Ворон на мгновение замер, и Еве показалось, что она сейчас исступленно зарычит, требуя, чтобы он не останавливался и подарил ей то, чего ей сейчас хотелось больше всего - дикого, безумного удовольствия, возможность утонуть в водовороте чувств, подобного которому она еще в жизни не испытывала. Прошлой ночью ее так возбуждало ощущение собственной власти и контроля над ситуацией; на этот раз Ламберт полностью взял контроль на себя, он управлял этой схваткой, брал ее снова и снова, проникая внутрь мощными толчками - с голодным, ненасытным упорством хищного зверя, и возбуждало это ничуть не меньше. Вчера она чувстовала себя хозяйкой положения, теперь она не в состоянии была контролировать не только положение, но и себя саму.
Если сначала она пыталась сдерживаться, топя срывающиеся с губ звуки в жарких поцелуях или кусая ведьмака в плечо, теперь она громко вскрикивала при каждом его движении, совершенно не заботясь о том, услышит ли ее прислуга. Собственно, о существовании прислуги, как и всего остального мира, было благополучно забыто - была только она, Ламберт и сумасшедший водоворот ощущений.
Ворон двигался все быстрее и быстрее. В какой-то момент Ева почувствовала, как напрягается все ее тело - словно натянутая струна. Задыхаясь, она почувствовала приближение умопомрачительной развязки и еще крепче прижалась к мужчине, прижимаясь щекой к его шее и утыкаясь носом в его плечо.

Ей показалось, что если она и была когда-то близка к смерти, то не тогда, когда ведьмак угрожал ей кинжалом, приставленным к горлу, а именно сейчас. Казалось, еще одно мгновение - и тонкая ниточка, соединявшая сознание с телом, оборвется, каждое мгновение было бОльшим, чем можно было вынести. Нет, это действительно не было похоже ни на что, что ей приходилось испытывать ранее. То, как ведьмак овладевал ею - ожесточенно, почти жестоко, заставляло сходить с ума от настолько же ожесточенной страсти. Умопомрачительная развязка - да, если это и можно было бы описать словами, то звучало бы это именно так. Все ее тело содрогнулось, горячая волна прокатилась по нему еще раз и еще, фейерверк фейерверков вспыхнул в мозгу. Ева протяжно застонала сквозь крепко сжатые зубы, еще несколько раз вздрогнула всем телом и тяжело дыша опустила голову на плечо ведьмака. Даже после того, как все закончилось, даже не смотря на то, какой обессиленной она себя чувствовала - ах, как его запах сводил с ума... Она обняла его, так крепко, как только могла - еще секунды назад тело, которое казалось натянутой струной, было теперь непослушным, словно ватным - и ответила его губам: поцелуй-благодарность, поцелуй, в котором была еще все та же страсть, хоть и немного смягченная усталостью.
Ламберт не спешил покидать ее во всех смыслах  - она все еще ощущала его в своем теле, когда он заботливо отнес ее к кровати и уложил на нее. Ева откинула влажные и оттого завившиеся мелкимикудрями пряди со лба и взглянула на ведьмака из-под полуприкрытых ресниц.

Ева была слегка удивлена - просто на полномасштабное изумление у нее уже не хватало сил. Впрочем, она была и далека от того, чтобы возражать против такого продолжения ночных событий - в этом отношении уже совсем не из-за нехватки сил на сопротивление, а из-за того, что и ее желание все еще не собиралось уходить на покой. Так что возобновленные ласки были встречены не только несколько удивленным восклицанием, сорвавшимся с ее губ, но и совершенной готовностью тела принять все, что мужчина сейчас мог ей дать. Восклицание умерло, заглушенное поцелуем, а удивление было затоплено новой волной страсти, когда его руки уверенно исследовали ее тело и остановились на груди. Ева шумно вдохнула - кожа горела от его грубоватых прикосновений - и судорожно выдохнула, запрокидывая голову и вцепляясь пальцами в одеяло, когда ведьмак снова начал двигаться в ней. На этот раз это уже не был безумный, дикий и жестокий танец, но приносило это не меньше удовольствия. Она таяла в его объятиях - настолько же мягкая, податливая и покорная, насколько дикой, злой и непримиримой была совсем недавно, и хотела растаять еще больше - просто раствориться в нем и стать с ним одним целым. Словно желая осуществить это желание, она подалась навстречу мужчине, обнимая его, крепко прижимаясь всем телом и не прекращая пробовать его губы.

Его губы были такими... м-ммм... вкусными, за неимением лучшего слова. Каждый раз, когда они целовались (а это за последние сутки случалось как-то пугающе часто), можно было подумать, что они пьют друг друга, как какое-нибудь живительное зелье. Между тем, губы ведьмака оторвались от ее и отправились в неспешное путешествие вниз по шее и по плечам, словно пытаясь исследовать те участки ее тела, которые до этого не успели исследовать его руки. Ева снова откинулась на мягкую поверхность кровати, прогнула спину, послушно и с готовностью предоставляя ему полную власть над собственным телом, будто преподнося себя на блюде: "бери, бери все, что хочешь".
Каждое прикосновение его губ было маленьким взрывом ощущений - слабым аналогом того, что наступает обычно в развязке такой жаркой схватки - и сопровождалось судорожным вздохом. Сама поверхность кожи, каждый ее квадратный сантиметр стал чувствительным, словно оголенный нерв. Девушка запрокинула голову и зажмурилась, прижимая тыльную сторону правой ладони к губам и чувствуя приближение нового грандиозного взрыва, но Ламберт снова привлек ее к себе, впиваясь в губы. Ева приглушенно простонала сквозь поцелуй, чувствуя новый прилив сметающего все на своем пути удовольствия.

Ева не помнила даже, как она уснула - когда Ламберт коснулся ее губ своеобразным "спокойной-ночи-поцелуем", она лишь неразборчиво пробормотала что-то сквозь дремоту и устроилась у него под боком, свернувшись клубочком и по-хозяйски возложив голову ему на грудь.
Утренние открытия. Со временем, к ним начинаешь привыкать, особенно если в последнее время они случаются часто. Первое, что было обнаружено поутру - то, на чем покоилась ее голова, не являлось такой привычной, мягкой, набитой пухом подушкой. Постепенно пробуждаясь, Ева вспомнила, чем именно, а точнее - кем именно, являлась импровизированная подушка. Новое де жа вю, - сонно подумала Ева, приоткрывая глаза и бросая беглый взгляд на комнату и на покрытое инеем стекло окна, при этом не двигаясь и не думая даже приподнять голову. Мда, прошедшая ночь была богата событиями. Девушка даже слегка покраснела, припоминая отдельные детали. Между прочим, последствия короткой, но яростной схватки чувствовались сейчас так, как вчера, по некоторым объективным причинам, их почувствовать не удавалось. Просыпающееся тело изволило ныть, жалуясь и подсказывая, в каких местах ему достались синяки. Нет, двигаться совершенно не хотелось, но не только из-за неприятных ощущений. Двигаться не хотелось еще и потому, что лежать у Ламберта под боком, ощущать щекой тепло его кожи и слышать биение сердца было неожиданно приятно и уютно. Настолько приятно и настолько уютно, что Ева даже решила отложить на время не самые светлые мысли из разряда "что теперь делать?" и "как быть?" и вздремнуть еще немного. К сожалению, порция хорошего и приятного за эти сутки была уже выделена судьбою и без того превысила возможный лимит, поэтому сейчас был самый момент для всего остального. Ева невольно зажмурилась, услышав голос Ворона. Да, именно так - вопросительно, и никак не утвердительно. Потому что какое оно, к демонам, доброе, если учитывать, какого рода объяснения последуют за приветствием? Весьма прохладным, между прочим, приветствием... Сердце слегка сжалось от разочарования и даже какой-то обиды.
- Угу. Доброе, - приглушенно буркнула Ева, не поднимая головы, словно надеясь на то, что если она не будет двигаться, разговор вполне удасться отложить или даже забыть.

Ламберт молчал, и Ева молчала тоже - напряженно, собравшись, словно снова готовясь к обороне, потому что наивная надежда на то, что разговор закончится утренним приветствием, исчезла с остатками сна. Она так и не решалась двигаться, чтобы ничем не выдать волнения, хотя сердце предательски застучало в ускоренном ритме, едва она начала судорожно обдумывать выход из ситуации. Казалось бы, чего проще? Достать из сумки мешочек с медальоном и отдать его ведьмаку, пусть успокоится и... отправляется на все четыре стороны? Чувство совершенно иррациональной и поэтому непонятной обиды при подобной мысли всколыхнулось внутри неприятной волной, крайне удивляя саму Еву. Прошлая ночь, а потом еще и эта... и ощущение прикосновения его горячей кожи, биения его сердца... а потом - всё, конец, чужие люди? Некоторое время она боролась с глубочайшим разочарованием, вызванным пониманием общей несправедливости ситуации, по-детски наотрез отказываясь признавать, что возможно в чем-то эта самая ситуация была создана ей самой.
Ламберт снова заговорил, и она на пару секунд замерла и закрыла глаза, почувствовав его неожиданно нежное прикосновение - даже вздрогнула слегка... пока до нее не дошел смысл сказанного. Разочарование в мгновение ока сменилось жгучим гневом. Она рывком поднялась, поворачиваясь к Ворону, довольно неудачно оперевшись на поврежденную левую руку и тут же тихонько взвыла от резкой боли в пальцах. Кисть левой руки представляла собой плачевное зрелище, будучи раскрашенной в ужасные оттенки сине-желтого, пальцы вообще отказывались двигаться.
- Нет, только тех, кого я хочу ограбить! - зло выпалила Ева, бережно прижимая к себе руку. - Может быть, мне стоит напомнить, что не я первая набросилась на тебя?
Чёртов идиот... Вот как он о ней думал. Что она дешевка, прыгающая в постель с первым встречным  для того, чтобы после облегчить его карманы. Объективные мысли о том, что она пока еще не давала ведьмаку шанса подумать по-другому, в данный момент ей в голову не приходили. Ей было ужасно обидно и дьявольски больно. И очень как-то захотелось, чтобы и он почувствовал то же самое. А потому всякие соображения о возвращении проклятой железяки были отброшены в сторону.
- Не знаю! - бросила она, награждая ведьмака еще одним злым взглядом, мотнув головой, чтобы откинуть с лица спутанные каштановые пряди. - Я сбываю такие вещи через посредников.
Очень правдоподобно, между прочим. Так она обычно и делала, так обычно делал любой думающий человек, покупающий или продающий нечто, добытое сомнительным путем.

Отредактировано Ева (Воскресенье, 21 февраля, 2010г. 22:00:17)

Ева вовсю плескалась в неспокойном море обиды и отчаянной жалости к себе. Что за полоса неудач, в самом деле? Она и не припоминала, когда ей в жизни настолько не везло - бывали, конечно, мелкие неудачи, но чтобы столько провалов и подряд? И непонятно, что было хуже - реализация изначально безумной идеи украсть ведьмачий медальон или решение провести ночь в одной постели с Ламбертом. Хоть возьми и позорно разревись, выплескивая накопившуюся и удушающим комом сдавливающую горло обиду! Если бы еще вдохновенный рёв мог хоть чем-то помочь... Ева мужественно сглотнула ком в горле, хоть и не удержалась от того, чтобы тихонько шмыгнуть носом, поддерживая больную руку здоровой, бережно, словно своего первенца.
- Конечно я не сопротивлялась! - ядовито парировала она, безуспешно пытаясь испепелить ведьмака злым зеленоглазым прищуром. - Наверное, тебе некогда было замечать такие детали, но я была пьяна!
Ну, давай, - подначивал злобный внутренний голосок. - Давай, скажи ему, что если бы не это, ты бы ни за что и никогда не стала бы с ним спать! Уколи побольнее - ведь он уже это сделал, скотина!
Ева помолчала. Слова так и вертелись на кончике языка, но в конечном счете, так и остались при ней. Вот не могла она это сказать, и все. Она почувствовала новый прилив обиды на весь окружающий мир и на мужчину, лежащему в одной с ней постели в частности.
- Мне тоже жаль. Ты не представляешь, как. - честно сообщила она, отворачиваясь, но тут же снова резко развернулась, отчего вьющиеся пряди, обрамляющие ее лицо, возмущенно затанцевали.
Прости за руку? За руку прости?! Позволить он не мог...
- Вчера я имела достаточно времени и возможностей пустить тебе кровь той острой штукой, и так бы и сделала, если бы хотела! - прошипела она, наклоняясь к мужчине. - Тоже мне, герой! И ребенок бы тебя продырявил. Пф, ведьмак!
Последнее слово было произнесено с особой, насмешливой интонацией, недвусмысленно говорящей о том, какого она мнения о его ведьмачьих способностях после такого упущения.
- Выдать посредника? А если я откажусь? - Ева нахально вздернула нос и взглянула в темные глаза Ворона из-под ресниц.
Да, она явно была не в том положении, чтобы ставить условия. Однако, неплохо было бы потянуть время и попытаться сообразить, каким образом выдать Ламберту несуществующего посредника.

- Возможно, - уклончиво буркнула Ева, отворачиваясь. - Может, и не было бы. Кто знает, как все могло бы быть на самом деле? Лично она склонна была думать, что если бы она не пила чертов глинтвейн, их знакомство с Вороном вообще ограничилось бы тем ужином в таверне. В этом случае он остался бы при своем медальоне, а она - при своем душевном равновесии. Как же раздражали все эти "бы" и совершенная невозможность изменить то, что уже сделано!
- Нет, не настолько, - глухо добавила она. - Была бы настолько пьяна, ничего бы не было и подавно.
Последовавшая фраза Ламберта заставила ее вздрогнуть и отшатнуться, как от пощечины. Несколько секунд она, побледнев, глядела на ведьмака, не моргая широко распахнутыми глазами, а затем ее лицо начало медленно заливаться краской, а губы скривились в чуть ли не болезненной горько-презрительной гримаске.
- Ламберт, ты идиот, - тихо сообщила она голосом, лишенным какого-либо выражения. - Если бы ты напряг извилины, то мог бы вспомнить, что большого выбора у меня не было. А если бы напряг их еще немного, то мог бы и вспомнить, что я не была настроена покупать свою жизнь, занимаясь с тобой любовью. И раз уж ты настолько глуп, что тебе это не пришло в голову, то я действительно продешевила - уже дважды!
Продешевила, а? Вот сволочь... Ева поспешно и неловко выбралась из постели, все так же поддерживая раненую руку и оглянулась в поисках ночной сорочки, старательно обходя взглядом кровать и лежащего на ней ведьмака, а затем, все так же старательно глядя в сторону, ужасно неловко (одеваться-то приходилось с помощью одной руки) пытаясь надеть найденную на полу вещь. Слова про ошибку она вообще решила пропустить, демонстративно развернувшись к Ворону спиной. Тоже мне, открытие... А вполне справедливые слова о том, что он мог бы убить ее куда как эффективнее, были встречены негромким фырканьем.
- Знаешь что? - сказала она наконец, раздраженно натягивая на себя тонкую ткань. - Я скажу тебе имя этого человека, скажу, где его искать - и можешь убираться на все четыре стороны.
Вот пусть убирается и ищет свой медальон, - мстительно прошипел все тот же внутренний голосок.

Ева бросила на ведьмака очень внимательный взгляд и немного последила за ним, хмурясь. К чему это вообще было сказано? Она невольно вернулась к воспоминаниям о вечере в таверне. М-да... поцелуй... Что-то в глубине души подсказывало, что она могла бы сказать то же самое, но она тут же постаралась наступить этому чему-то на горло. Потому что теперь это не имело никакого значения - ни от той ночи, ни от последней, не осталось и следа - остались только разочарование, сожаление, злость вперемешку с угрызениями совести.
- Не смей мне говорить, что мне надо было бы делать! - снова вспылила она, совершая лихорадочные метания по комнате в несколько бесполезных попытках вернуть на свои места некоторые вещи, которым не посчастливилось прошлой ночью оказаться у них на пути - потому как делалось это скорее в попытках занять себя чем-то, чем из истинного побуждения навести порядок. - Мне надо было бы послать тебя куда-нибудь подальше еще когда ты подошел к моему столику, и все были бы счастливы!
В этот момент ей пришлось на некоторе время остановиться, ибо ей посчастливилось босиком наскочить на пудру, рассыпанную тонким слоем по ковру. Ева тихонько чертыхнулась, отскакивая в сторону и ненадолго теряя нить разговора.
Ворон снова заговорил и она остановилась, выслушивая его с таким видом, будто видела его впервые в жизни.
Ну и что, не идиот? - подумала она с новым приливом обиды. Из всего, что она сказала, он предпочел выбрать оскорбления и разобидеться, совершенно обойдя вниманием все остальное.
- Вот и отлично! - с вызовом выкрикнула она, оглядываясь вокруг и останавливаясь взглядом на одном из ведьмачьих сапогов. - Теперь мы выяснили, кто мы есть: ты идиот, а я - бесстыжая потаскуха! Ева схватила здоровой рукой сапог и запустила им в сторону ведьмака, от всей души надеясь, что предмет одежды заденет мужчину побольнее. - Хоть что-то совершенно ясно!
Постояв несколько секунд, глубоко дыша и пылая от злости, она добавила, правда, уже немного не в тему:
- Такой девушке, как я? Да откуда тебе знать, что нравится, такой, как я? Можно подумать, тебя это сильно интересовало!
Беседа явно грозила скатиться в проторенное сотнями женщин русло под названием "Все мужчины сволочи, им одного надо". Правда, в этот момент Еву потянуло немного в другую сторону, а именно, в сторону получистосердечных признаний.
- Да, я украла этот проклятый медальон, и если хочешь знать, я ни о чем еще так сильно не жалела! - снова выкрикнула она в порыве не вполне праведного гнева, отчаянно жестикулируя здоровой рукой.
Да, ей стоило бы догадаться, что попытка избавиться от Ламберта была довольно-таки хромой и с самого начала дышала на ладан.
- Я тебе не дорогуша, - бросила она, осторожно пятясь подальше и мрачно наблюдая за ведьмаком исподлобья. - И у меня нет ни малейшего желания куда-нибудь с тобой идти.

Отредактировано Ева (Понедельник, 22 февраля, 2010г. 17:08:55)