В гостинице было сухо и тепло, а так же несказанно уютно. Ничего удивительного, ведь это было заведение для самых знатных господ, и располагалось оно в самом центре столицы — максимально близко к королевскому дворцу. Разумеется, эта гостиница и охранялась знатно. Но Родан всё равно испытывал лёгкое беспокойство из-за отсутствия своего латного доспеха, который оставил в семейном поместье — в Корте. Сейчас вместо него на рыцаре были надеты обыденные одежды чёрного цвета с золотой прошивкой, состоящие из камзола с высоким прилегающим воротом и прямых брюк, а так же высоких кожаных сапогов. И только верный меч, покоящийся в ножнах, висевших на поясе, мог выдать в аристократично выглядящем мужчине воина. Да, с мечом Ал Дорнве расставался очень редко и предпочитал держать его к себе поближе, дабы иметь дополнительный аргумент в возможных переговорах не самого мирного характера. Не то, чтобы желтоглазый был уверен, что во время этого визита в Вермилон что-то пойдёт не так, но привычка ожидать худшее всё же оставила свой отпечаток на жизни рыцаря.
Он прибыл в Вермилон, как в город, так и в королевство, не просто так. Близилось важное событие для его семьи — день рождения его матушки. В этот день все Ал Дорнве собирались в родовом поместье и проводили время вместе, празднуя, пусть и на свой особенный манер. Но от столицы до Корта было порядком. Так что же Терновый рыцарь делал здесь? Всё просто — вместе со своим отцом он отправился забирать очень ценный подарок, сделанный на заказ. Так же эта поездка была попыткой старшего Ал Дорнве восстановить подпорченные отношения со своим сыном. Как оказалось по итогам вчерашнего дня, попытка эта увенчалась полным провалом. Родан и Грегор вновь поругались и наговорили друг другу лишнего. Всколыхнули старые обиды и раны, так до конца и не зажившие после событий далёкого прошлого. Именно поэтому сейчас, этим ранним утром, когда солнце ещё толком не показалось из-за горизонта, желтоглазый встал с кровати и быстренько собрался, намереваясь прогуляться, а заодно очистить свою голову от неприятных дум. Грегор наверняка всё ещё спал, как и большая часть города. Впрочем, это было только на руку младшему Ал Дорнве — не придётся лишний раз отчитываться.
Гостиницу Родан покинул даже не позавтракав. Рыцарь отдал пару указаний местной прислуге, а так же людям своего отца, чтобы те не следовали за ним, предоставляя охранный эскорт. Разумеется, его предупредили о том, что столица сейчас представляет из себя не самое безопасное место. Вездесущий туман, который не пропадает даже днём, а так же убийства в бедных кварталах, могли подпортить настроение желтоглазому. Но настроение его было и так не ахти каким, а возможные опасности его сейчас и вовсе не волновали. Что же до тумана — Родан отмечал для себя, что тот был каким-то необычным. И пусть дневное время суток всё же улучшало видимость, но сильно легче от этого не становилось.
У него не было какого-то конкретного маршрута для прогулки. Ал Дорнве просто шёл вперёд, не заботясь о том — куда именно заведёт его путь. Он уже бывал в Вермилоне и вполне не плохо ориентировался в нём. Во всяком случае на достаточном уровне, чтобы потом найти свою гостиницу снова. Прелесть центра в том, что он в центре. Тем не менее, возвращаться раньше полудня рыцарь точно не планировал, так что ноги его ещё успеют налиться приятной усталостью после длительной прогулки. Однако о том, чтобы полюбоваться городскими видами, не было и речи. Взор рыцаря выхватывал из белой мглы силуэты прохожих, шедших по тротуарам, очертания экипажей, запряжённых лошадьми и медленно двигающихся по улочкам столицы, ну и стены зданий и построек, формировавших городской скелет. Люди и нелюди уже были заняты своими будничными делами — столица постепенно просыпалась от глубокого сна.
Желтоглазый бродил так час или два. Раннее утро уже не было таким ранним, а солнце наконец полностью показалось из-за горизонта, хоть пока и не сильно удалилось от него. Очнувшись от своих мыслей, Родан вновь осмотрелся. Нет, его зрение не стало вдруг видеть через туман, но он увидел вывеску старенькой закусочной «Не хлебом единым», которая располагалась по правую руку, в нескольких шагах. Эту закусочную Ал Дорнве знал — она находилась на пути в портовый город. Услышав характерное урчание в животе, рыцарь устремил свои стопы ко входу в заведение, чтобы утолить голод. После плотного завтрака, употреблённого где-то за пятнадцать минут, Шип вышел из здания вновь на воздух. Пока ещё не ведомо ему было, что вскоре он пожалеет о том, что решил наполнить свой желудок.

***

Его внимание привлёк большой патруль городской стражи, что быстрым маршем мчались куда-то, нарушая скудное движение пешеходов на улице. Некоторые служивые держали в руках зажжённые масляные фонари, не смотря на то, что сейчас был день. Вряд ли это было нужно для того, чтобы осветить путь. Скорее это был способ сообщить проезжающим в тумане повозкам, что на их пути есть живые люди. Возможно, мера эта была предпринята даже из-за какого-нибудь плачевного опыта. Возможно, кто-то из стражников уже успел попасть под колёса и копыта двигающегося в тумане дилижанса.
Решив в кои-то веки поддаться собственному любопытству, Родан поспешил перебежать улицу и пристроиться позади колонны патруля, стараясь держаться так, чтобы блюстители порядка не обратили на преследующего их человека внимания. К счастью для Ал Дорнве и к несчастью для всех остальных, стражники были сильно сосредоточены на чём-то своём и двигались собранно и целеустремлённо, словно гномский механизм. Это ещё больше заинтриговало желтоглазого. Он задался вопросом — что за дело так сильно озаботило служителей закона? Неужели?.. Догадка в голове Родана вскоре нашла подтверждение в суровой действительности, но он и представить себе не мог, что всё будет… Так.
Стражники привели рыцаря в Сквер имени пророка Таллена, на территории которого уже были ранее подоспевшие представители той же профессии. Служители закона в спешке оцепляли территорию, стараясь не пускать зевак и лишних свидетелей к месту ночного преступления. Какое дело было Ал Дорнве до всего этого? В общем-то, никакое. Но он хотел себя чем-нибудь занять, чтобы отвлечься от семейных дрязг, а потому и решил получше разведать — что происходит там, на месте преступления. Наверное это не очень хорошо характеризовало его как человека, если он предпочитал посмотреть на сцену убийства обществу своего отца. Однако, никто пока от подобных его замашек личного характера не страдал. Кажется…
Тусклый свет множества фонарей, кое-как пробивающийся из-за стены тумана, указал Родану примерное местоположение происшествия. А преодолеть оцепление было делом техники. Высокая живая изгородь, отделяющая часть сквера от мостовой для экипажей была быстро и без особых сожалений прорублена мечом. Лишний шум поглотил туман. Он же скрыл от стражников и само это действие. Пожалуй, если бы не жуткое погодное явление, у Ал Дорнве бы и не вышло столь бесцеремонное проникновение на теперь охраняемую территорию, но в данном случае мгла сыграла ему на руку. Двигаясь подальше от тропинок и стараясь держаться за деревьями, Родан в итоге смог приблизиться к тому, что заставило его побледнеть, а так же испытать лёгкое чувство подкатывающей тошноты. Конечно, рыцарь видел страшные сцены смерти и до этого, но все они были в основном следствием битв и сражений. Здесь же…
Фонтан с маленькими изваяниями детишек тихо журчал, испуская струйку алой воды. Воды, смешанной с кровью ночной жертвы. Зрелище было то ещё. Убийца постарался на славу, создавая свой шедевр неукротимой жестокости и буйства кровожадности. В чаше, наполненной кроваво-красной водой, плавали два серых глаза, некогда принадлежавших покойной Жюли. Так же в этой чаше плавали сердце и печень. Само же тело жертвы, избавленное от всякой одежды, располагалось у основания фонтана, распростёртое в подобии креста церкви Единого. Голова была отделена от туловища и заботливо уложена в паху тела. Грудная клетка вскрыта и внутренние органы были частично извлечены. Кишки, словно гирлянды, были развешаны по фонтану, цепляясь за детишек из белого (а теперь испачканного красноватыми пятнами) мрамора. Лужа алой крови растеклась под телом ночной бабочки и этой же самой кровью на стенках фонтана были нарисованы какие-то странные символы, напоминавшие руны. Наверняка убийца ощущал себя своеобразным художником. Мастером. Творцом. Он создал очередное произведение искусства, ориентируясь на своё искажённое и извращённое чувство прекрасного. Но оценить по достоинству его творчество смог бы далеко не каждый.
Не всё из этой старательно подготовленной сцены смог рассмотреть рыцарь, но и рассмотренного было достаточно для того, чтобы он криво ухмыльнулся и подумал:
«Всё-таки я ещё слишком мягок.»

Отредактировано Родан (Воскресенье, 4 октября, 2020г. 22:43:51)

Испытывать терпение местной стражи Родан сейчас не хотел, а потому, когда к нему и его зеленокожему собеседнику подошли служители закона и потребовали покинуть место происшествия, желтоглазый решил, что тут ему больше делать нечего. Хотя, конечно, кривить душой не стоило — некоторое чувство любопытства по прежнему терзало его и слегка подталкивало к тому, чтобы влезть в это дело. Возможно даже попробовать взять командование на себя используя свой знатный статус. Тем не менее такие мысли были отметены быстро и без всяких сожалений, ведь займись он расследованием — и не известно на сколько он может завязнуть в Вермилоне. Сложность дела пока была не ясна, а бросать взятое на себя обязательство для Ал Дорнве было чем-то не нормальным и не приемлемым.
— Я, кстати, Брулька, если что... И я тут, пожалуй, задержусь, – произнёс хобгоблин, обращаясь к Терновому рыцарю, а после этого принялся разбираться с подошедшими стражниками.
— Родан, – коротко и в пол голоса представился рыцарь, опустив все свои титулы и звания (которых, впрочем, было не так и много –  по факту). Всё же сейчас он был не на службе, а потому и правило Ордена о полной идентификации своей личности было выполнять не обязательно. Услышал ли его Брулька или нет — Шип не знал.
— Капитан, капрал ПАС Брулька. Я, братцы, не навязываюсь, и не думаю вмешиваться в вашу работу, но если бы кто-то спросил меня, видел ли я когда-нибудь подобный винегрет, я не задумываясь ответил бы…
Дальнейший разговор между капралом и стражниками Ал Дорнве уже не слышал. Он направился прочь от зловещего фонтана, оставив своего нового знакомца, который представился военным, заниматься… Не важно чем. То было его дело, а дело Родана было – не мешать. С точки зрения тех самых блюстителей порядка он сейчас был обычным гражданским. Однако стоит упомянуть, что те крупицы сомнений, касающиеся причастности к убийству капрала ПАС, которые зародились при первом контакте с Брулькой, теперь исчезли без следа. Гоблиноид никак не был связан со смертью девушки — такого мнения теперь придерживался желтоглазый. И вовсе не потому, что тот предложил помощь в расследовании. Вернее — не только по этому.
Совсем скоро фигура Тернового рыцаря растворилась в пелене тумана, как и фигуры прохожих и зевак, которых отгоняли служивые. Люди принялись постепенно расходиться, но всё же достаточное количество из них смогли высмотреть детали происшествия, чтобы начать передавать эту информацию из уст в уста. Было очевидно, что слухи о новом убийстве совсем скоро поползут по городу, а дурные языки ещё и приукрасят картину похлеще бардов и рассказчиков, после чего история обрастёт новыми ужасными подробностями, пусть и вымышленными. И этот факт совершенно точно усугубит и без того неприятную ситуацию, сложившуюся в городе. Люди начнут ещё больше бояться. Люди начнут злиться и паниковать. Всеобщая тревожная атмосфера лишь сильнее закрепится в городе, а в умах людей начнут появляться и закрепляться мысли, которые в обыденности им были не свойственны.
А что же Родан? Пугала ли его текущая ситуация? Нет, не пугала, но он находил её неприемлемой. За годы службы и тренировок в Ордене желтоглазого приучили не бояться никого и ничего. Или почти ничего. Ведь не просто же так Орден Святого Иеронима славится тем, что ни разу за всю его историю члены Ордена не покидали поля боя и не сдавались в плен. Да и его врождённая рассудительность вкупе с прагматизмом, в той или иной степени помогали не придаваться панике и не воспринимать всё близко к сердцу. По крайней мере в этой ситуации. Так что в данный момент Ал Дорнве с совершенно спокойной душой неторопливо, прогуливаясь, шёл по улочке, пытаясь прикинуть в уме — сколько времени до полудня у него осталось.
— А Вы уже слышали? Произошло четвёртое убийство. Трущобный мясник опять поймал какую-то жертву, – раздался чей-то слегка дрожащий голос из-за приоткрытой двери бакалейной лавки, мимо которой сейчас и проходил Терновый.
«Чего и следовало ожидать.» – слегка вздохнув, подумал Шип и приостановился у этой двери.
— Единый, защити нас. Опять?
— Да, опять. И никто ничего не делает, представляете?! А бедная деваха?.. Её же всю истерзал этот изверг!
— Мой двоюродный братец думает, что убийца вообще кто-то из гвардии, из высоких, и потому остальные его покрывают.
— Да неужели? Ох-ох-ох-ох-ох… Как же нам быть-то тогда?
Не услышав в итоге ничего интересного, а только сплетни, Ал Дорнве двинулся дальше. Но он понимал, что при определённом развитии событий городских жителей может охватить паранойя и они начнут кидаться друг на друга, подозревая ближнего своего в совершении убийств. И хорошо бы было, если бы власти города подобного не допустили. Удалившись от источника «проверенной информации», рыцарь продолжил свою прогулку, даже не подозревая о том, что его сейчас ищут люди Дейгана Шоу. Впрочем, даже если те знают — где остановился герцог со своим сыном, их туда всё равно не пустят и ничего не скажут люди Ал Дорнве старшего. Вот ещё, будут аристократы общаться с кем попало без веской на то причины.

Знаменитая столичная гостиница для знатных господ под названием «Гостеприимство Сантагара» была уже перед Терновым рыцарем. Он возвращался обратно в свои покои после столь занимательной прогулки с посещением осквернённой достопримечательности. Разумеется, по пути в центральную часть города он уже выбросил из головы все ненужные мысли и подробности об убийстве несчастной девушки. Скоро он покинет Вермилон, а маньяк останется проблемой местных властей. Всё же они не просто так получают своё жалование и вполне способны разобраться с преступником сами. Недооценивать гвардию не стоило и кто бы что не думал, а способные служивые там есть и их не мало. Наверняка, если бы не этот всеобъемлющий туман, они бы уже давно вышли на след убийцы, прозванного в народе Трущобным мясником. Так что его поимка была вопросом времени, которое, впрочем, было не на стороне служителей закона. Поймать-то они его поймают, но вот сколько тот успеет загубить жизней — вопрос очень не простой. Однако Родан был сейчас сосредоточен на том — как будет проходить его дорога в Корт в компании отца. Никаких светлых надежд на приятное времяпровождение он не питал. Было очевидно, что весь обратный путь они проведут либо в гнетущем молчании (это в лучшем случае), либо в новых ссорах. И морально быть готовым к этому Ал Дорнве младший просто не мог.
Уже подходя ко входу на огороженную высоким забором из металлических прутьев территорию гостиницы, желтоглазый увидел знакомую персону, сидящую на скамье, размещённой вдоль дорожки к парадному входу. Это несколько насторожило рыцаря. Почему здесь, а не внутри?
— Здравствуй, Карен, – произнёс рыцарь, подойдя к молодо выглядящей зеленоглазой девушке и осматривая её внимательным и строгим взглядом, – что случилось?
— Здравствуйте, господин, – ответила она и встала со скамьи, да взгляд опустила, не решаясь заглянуть рыцарю в глаза.
Карен Баркер была личной слугой Ал Дорнве младшего. Примерно четыре года назад он выкупил её у работорговцев в Олхане и с тех пор заботился о девочке и обучал её. Давал ей пищу и кров, а самое главное — поддержку. Зеленоглазая же в долгу не оставалась и служила своему господину верой и правдой, исполняя любые поручения, какие бы тот не попросил. Карен была доверенным лицом Родана и у него не было от неё практически никаких тайн. Они были союзниками, сообщниками. Их судьбы были крепко сплетены, а цели едины. И потому не было ничего удивительного в том, что эти двое заботились друг о друге. Карен была в курсе всей подноготной Тернового рыцаря, включая не самые приятные и «правильные» с точки зрения общепринятой морали моменты. Ну а рыцарь же был осведомлён о нелёгкой судьбе девушки, которая у неё сложилась до появления в её жизни Ал Дорнве. И такие доверительные отношения между ними способствовали развитию чего-то большего, чем просто связь между учителем и ученицей или слуги и господина.
— Ты неважно выглядишь, – продолжил желтоглазый, отмечая потрёпанный вид девушки, – Рассказывай.
— Прошу меня простить, господин, – со смирением в голосе, но всё же достаточно твёрдо, начала свой рассказ Баркер, – я совершила ошибку. Этой ночью я отправилась на поиск полуночного убийцы — хотела выманить его и обезвредить, чтобы Вы могли сдать его властям, но я переоценила свои способности и попала в передрягу.
С каждым новым словом, произнесённым Карен, внутри Родана закипала злость, и всё же он не перебивал её и давал возможность сказать всё, что она хотела. Внешне его гнев заметить было практически невозможно, но за эти шесть лет зеленоглазая хорошо узнала Тернового рыцаря и могла безошибочно понимать степень его недовольства, даже если он не устраивал погромы и не избивал кого-нибудь в приступе ярости. И сейчас девушка оценивала его степень недовольства как перевалившую за отметку «крайняя». Тем не менее она продолжала, понимая, что утаивать что-либо сейчас нельзя.
— Убийца начал преследовать меня и нападать, но мне удалось спастись с помощью одного… – тут Карен помедлила, пытаясь подобрать подходящее слово, чтобы охарактеризовать совершенно другого безумца, – …местного жителя. А когда я вернулась в гостиницу, то Вас уже не было.
Шип опустил ладонь на рукоятку меча и крепко сжал её, собираясь с мыслями. Карен была виновата, но это была его Карен, а убийца посмел напасть на неё. Теперь это было личное. Отъезд из Вермилона может подождать, а вот маньяк обрёл нового непримиримого врага. Ал Дорнве помнил, что случилось с Жюли. И ему было страшно даже представить — что бы было, если бы на её месте оказалась его верная слуга. Буквально по щелчку пальца все думы рыцаря переключились на дело о Трущобном мяснике.
— Больше никогда так не делай, Карен, – сухо произнёс желтоглазый тихим голосом. Этого было достаточно для того, чтобы зеленоглазая всё поняла и осознала всю серьёзность пожелания своего господина. По его тону она определила, что ещё одной подобной выходки он ей не простит.
— Слушаюсь, господин. Простите, – со всё тем же смирением ответила девушка и поклонилась, а после этого продолжила уже более робко, – Могу ли я попросить Вас о помощи?
— Какой помощи?
— Тот человек, что мне помог, теперь попал в неудачное положение. Спасая меня он поджог пару домов и теперь у него проблемы с властями. Могу ли я?..
— Можешь. Где лежат бумаги — ты знаешь, – невозмутимо ответил Ал Дорнве и едва заметно кивнул Баркер, давая своё дозволение, – Но сперва скажи — во время этого поджога ему удалось ранить убийцу?
— Не знаю, господин. Было слишком темно и слишком много тумана. И благодарю Вас, – девушка вновь вежливо поклонилась, а затем вопросительно посмотрела на рыцаря, ожидая его дальнейших указаний.
— Можешь идти, Карен. Без необходимости не выходи из гостиницы. Приведи себя в порядок и скажи моему отцу, что я задержусь.
— Он будет недоволен.
— Да, будет. Иди.
Несостоявшаяся ночная жертва направилась внутрь здания, про себя вздохнув с облегчением, но так же и переживая. Она не была уверена в том, что дальше будет делать её господин, но кое-какие догадки у неё были. А самое неприятное для неё было то, что это она его втянула в эту историю. Что же до Родана, так он планировал вернуться в сквер пророка Таллена, чтобы поговорить с гвардейцами, что там остались. Это могло стать неплохим началом. Но планам этим было не суждено свершиться. Во всяком случае не так, как это себе представлял Шип, ведь уже через пару минут к нему подошли двое блюстителей закона, вышедшие из гостиницы, в которую только-только вошла Баркер. Это были люди, которых послал Дейган Шоу на поиски Ал Дорнве младшего. Разумеется, их спровадили, не пропустив даже через порог приёмной, но они смогли получить описание внешности рыцаря у работников гостиницы. И каково же было их удивление, когда намереваясь направиться к своему начальнику и доложить ему о неудаче, они увидели человека, очень похожего на их цель.
— Эмм… Просим нас извинить, но… Вы господин Родан Ал Дорнве? – немного запинаясь после общения с людьми Ал Дорнве старшего, спросил один из гвардейцев. Те, конечно же, поклонились предполагаемому аристократу, посчитав, что лишним это точно не будет.
— Да, это я. Что вам угодно? – задал встречный вопрос желтоглазый, смерив взглядом ледяных очей гвардейцев Вермилона.
— Ваша милость, не могли бы Вы пройти с нами? Капитан хотел обсудить наше расследование с Вами. Касаемо Трущобного мясника.
Удача решила повернуться к Родану лицом и наградить его возможностью избежать ненужных разговоров. Капитан сам звал его на разговор, а это значило, что не придётся искать способы влезть в расследование извне. Можно будет поучаствовать в нём официально.
— Хорошо. Идёмте. Но терять времени не будем, – проигнорировав любые дальнейшие реплики стражников, Ал Дорнве вышел к обочине дороги и окликнул извозчика стоявшей неподалёку кареты. Это был их транспорт в портовый город, с помощью которого они должны были добраться куда как быстрее, чем на своих двоих. Усевшись в карету сам, а так же пригласив людей Шоу, Родан попросил последних рассказать кучеру куда им следует ехать. Как оказалось — в портовый город, чему извозчик очень удивился. Право слово — возить знатных господ из центра на окраину, да ещё и в такое место, ему доводилось не часто.
Некоторое время спустя входная дверь в таверну «Кривой рог» резко распахнулась и внутрь вошёл хмурого вида темноволосый человек с жёлтыми глазами, а сопровождали его люди Дейгана Шоу. Появление необычно выглядящего для этих мест посетителя взбудоражило местных пьянчуг. Но на это Шип не обратил никакого внимания. Зато его внимание тут же было приковано к столику, за которым собралась довольно любопытная компания в составе капитана гвардии, рыжеволосой пиратки, эпатажно выглядящего хобгоблина и одного очень знакомого полукровки.
— Что ж, господа, – заговорил Родан, подойдя к заинтересовавшему его сборищу, – полагаю, нам надо поговорить.

Вечерняя пора знаменовала собой скорое наступление ночи. Очередной ночи, которая сокроет мраком то, что будет происходить на улочках Вермилона. А в столь крупном городе слухи разносятся очень и очень быстро, так что о найденном теле садистским образом умерщвлённой Жюли не знал разве что только самый ленивый пленник городской тюрьмы, сидевший в карцере. Весть о четвёртой жертве ещё больше сковала страхом местных жителей, а особенно тех, что из более бедного слоя населения. И не помогало даже то, что Трущобный мясник охотился только на женщин, ведь большинство мужчин всё-равно испытывали страх, но страх не за себя, а за своих близких. За своих сестёр, за своих матерей, жён и дочерей. Поговаривали, что в некоторых районах на восточных окраинах столицы жители принялись по ночам патрулировать свои районы, собираясь в некое подобие народных дружин и вооружаясь чем попало — от кухонной утвари, до сельскохозяйственных инструментов. И это никак не могло радовать тех, кто привык к определённому порядку вещей, сложившемуся в столице королевства, ибо порядок этот медленно, но верно, начинал трещать по швам.

Вот и Альвина Строкер — работница прачечной на улице Краснокирпичной, слышала о смерти четвёртой девушки, а потому собиралась как можно быстрее покинуть работу и добраться до дома, пока не стало слишком темно. Женщина лет тридцати сливала воду в специальный сток в полу, достирав последнюю партию белья, запланированную на сегодня. И в это самое время к ней подошёл пожилой мужчина — её работодатель и непосредственный начальник.
— Альвиночка, дорогая, можно тебя на минутку? – мягким и доброжелательным голосом подозвал к себе женщину мужчина, пригладив пышный ус на своём лице.
— Да, конечно. Что случилось, господин Кеннет? – спросила Строкер, отставляя деревянный таз в сторону и вытирая руки о полотенце.
— Слушай, я понимаю, что моя просьба может оказаться… Неприятной… Но… – Мужчина тяжело вздохнул, смотря прямо в глаза своей подчинённой, – Мне нужно, чтобы ты осталась поработать сегодня на ночь. У нас слишком много белья накопилось. Мы не справляемся.
— Я? На ночь? – вообще для этой прачечной работать в ночь было довольно привычно, как и для самой Альвины, но в текущее неспокойное время… - Господин Кеннет, Вы же знаете — что происходит в городе. Бельё бельём, но жизнь-то дороже.
— Альвиночка, дорогая, я понимаю, что ты боишься. Все сейчас боятся. Но подумай сама, – продолжал начальник уговаривать Строкер, добродушно улыбаясь ей, – ты будешь не снаружи, а внутри здания. Запрёшь двери, а на окнах стоят решётки. Никто тебя здесь не достанет до утра. К тому же, я тебе заплачу в двойном размере за эту ночь. М? Что скажешь?
Предложение Кеннета было довольно заманчивым и женщина, немного поразмыслив, всё же решила согласиться. Двери в прачечную и вправду были крепкими, а засовы прочными.
— Эх… Ладно, – скрепя сердце, согласилась она, а затем добавила: – А кто останется со мной? Жезель? Мари?
— Эмм… Видишь ли… – замялся Кеннет и почесал затылок.
— Только не говорите мне, что я буду одна!
— Прости, Альвиночка. Но у остальных девочек семьи и их мужья и дети будут слишком беспокоиться, а ты…
— А я бездетная вдова, и потому Вы решили, что обо мне некому будет подумать, да? – несколько грубым тоном отозвалась женщина, потому как начальник задел её за живое.
— Альвиночка, ты не так всё поняла. Послушай…
— Я понимаю, господин Кеннет. Я всё понимаю, – обиженным тоном произнесла женщина, явно потеряв всякое положительное настроение, что у неё могло быть.
— Слушай… Ты правда меня очень выручишь. И я не забуду этого, обещаю, – стараясь помириться со своей работницей, сказал начальник.
— Ладно… Так и быть, господин Кеннет. Но я надеюсь, что Вы и вправду оцените это, – тяжело вздохнув, всё же согласилась Строкер.
— Конечно! Спасибо, Альвиночка. Давай, я сейчас выйду, а ты закрой за мной дверь. И до самого утра никому её не открывай, хорошо?
— Хорошо...
Работодатель и его работница проследовали до парадного входа в прачечную, а уже там, на пороге, распрощались, пожелав друг другу доброй ночи. Женщина плотно закрыла входную дверь и задвинула засов, заперевшись изнутри, а после этого прошла к служебному входу в здание и проверила так же и его. Альвина, подстёгиваемая тревогой за свою жизнь, хотела точно убедиться, что в прачечную никто ночью не проберётся. Её беспокойство начало понемногу отступать и растворяться. За тяжёлыми деревянными дверьми, обитыми тонкими листами железа, женщина чувствовала себя более защищённой. Оставалось только приступить к работе и постепенно уменьшать количество грязного тряпья, скопившегося за последние несколько дней.
Здание прачечной на Краснокирпичной улице было не слишком большим и бóльшая часть его помещений сейчас находилась в полумраке, освещаемая лишь лучами закатного солнца, а вскоре и вовсе все они погрузились в полуночную тьму. Все, да не все. В одной из рабочих комнат сейчас горело несколько крупных свечей, даруя свет для очей прачки, оттирающей чьи-то засаленные рубахи. Работать в ночь было не слишком удобно и приятно, да и с каждым часом веки Альвины всё сильнее тяжелели. И всё же она продолжала делать своё дело с упорностью механизмов дома Гроуз, переходя от одного элемента одежды к другому. Она отжимала, полоскала, натирала. Сливала воду, набирала из бочек новую, замешивала мыльный порошок. И так по кругу — на протяжении нескольких часов. И вот, настало время сделать перерыв.
Женщина вытерла пот со лба и ненароком кинула свой взгляд на окно. Там, в непроглядной ночной темноте, сдобренной плотным слоем тумана, Альвина не увидела ровным счётом ничего. Да и свет в помещении не способствовал тому, чтобы видеть то, что во тьме снаружи. Зато её саму было видно оттуда очень и очень хорошо и такая мысль врезалась в голову прачки, заставив ту подойти к окну ближе и занавесить его простецкие шторки. На краткий миг Строкер пожалела о том, что не сделала этого раньше. Кто знает — сколько людей и нелюдей могло увидеть её ночную работу? Уставшее за целый рабочий день и часть рабочей ночи сознание было сильнее подвержено стрессу. Тем не менее, работа ещё была и отлынивать не стоило. Кеннет бы этого не оценил.
Когда работница уже было хотела снова вернуться к своему делу, до её слуха донёсся странный звук. То ли скрип, то ли скрежет. И он исходил откуда-то из другой части здания. Женщина насторожилась и замерла. Тревога сковала её по рукам и ногам, пока волна адреналина распространялась от живота по всем частям тела. Однако, даже спустя пару минут, Альвина больше ничего так и не услышала. А значит — показалось. Так она подумала. «Я просто слишком устала, вот и мерещится всякое.» – прозвучала в её голове успокаивающая мысль, после которой Строкер снова взялась за дело. Женщина взяла из нумерованного ящика чьё-то старое серое платье и приготовилась замачивать его в воде, как вдруг услышала где-то в соседней комнате новый шум. Шум падения чего-то тяжёлого на деревянный пол. Сильный глухой удар заставил Альвину выпустить из рук платье и уронить его, а саму работницу сжаться от подступившего ужаса. Показаться такое ей не могло. В здании она была не одна.
Сделанный вывод молнией пробил всё тело Строкер, от чего все признаки сонливости вмиг исчезли. Прачка не знала — что ей делать. Стоять на месте и ждать, пока некто не уберётся восвояси или не придёт к ней? Выбежать на улицу и искать помощи у кого-нибудь из соседей? Или идти и самой убедиться, что же там такое происходит — в тёмной соседней комнате? Ни один из вариантов Альвине не нравился. И всё же она отлично помнила, что запирала все двери, а через окна пролезть мог разве что уж, помещающийся между прутьями решёток. Возможно, тогда просто кто-то забыл закрыть окно и ветер сдул какой-то предмет со стола? Да, верилось в это с трудом, но всё же… Заставив себя сдвинуться с места и выйти из состояния оцепенения, Альвина взяла в руки подсвечник с горящей свечой, и вместе с ним направилась в комнату, где и находился источник шума.
Шаги давались ей не просто. Женщине казалось, что её ноги налились свинцом. Её руки предательски дрожали, из-за чего пламя свечи едва заметно колеблилось. Выйдя в коридор из своего рабочего помещения, Строкер внимательно осмотрелась в обе его стороны. Никого. Только темнота, разгоняемая тусклым источником света. Работница двинулась дальше, пытаясь расслышать хоть что-то, напрягая слух и зрение, а затем её сердце рухнуло куда-то вниз со скоростью горной лавины, ведь она услышала скрип. Скрип рассохшейся доски под собственной ступнёй. Поняв, что источником звука послужила она сама, Альвина чуть было не осела на деревянный пол коридора, но облокотилась на его стену, дабы этого не произошло. Прачка так сильно перепугалась, что после этого никак не могла восстановить привычное спокойное дыхание и так и пошла дальше, опираясь одной рукой о стену.
Дверь в соседнюю рабочую комнату она открывала медленно и осторожно, будучи в любой момент готовой бежать прочь из неё, если увидит внутри хоть кого-нибудь. Щель, в которую она заглядывала, становилась всё шире, пропуская через себя свет от свечи. Шире и шире, выхватывая всё больше деталей тёмного помещения. Однако Альвина, даже открыв дверь настежь, так и не увидела ни маньяка, ни кого-либо ещё. Зато она увидела лежащую на каменном полу деревянную скалку, которую использовали её товарки для отжима сырого белья. Видимо, её падение со стола женщина и услышала. Но почему скалка вдруг упала? Строкер захотела найти ответ на этот вопрос, так что аккуратно вошла внутрь комнаты, оставив дверь позади себя открытой. Она приблизилась к скалке, ещё раз осмотрелась по сторонам, а затем наклонилась, чтобы поднять предмет с пола. Тяжёлая. Выпрямившись, Альвина что-то почувствовала. Словно едва уловимое дуновение ветра или что-то похожее. Почувствовала собственной спиной. А ещё… Кажется, она услышала тихое шарканье. Или же… Оно было до дуновения ветра?
В горле женщины вдруг образовался ком. Интуиция подсказывала ей, что за её спиной кто-то есть. Кто-то сейчас смотрит на неё и, стоит ей обернуться, и этот кто-то сразу же нападёт. Работница зажмурилась и начала шептать молитвы Единому, но даже через свой собственный шёпот она вновь услышала шорох-шарканье. Страх парализовал Строкер, заставил её остолбенеть, и лишь рука, державшая подсвечник, тряслась всё сильнее, грозя и вовсе выронить свечу. Альвина раскрыла глаза, не прекращая молитвы. Из них начали литься слёзы. А затем она стала медленно, рваными движениями, поворачивать голову, боясь увидеть то, что было позади неё. То, что было уже совсем близко. Практически вплотную к ней. И стоило ей краем глаза увидеть существо, стоявшее позади, как неведомое нечто резко дунуло, сбивая пламя свечи и тем самым туша его. Альвина осталась в непроницаемом мраке помещения один-на-один с Трущобным мясником.

Подпись автора