Есть предположения о том, как сухопутная демоническая крыса может перенести почти бесконечное путешествие по морю?
Еще на далеком берегу Энирина Эстель с её скверным отсутствием чувства юмора, параноидальными замашками и скепсисом относительно любого грядущего счастливого финала казалось, что она всячески настроила себя к грядущему. К тому же, опыт путешествия на Марр был за плечами, да еще и в той же компании. Но, как и почти всегда, реальность шаловливо щелкнула её по носу и оставила в дураках.
Капитан Финч был некоей отдушиной. Того плана, которого при всем желании не достичь с высокодуховным социальным мракором. Его прямая не высокопарная речь с проблесками остроумия была усладой для полудемонического слуха, окруженного либо скарбезными шутками моряков, либо молчаливостью рабов, либо прошедшего через долгие часы попыток Стража обучить её новому языку. А подобные уроки стоило отнести к пыточному ремеслу. Но даже Эстель не была столь жестока, чтоб подавать эту идею наставнице - даже спустя годы общения наемница не могла предсказать реакцию Стража на подобное. Это могло стать как хорошей шуткой, так и доведеным до абсурда новым видом казни. И если уж упоминать инициатора путешествия...
Говорить о Шидзумэ-но-Ками можно долго, красочно и всё равно не охватить и малую часть должного. А самым очевидным и непредвзятым примером в этом утверждении выступает имя дальневосточной странницы.
Но что-то чувствовалось в ней иначе.
Это напрягало, настораживало, но ровно до того времени, пока до наемницы не дошло – Страж возвращается домой. Этот стремительный поток начал бурлить еще на Марр, но там он был разве что разлившейся по весне речушкой. Сейчас это ощущалось неудержимой стихией, которая тем паче была опасней, что таилась под извечной маской дружелюбной вежливой невозмутимости. Но чувствовалось для окружающих ярко и явно. И наемница, порой украдкой оглядываясь на покровительницу, не могла не ощущать тупой укол хандры. Бесследное прикосновение, если память возвращала к утраченному ранее дому. И удар под дых, когда мысли обращались к волчатам, что были в безопасности, пристроены получше некоторых детей обедневших дворян и уж точно не нуждались в ней.
Но долгое, долгое путешествие рано или поздно пробьется размышлениями даже в самую задубелую голову. Вопросами лояльности шпиона Тайной канцелярии, возможными « а если…» и прочей непотребностью, о которой полудемон себе думать не позволяла. А когда под рукой подстрекает персональное безумие в виде заключенной демонической души в клинке, сохранять расположение духа при тех же данных стало бы сложно и самому стойко оптимистичному существу.
Впрочем, у наемницы была отдушина не только в виде спарингов со Стражем и вечерами с бравым капитаном. Эстель открыла для себя, что легче всего ворчать и ныть той части команды, которую составляли невольники. На все превратности судьбы, как самого путешествия, так и спутников, каждый из которых за месяцы совместного плаванья успевал коснуться чуткой струны полудемонической раздражительности. В такие моменты у неё была компания по настроению под стать ей, а под конец исповеди помрачневшими от душевных страданий рожами еще и дававшая тонкое чувство удовлетворения – кому-то в данный момент хуже, чем ей.
И по прибытии хуже, чем ей, стало многим.
Пока моряки задавались здравыми вопросами о целостности корабля и рациональным беспокойством о дружелюбии новых земель и возможности возвращения, полудемон, покачиваясь и придерживая мечи, прошлепала до участка земли, которого волны уже не грозились коснуться в любой момент. Сапоги были сброшены прочь, где-то в зубах застрял утробный стон, а длинные пальцы ног с наслаждением зарылись в гальку. И это был прогресс – в первой остановке на Гаитане Эстель попросту рухнула наземь и отказывалась подниматься, обнимая песок.
Голос Стража вырвал полукровку из мгновений отчаянного блаженства. Ну конечно, не стоило ожидать, что каверзы прибытия на другой континент окончатся севшим на мель кораблем. Особенно когда прибывают сосредоточение судьбоносных акцентов в лице Вестницы Вулкхора в компании Эстель с её воистину сложными отношениями с удачей.
Понимание этого задавило в глотке готовое вырваться суровое воинское хныканье. Наемница распахнула алые глаза и с усилием вгляделась в пейзаж незнакомого берега.

Перед Эстель стояла дилемма.
Надевать сапоги или нет?
Вопрос важный, поскольку с одной стороны ногам хотелось насладиться этим твердым ощущением почвы, без повсеместного поиска равновесия, без налета сырости, от которого в иной неудачный день с непривычки можно свалиться за борт. Но с другой стороны, новый берег и новые напасти, которые можно и не заприметить под оголенными ногами.
Вопрос также крайне срочный. Шидзумэ-но-Ками не станет ждать и, будто не было этого многомесячного путешествия, резвой ланью ускачет в редкий лесок на поиски приключений. Или от приключений подальше, смотря как посмотреть. А уж после того как Финч решительно двинется вслед за Стражем, полудемону только и останется, что чувствовать себя бесконечно одинокой в желании просто еще минутку просмаковать момент прибытия.
Стряхнув со стоп каменную крошку, женщина с полным тоски вздохом натянула сапоги, почти желая того, чтобы подвижные пальцы ног зажили своей жизнью и остановили самопленение.
Конечно, на месте их прибытия должны водиться злые духи и демоны. И явно не того рода, что папаша Эстель или те, байки про которые так любят рассказывать старцы неоперившимся юнцам. Эти духи и демоны могут вызывать землетрясение, извержение вулкана и нашествие сухопутных акул, если верить Шидзумэ-но-Ками. А точнее той скрупулёзности, с которой она не поправила капитана.
Поправив лямки мешка, в котором помимо прочего скраба сейчас томился в собственной желчи Алуку-Хаст и проверив мечи на поясе, чье положение за долгое время обучения стало почти привычным, наемница двинулась следом за неугомонной компанией.
- Если берег так опасен, то почему ты уверена в том, что деревня неподалеку еще стоит?
И полудемон очень надеялась, что ответ на вопрос говорит не о том, что «неподалеку» весьма субъективно и относительно. Бегать по незнакомой и очевидно опасной местности сразу после истощающего все силы плаванья в попытках обогнать солнце… Расклад начинал нравиться Эстель всё меньше. Впрочем, ничего нового.