уже не спала. Она разложила вчерашнее мясо, и я не отказался от завтрака. Рыбу тоже можно поесть позже. От чая отказался - я не очень люблю воду со странным вкусом. Что-то (мокрые волосы, например) подсказывало, что у ручья женщина тоже была. Только я рыбачил выше по течению, где можно было удобно встать, а женщина, наверняка, мылась ниже по течению, где было пошире и поглубже. Ничего удивительного, что мы не пересеклись. Она не выглядела уставшей. Может, конечно, для неё нормально не спать несколько ночей подряд, но что-то подсказывало, что сидя ей тоже было вполне удобно. Что ж, ко многому можно привыкнуть. Даже спать сидя и с мечом.
[indent=0.7,0.7]Вскоре мы отправились в путь. Я не задавал вопросов, а женщина не давала ответов. Когда мы вышли на поляну, которая казалась безопасной. Женщина осмотрелась и, подняв копье над головой, произнесла какое-то страшное заклинание. Зашумел ветер, верхушки деревьев закачались. Я оскалился и попытался спрятать Тсубаме за спину, но она лишь повела меня за собой. Надеюсь, она знает, что делает. Мы пошли прямо в ветер, прямо в бушующую магию. Я не сопротивлялся больше, шел сам, постоянно оглядываясь, принюхиваясь и прислушиваясь, но не замедляя шаг. Стоило пройти ещё пару шагов - мы оказались прямо перед горами. Я жестом попросил Тсубаме подождать на месте. Уж не знаю, насколько хороша магия, но если мы проделали такой огромный путь - прежде всего нужно осмотреться. Я снова отошел за спину женщины (есть в этом что-то неправильное, но вряд ли зрелище раздевающегося меня порадует её глаза), быстро стянул с себя всё, обернулся волком. Я бегал по поляне, обнюхивая каждое дерево и постоянно приглядывая краем глаза за женщиной. Кое-где пришлось пометить территорию, но достаточно далеко, чтобы запах не мешал. Нечего диким зверям тут делать. Особенно хищникам. Отбиться-то, конечно, не проблема, но стоит ли, если можно просто предупредить, чтобы не приходили? Они ведь не так глупы, как думают люди, и не желают драки и смерти. Есть, конечно, исключения, но те быстро находят свою смерть и более не мешают остальным.
[indent=0.7,0.7]Когда вернулся, мы продолжили путь к долине. Я не стал превращаться обратно. Было чувство, что мне стоит быть настороже. Просто потому, что я не знаю этих мест, никогда не был здесь. В волкоформе идти рядом с Тсубаме было не слишком удобно, мои лапы, всё же, привыкли к бегу, но я никуда не торопился. Предлагать ускорить путь тоже не стал - помню, какой ответ получил в прошлый раз. Передумает - скажет. Будет падать от усталости (колдовство часто отнимает много сил) - поддержу. Но пока идет и не показывает усталости - лезть не буду.
[indent=0.7,0.7]Вдруг я почувствовал что-то странное. Сложно объяснить словами то, что происходило, но как-то я догадался, что дух, который спасал меня столько раз, жив. И что он приходит в норму вместе со мной. Я остановился, так и замер с поднятой лапой, пытаясь понять: почему сейчас и почему раньше я не чувствовал ничего подобного. А потом мне почудилось, что дух с интересом разглядывает Тсубаме. Как что-то знакомое. Как что-то понятное ему.
[indent=0.7,0.7]Я вдруг вспомнил, как отец всегда носил свой амулет с духом. Белая тень волка шныряла тут и там, рассказывая отцу о том, что творится в округе и часто волки принимали тень за самого отца. А он не спорил. Он вообще никогда не спорил.
[indent=0.7,0.7]Подумав, я разрешил духу присмотреться. Раньше я и не пытался с ним общаться, но сейчас случилось слишком многое, чтобы передумать. Наверное, я стал старше. Давно пора.