[indent=0.7,0.7]Джерман замер перед воротами. Рука коснулась кованного металла навевая многие воспоминания. Более пятидесяти лет он прятался за этими воротами. Он убегал от стражи. Убегал от поклонниц и поклонников. Звезда арены. Эта школа была для него домом больше чем дворец. У него даже была здесь своя небольшая комнатёнка где он периодически прятался от Талисы и детей.
Интересно, а что будет если я спрячусь здесь от всех? От Дейнары. От Шемихада. От сына и других. Архонты, Иларны, чиновники, военачальники. Сколько времени они потратят на то, что-бы разыскать меня? Или меня найдёт Отец? Он то всегда знает где я. Он не отпустит.
[indent=0.7,0.7] Шайя покачал головой, лишь сильнее надавив на створку ворот.
- Хозяин прибыл! - раздался крик часового.
А дальше начался шум. Гладиаторов выгоняли на улицу, строили в шеренгу. Щелкали кнуты, звучали команды наставника. А после, на балкон хозяйского дома выглянул и сам Ланиста. Зинерис взирал на своего бывшего ученика, а ныне хозяина с видом, будто бы приветствовал старого друга
- Добрый день, Ваше Величество. Вина? Я распоряжусь, что-бы его доставили в Ваш кабинет.
- Кабинет подождёт. Спускайся. Я хочу посмотреть на новичков.
- Как будет угодно Вашему Величеству.
Спустя минуту два шайя из правящего дома неспешно шествовали по внутреннему двору школы.
- Что касается новичков, Ваше Величество...
- Полно Зинерис. Сейчас нас никто не видит, зови меня как в детстве. Джерри. Мне так даже как то привычней.
- Как скажешь. - Ланиста слегка смутился - Так вот. Новички. Тот что человек. Слишком дерзок, я конечно периодически выписываю ему плетей, но как-то оно не особо помогает. Где-ты его взял?
- В Вермилоне. Он какой-то опальный аристократ или еще кто-то. По крайней мере я не знаю ни о ком из тех мест с таким дурным характером и безвкусным именем. Кстати, пойдём к нему и наведаемся для начала. Останется время на прочее, то займёмся и остальными.

Спустя несколько минут в подземельях школы.
Комната для "воспитания" непокорных рабов

[indent=0.7,0.7]Спустившись с факелом в темницу император улыбнулся. Картина представшая его глазам ему весьма нравилась. Распятый на перевернутом кресте человек несколько импонировал правителю Эль'Ндиара и по совместительству хозяину этой школы. Он протянул руку ухватив прикованного за подбородок. И словно "предмет" повертел его голову вверх-вниз-вправо-влево словно осматривая паренька в первые в жизни. Удовлетворившись, увиденным в свете факела, он подал команду.
- Покажи зубы - последовала команда. Ричард знал этот голос. Должен был знать. Врядли он теперь когда-нибудь сможет его забыть.

- Вот, а ты говорил, что он не сговорчивый. Смотри какой хороший. Голову ему подержи, не хочу, чтоб поранился - сказал Джерман своему спутнику, прежде чем с силой надавить на челюстной замок одной рукой, второй отодвигая губы. Он действительно собирался осмотреть зубы своего нового "скакуна" и врядли у того имелись шансы на то что-бы сопротивляться этому.
- Знаешь Ричард, - сказал император после того как удовлетворившись осмотром уселся на стоящий не подалёку стул - я очень сильно хочу знать, кто ты мать твою такой и стоит ли мне сохранять твою полную свободы и приключений жизнь. Или же - он даже улыбнулся, на мгновение заткнувшись - я могу всё-таки поставить тебе на лбу своё клеймо и после пары десятков часов твоего избиения всё-таки увидеть рабскую покорность в твоих глазах. Только представь, - он подался вперёд, в блестящих в темноте глазах сверкал огонь неподдельного, маниакального, садизма смешанного с восторгом и предвкушением. При этом он разводил руками в стороны. - я могу отрезать тебе член, а потом громко смеяться глядя в твои глаза, когда ты поймёшь, что магия исцелила твою плоть вернув всё на место, а нож снова надрезает кожу. И так, час за часом. День за днём. Тебе будут вырывать ногти и ломать кости, вырывать язык и выкалывать глаза, трахать тебя раскалённым прутом и сдирать кожу. И всё это до тех пор пока ты не начнёшь любить боль больше чем жизнь, больше чем свою гордость и честь или что там тебя, а Рыцарь? Ты будешь не просто любить боль, а жаждить её. И умолять меня - кивок в сторону - или Ланисту Зинериса отправить тебя в яму, убивать других, чтобы получить в награду десяток другой ударов плетью. Ведь бояться ты будешь только одного. Что умерев, больше не сможешь испытывать боль.
Договорив, Шайя стянул с пояса флягу и сделал пару глотков. Холодная, родниковая вода заставила его скривить гримассу.
- Или ты можешь быть так любезен и удовлетворить моё любопытство

Джерман улыбался слушая Ричарда, под конец его выпендрёжа он даже позволил себе засмеяться, запрокинув голову назад. Весь этот смех прерывался фразочками из разряда: "вот умора" и "ой, не могу", а закончился резко.
На Ричарда взирал совершенно спокойный и расчетливый шайя, коим на самом деле и был этот с виду импульсивный мальчишка.
- Позволь я пооткровенничаю с тобой немножко, мой милый рыцарь. Еще до того, как я стал королём, а затем и императором, я был и никем, и Тенью и самое главное Си'иеном Его Величества короля-скорпиона Нильморна. Знаешь, кто такой Си' иен? - на лице шайя снова появилась улыбка.
- Это тот, кого в этой стране боятся все, за исключением монарха и умолишенных на которого ты сейчас пытаешься быть похожим. В задачи Си'иена входит не только контроль Теней, но и допрос особо важных пленников.
Шайя протянул руку своему спутнику
- Ланиста, молоток, будь так любезен.
И как только требуемое орудие оказалось в руках императора, он покрепче сжав рукоять, почти без зпамаха опустил боёк на коленную чашечку пленника. Хруст.

- Пить он захотел, посмотрите на него. - Джерман даж практически засмеялся снова, на этот раз ограничившись лишь коротким смешком.
Второй удар, по второй коленной чашечке превращая и эту костяшку в осколки. А после, отдав молоток ланисте и совершенно не обращая внимания на мучения человека распорядился.
- Позови к нам тех магов, что я послал сюда утром. И скульптор пускай тоже заходит. И Си'иена впусти, пускай сам учит глупца правильно произносить его титул
Договорив, он стянул с пояса флягу, сделал глоток, снова скривился и ухватив Ричарда за волосы, резко дернул назад, тут же заливая в него воду, без возможности перевести дыхание.
Когда же фляга опустела, император уселся обратно на стул и с улыбкой погрузился в свои раздумья.

Сцена первая