Вероника грустно кивнула и положила голову на руку Хельги. Тысячу раз права бард, но как же всё сложно... особенно для вчерашнего подростка, до сих пор не научившегося последовательности в действиях и управлению своими эмоциями. Даже какой-то намёк на ответственность, и тот появился буквально на днях. И всё равно она хочет перестроить этот мир, толком не задумавшись, каким образом.
— Я просто слишком тороплюсь, – с трудом признала Вероника. — Я хочу, чтоыб он сразу всё понял и принял. Как ты. А ему нужно время. Ядокажу, всё докажу, и в первую очередь – ему!
И неважно, при каких обстоятельствах. Упрямство – одна из фамильных черот дома Гроуз, – констатировала некромант. Смысл последних слов Хельги дошёл немного после, моментально окрасив щёки в нежно-розовый цвет.
— Ммм... ты о чём? – на всякий случай уточнила Вероника.

— Ага, – с тоской в голосе призналась Вероника. — Ну не дура, а?
Всё, всё, кыш-брысь из моих мыслей! Не до тебя сейчас! Брысь, я сказала!
Образ упоминаемого ранее оборотня на притеснения со стороны Вероники предпочёл не реагировать. Уселся себе спокойненько и затылок чешет. Слишком большое сходство с оригиналом чревато было бы последствиями, если бы не розовые цветочки, приторно-сладкий аромат и масса хвалебных эпитетов в его сторону.
Я душевнобольная, – мрачно констатировала некромант. Ужас.

Вероника молчала некоторое время. О том, что жизнь у него была сложная, девушка знала куда лучше Хельги. Здорово-то всё здорово, но Вероника не предствляла себе, как будет разрываться между Лестером и братом. В идеале такой необходимости лучше бы вообще не возникало, но события приняли крайне пессимистичное начало.
— Он едва ли не единственный, кто спокойно принимает меня такой, какая я есть, – негромко сказала Вероника после молчания. — И поэтому ради него я готова меняться. Абсурдно, как вся моя жизнь. Это правильно?
Некромант нашла взглядом глаза Хельги и снова отвела взор. Всё же она не так часто бывала откровенной. чтобы сейчас не чувствовать... стеснения?
Какие мы нежные! Уси-пуси!

И вот опять – решать только ей. Как-то очень неожидано от Вероники стало многое зависеть. Не этого ли она добивалась? Теперь получила – и не знает что делать.
Всё просто. Всё очень просто. Нужно жить. Совершать какие-то спонтанные действия. Создавать движение в этом мире. раз уж в нём аукаются мои действия. А когда всё придёт в движение, будет проще. Точно... Бьеста! Надо найти её и приняться за движение!
— Всё будет хорошо! – отчётливо пообещала сама себе Вероника и резво поднялась из кресла, закружившись по кабинету. Если настроения нет – нужно поднимать его самостоятельно. Если хочешь стать весёлым человеком – улыбайся, и улыбка прирастёт к душе. И некромант улыбалась.

— Не знаю, – честно ответила Вероника, резко остановившись. — Тебе лучше пойти к брату, а мне, значит, одной тут делать нечего. Да и Лестера надо навестить.
Да-да, именно "надо", а не "хочу". ного хотеть вредно. И вообще – мы выдерживаем характер. Не вешаемся мужчине на шею. Не лезем со слезами под луной. Хочется, но мы не будем. Потому что мы однажды решили, что это глупо, и мнения своего не поменяли. Вот.
— В общем, я пойду, – заключила Вероника. — Если вдруг меня не окажется дома ночью – притормози буйную фантазию Дориана, – попросила барда Вероника, открывая дверь. Хватит с неё тех сведений, которые сообщила Лорея на празднике.
Интересно, а у неё тоже проблемы с лично жизнью?

>>> Таверна "Медовая" (ибо выгоняют))

» Комната Дориана Гроуза

Дориан успел за то недолгое время, что Хельга проспала, сделать уйму дел.
Во-первых, разобраться с отчетами, во-вторых, с письмами и прошениями, ну а в-третьих, распланировал расходы на будущий месяц. Из-за частых отлучек Вероники часть денежных вопросов приходилось решать самому, что не могло не злить. Впрочем, алхимик клятвенно пообещал себе не злиться на сестру, поэтому эмоции свои сдерживал и прятал в глубине мужской души, которая, как известно, порой может быть более непробиваемой, чем даже шкура слона.
Наконец, бумаг на столе стало меньше. позволив себе перерыв, Дориан откинулся назад и прикрыл глаза.
Отчего-то на ум опять шли только дела...
А ведь должна-то была Хельга.

Сказать, что алхимик был удивлен – ничего не сказать!
Он-то, наивный, думал, что Хельга крепко спит, а она тут с письмами всякими разгуливает. Однако, он лишь улыбнулся, протягивая руку за конвертом.
Письмо он прочел довольно бытсро, отложил и некоторое время молча смотрел на Хельгу. Алхимик не знал, радоваться ему или горевать.
Внезапно он буквально вспорхнул со своего места, очутился возле Хельги и, оторвав хрупкую фигурку от пола, закружил ее.
— Поздравляю, о моя несравненная! — улыбнулся он, опуская девушку. – Жаль, я не приложил к этому руку... А так хотелось тебе свой театр подарить.

— Я помогу, чем смогу, – уверил девушку алхимик. - Правда, я мало что смыслю во всех этих делах, но по крайней мере помогу тебе наладить все бумажные дела. Могу даже посоветовать стоящих людей для помощи...
Дориан хотел, чтобы его голос звучал бодро, празднично и уверенно. Хотя, видят боги, ему абсолютно не хотелось, чтобы Хельга во все это ввязывалась. Власть – это интриги, а интриги – это опасность.
"Впрочем, не имею я права ей запрещать..." - горькая мысль пришла последней и несколько отрезвила алхимика.
— Хочешь отправиться туда прямо сейчас? – спросил он с волнением в голосе – все-таки Дориану казалось, что девушке сегодня лучше отлежаться в постели.

- Как скажешь, – ответил Дориан. – Тогда вернись в кровать, хорошо? Я сейчас ужин принесу... Ты голодна, наверное.
Искренняя озабоченность состоянием девушки начисто выбили из головы алхимика все мысли о делах. Сейчас он чувствовал себя мальчишкой, столкнувшимся с чем-то таинственным и загадочным. И этой шкатулкой с тайнами была она – рыжеволосая, зеленоглазая бестия, вселившая в душу Дориана Гроуза такие чувтства, что он до сих пор не мог во все случившееся поверить.
— Что тебе хочется? Фруктов? Может куриного супа? Говорят, бульон очень полезен...