Вермилон остался позади. Солнце старалось вовсю и уже заставило Мориса распахнуть кожанку. Он небрежно придерживал за лямку накинутый на одно плечо рюкзак с пожитками и купленными в городе продуктами и улыбался всему, что видел: солнцу, цветущим веткам, вспархивающим с них при его приближении птицам. Тропинка послушно стелилась под ноги. Шаг шанки был лёгок, несмотря на осевшую на сапогах пыль дальней дороги. Он возвращался домой. Взгляд выхватывал знакомые ориентиры: валун у тропинки, старое расщеплённое дерево... А вот этого деревца тут вроде бы не было раньше. Сколько же он отсутствовал? Лет пять? Или семь?
"Больше..." – не его мысль, хотя и озвучена его голосом.
— Что? – Морис сбился с шага от неожиданности. Джордан редко приходил просто поболтать, и почти никогда не делал этого днём.
"Больше десятка сезонов прошло", – Морису показалось, что безоблачное небо внезапно потемнело. Улыбаться расхотелось.
— Не может быть. – Однако в нём зародилась и окрепла уверенность, что дух не лжет. А тот тем временем выдал очередную новость:
"У нас гости", – если бы здесь был кто-то, кроме него, Морис бы это услышал, но всё равно оглянулся. Позади никого не было.
— Если это шутка, то... – шанки начинал злиться. К тому же, он чувствовал себя донельзя глупо, разговаривая вслух с тем, кого никто больше не слышит. На самом деле, можно было обойтись без слов, но обмен мыслями с самим собой попахивал безумием.
"Не здесь", – перебил его немёртвый. – "Он уцелел на дороге Теней, но сегодняшний танец может стать для него последним".
— Он? Не она? – шанки невольно ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на бег. Он думал о Бур, которой дал когда-то (больше десяти лет назад, если верить Джордану) ключи от дома. Джор молчал, не подтверждая его опасения, но и не опровергая их. То ли не знал, то ли не считал нужным делиться информацией.
Поворот он едва не пропустил. Ведущая к дому тропинка совсем заросла, стоявшего здесь раньше фонарика нигде не было видно. А у дома... Морис остановился так резко, словно налетел на стену. Медленно опустил рюкзак на землю около покосившейся изгороди, не отрывая глаз от открывшегося зрелища. Теснившиеся в голове эпитеты явно не годились для баллады о возвращении домой, поэтому он их так и не озвучил – не пристало менестрелю ругаться наравне с портовыми грузчиками. Шаг вперёд, ещё один... Волк не реагировал. Впрочем, Морис был уверен, что никакой это не волк. Скорее, он готов был поверить в материализовавшегося духа, да хоть в обращённого злым колдовством принца, но зверь был явно разумным. Недлинный кровавый след на земле давал понять, что он появился здесь уже в таком состоянии и полз к дому, пока не потерял сознание. Настоящий волк так не поступил бы, наоборот постарался бы убраться подальше от человеческого жилья.
— Это он? – вопрос повис в воздухе. Джордан молчал. Ответ был очевиден. – Он умрёт, если не помочь ему, – нет ответа. Морис и сам не знал, что хотел бы услышать, одно было ясно – свои моральные дилеммы ему придётся решать самому.
Он оставил волка и поспешил в обход дома, к мастерской. Просто потому, что ключей от "парадного" входа у него не было, а с обратной стороны дом закрывался на магический замок. Замок не пожелал открываться с первой попытки, а дверные петли покрывал слой ржавчины, но для мага созидания это не составляло проблем, и вскоре он ступил на толстый ковёр пыли, копившейся в доме явно не один год. Стремительная ревизия алхимических препаратов сделала его счастливым обладателем стеклянного сосуда с сероватым порошком, сохранившим магический фон, несмотря на прошедшее время, и бутыли самогона. Прихватив чистую простыню из платяного шкафа и клещи из мастерской, Морис вернулся туда, где оставил волшебного зверя. Шанки надеялся, что его незваный гость ещё жив.

Ручей весело журчал по тем же камням, что и десятилетие (или больше?) назад. Даже валун, с которого так удобно было набирать воду, лежал на прежнем месте. Морис никого не встретил по дороге, если не считать какого-то мелкого зверька, прыгнувшего с берега в воду при его приближении – шанки не стремился выяснить, кто это был. Вероятно, оставлять арбалет на берегу было ужасно беспечно, но прозрачная вода манила лишком сильно, чтобы не поддаться этому зову, да и местность просматривалась достаточно хорошо и неприятных сюрпризов не сулила. Купаться он, конечно, не полез (хотя в другое время с удовольствием сделал бы это), но напиться и умыться вполне мог себе позволить. Вода была холодной и вкусной, она прогнала изрядную долю усталости и вселила надежду на благополучный исход. Даже живя на берегу моря, шанки продолжал трепетно относиться к этому величайшему богатству, дарующему жизнь, хотя давно отучился экономить каждую каплю. Домой он возвращался в приподнятом настроении, разве что не насвистывал.
Морис умел при желании ходить бесшумно, что же касается замка... силы мага уже достаточно восстановились, чтобы проконтролировать действие управляющего им заклинания вручную. Замок не щёлкнул. Волк не проснулся. Точнее, проснулся, но уже позже, когда каша была почти готова. Больше Сорасу нечего было предложить гостю, а поесть тому было надо – шанки собирался с помощью зелий и магии ускорить его метаболизм.

* * *

Оборотень восстанавливал силы даже быстрее, чем Морис мог надеяться. Уже через два дня волк не только встал на ноги, но и, поймав только что проснувшегося хозяина дома за подол рубахи (спасибо, что не за шаровары, а то Морис точно подумал бы, что гость решил позавтракать полуэльфятиной), потащил его на кухню. Однако от еды отказался. Только когда волк нашел позабытый на диване арбалет и попытался выковырнуть из него Огнесвет, шанки провел параллель между кухонной плитой, арбалетом и ошейником, на который весьма недвусмысленно указывал Ррар. Магия. И оборотень хочет от неё избавиться. Но арбалет-то зачем портить? Морис уже собирался отобрать у волка опасную игрушку, когда тот зачем-то укусил себя за лапу.
— Что ты... – Фраза осталась незавершенной. Как только кровь оборотня попала на рубин, внутри волшебного камня зародилось недоброе багровое свечение, постепенно набирающее яркость. Мартин готовился к выстрелу разрывным болтом. Вот только болтов в направляющих не было. – Шакьюн Хаккар! – Эрард впервые увидел, как невозмутимый обычно шанки меняется в лице. Морис подхватил арбалет с пола, поспешно стёр с него кровь рукавом рубахи и накрыл камень ладонью. Секундная растерянность сменилась напряженной сосредоточенностью – он пытался вернуть контроль над взбунтовавшимся Огнесветом. Пару секунд спустя полуэльф выдохнул с явным облегчением, убрал руку с переставшего светиться рубина и перевёл взгляд на волка. Взгляд был тяжелым, а глаза – почти черными, но постепенно, словно следуя недавнему примеру камня, они наполнялись внутренним светом, обретя в итоге тёпло-карий оттенок. И если в случае с рубином свечение было признаком опасности, то тут явно было наоборот.
— Я и так вижу, что ошейник у тебя магический, необязательно взрывать мой дом, чтобы это объяснить, – прозвучало довольно резко, но это было следствием пережитых только что эмоций. Морис не злился на оборотня, тот вряд ли мог знать, к чему приведут его действия. Положив арбалет на стол, хозяин дома уселся на подлокотник придвинутого к нему кресла и продолжил уже нормальным тоном. – Проблема в том, что у него нет внешнего источника, который можно было бы вынуть, чтобы прекратить действие заклинания. И видимого замка у него тоже нет. Я мог бы попробовать разобраться, как открыть его с помощью магии, но это потребует времени, а тебе, я смотрю, не терпится, – на самом деле, Морис понимал, что дело тут не только и не столько в нетерпении, а ещё он не был уверен, что действительно сможет разобраться в магических плетениях ошейника. Основанные на магии Защиты чары были заметно сложнее его собственных, а ошибаться в таких вещах определённо не стоит. – Есть у меня одна мысль. Можно попробовать временно заблокировать его действие и перекрыть доступ к внешнему фону. Возможно, начнется утечка, и он сам разрядится. Может даже откроется. Если нет – просто сломаю его, пока не работает. Попробуем?

* * *

Заблокировать магию ошейника, блокирующего магию – только на первый взгляд странная затея. На самом деле это ничуть не сложнее, чем проделать то же самое с постоянно действующими  артефактами, основанными на других видах магии, но в любом случае требует определённой подготовки. Вот уже полчаса Морис старательно выводил на полу гостиной сложную вязь из магических узоров и символов, и центром этого действа был расположившийся на одеяле волк. Наконец круг замкнулся, и маг удовлетворенно оглядел результат. С начертанием у него никогда не было проблем, так что рисунок вышел идеальным.
— Начнем, пожалуй, – предупредил он, простирая одну руку над меловыми линиями.
Морис медленно шел по кругу, выводя в воздухе знаки свободной рукой, вплетая узоры на полу в рисунок магии мира. В голове его звучала, набирая силу, мелодия, и в какой-то момент он начал ей подпевать, сочетая язык лунных эльфов с каким-то другим, более древним, слова которого сами всплывали в памяти, то ли выученные когда-то во время занятий с Т'айром, то ли узнанные им только сейчас. Воздух почти звенел от нарастающего напряжения. Магические струны, пронизывающие ткань мира, сплетались в кокон вокруг его узора. По крайней мере, шанки воспринимал происходящее именно так.

Морис не ожидал, что за прекращением действия ошейника последуют какие-то видимые эффекты. Первой его мыслью было, что активаторов у него на самом деле два, как раз на такой вот случай, и обезвредив один из них он тем самым запустил второй. В критических ситуациях Морис умел принимать решения быстро, а воплощать их в жизнь – ещё быстрее. Эта способность не раз спасала ему жизнь, но случалось и так, что принятые решения оказывались неверными. Обычно шанки понимал это после того, как сделанное уже невозможно было исправить. Решение, принятое им сейчас, заключалось в том, чтобы вернуть ошейник в прежнее состояние, пока он не убил Ррара. К счастью для оборотня, только в сказках нарушение круга мгновенно прекращает действие магии. В реальной жизни магическое плетение не было столь сильно связано с линиями на полу, и чтобы прервать блокирующее магию заклинание даже его автору требовалось время. Вытащить волка из области его действия определённо было быстрее. Морис шагнул в круг.
Отсутствие магического фона сосущей пустотой отозвалось внутри. Ничего страшного в этом не было, ему же не жить в этом круге. Гораздо хуже, он знал, когда магия – вот она, протяни руку и возьми... если осмелишься. Если готов, что ничего из этого не выйдет, кроме боли, разрывающей твой мир в клочья. Морис, тогда ещё известный как Музыкант, получил аналогичное волчьему "украшение" в довесок к сроку на каменоломнях, и хотя носил его всего год, это надолго отучило его доверять собственным магическим способностям. Времени с тех пор прошло немало, но он помнил. Тем сильнее было удивление, когда он понял, что ошейник не имеет отношения к состоянию Ррара. Сорас не так уж много знал про оборотней, ни разу не видел процесса превращения, и уж точно никогда бы не подумал, что увидит его однажды со столь близкого расстояния, но двух мнений тут быть не могло: именно это сейчас и происходило. Причём без внешней подпитки, хотя... Достаточно было отвлечься от созерцания жутковатого и захватывающего зрелища видоизменяющегося волчьего тела и посмотреть на мир иначе, чтобы понять, откуда оборотень черпает магию. И оценить иронию: помогает ему сейчас именно то, что раньше мешало.
За всё это время Ррар не издал ни звука (если не считать тех, что сопровождали сам процесс видоизменения и вызывали у невольного наблюдателя чувство, будто втягивающаяся под кожу волчья шерсть сейчас прорастёт вдоль его собственного позвоночника для того лишь, чтобы встать дыбом). Наверняка оборотню было больно. Наверняка Морис смог бы облегчить эту боль, но предпочёл не вмешиваться. Он просто стоял и смотрел до тех пор, пока на одеяле у его ног не растянулось вместо волчьего человеческое тело. Шанки раньше не задумывался о том, каким окажется Ррар после превращения, но в целом ничего неожиданного для себя не увидел: измождённый мужчина, покрытый кровоподтёками, грязью, запёкшейся, а кое-где и свежей кровью, со свалявшимися в паклю волосами. Отсутствие одежды тоже не удивило, вот разве что рост... Сейчас сложно судить, но оборотень явно выше Мориса.
Шанки присел на корточки, коснулся шеи потерявшего сознание мужчины, проверяя пульс, потом кончики пальцев скользнули по ошейнику. Магия. Она была здесь. Дремала, свернувшись в тугую пружину в ожидании активации. Сейчас, когда просто не на что было отвлекаться, Морис смог выделить из общего узора заклинание, охраняющее замок. И оно работало! Обычно заклинания в волшебных замках открывали и закрывали их, в остальное же время были неактивны, здесь же магия ничего не открывала и не закрывала, вместо этого она мешала замку открыться. Но не стоило надеяться, что постоянно работающее заклинание такого рода исчерпает накопленный ошейником заряд в ближайшее время. Разве что... помочь ему?
Не прерывая контакта с ошейником, полуэльф сотворил заклинание, ускоряющее обмен веществ. Отсутствие фона мешало: даже расстояние в палец становилось серьёзной преградой, пришлось положить ладонь Ррару на грудь, чтобы заклинание сработало. Реакция не заставила себя ждать: оборотень вдохнул глубже, открыл глаза. Чёрные. "Интересно, это потому, что ему больно, или они у него всегда такие?", – мысль промелькнула и растаяла, не настолько это интересно, чтобы спрашивать сейчас.
— Погоди немного, сейчас станет легче, – пообещал полукровка. Следующим на очереди было заклинание, облегчающее боль. – Я, кажется, понял, как его снять без инструментов. Если накопитель нельзя вынуть, его можно исчерпать. – Легко сказать. После второго заклинания заряда в ошейнике оставалось ещё довольно много. Был бы Морис магом жизни – хватило бы, пожалуй, на мгновенное исцеление оборотня, и ещё бы осталось. Но то влияние, которое он способен был оказать, полезным бывало далеко не всегда, тем более для ослабленного организма. Морис осмотрелся так, словно видел собственную гостиную впервые. Решать нужно было быстро, пока ещё можно было вернуться к первоначальному плану снять ошейник чисто механическим способом. Волшебных вещей у него в доме хватало, но искусственной подпитки они обычно не требовали.
Гостиная по-прежнему была далека от идеала чистоты. Вчера Морис был занят более насущными вопросами: изготовлением эликсира для оборотня и устранением следов его появления. Внутри дома относительный порядок он навёл разве что на кухне и в той части мастерской, что была посвящена алхимии. Даже в его комнате по-прежнему лежал толстый слой пыли. Посетившее его в этот момент воспоминание было как нельзя более в тему: лагерь в пустошах, заляпанный останками взорванного лириитом пустынного червя, простейшее заклинание, накрывшее всю его территорию и отправившее истощённого боем мага во тьму беспамятства. Точнее, на свидание с Джорданом, обозвавшим его безрассудным мальчишкой.
— Сейчас найдём этой силе достойное применение, – подвёл итог своим размышлениям шанки. Он хищно улыбнулся, поднимаясь на ноги, выпрямляясь во весь рост.
Кокон вокруг начинал постепенно распадаться, возвращая магические токи в привычное русло. На этот раз Морис ничего не рисовал. Это заклинание смело можно было назвать одним из его любимых, так что даже усиленная его версия требовала минимума слов и жестов. Дрогнули невидимые струны, послушные воле Музыканта. Он требовательно протянул руку – и сила потекла в ладонь, вплелась новой нотой в его мелодию. Волна, побежавшая от него во все стороны, была видимой. Она стёрла пятна крови с рубашки мага, слизала меловые линии и кровь с пола, избавила оборотня от необходимости срочно принять ванну, бесследно сдула пыль с обстановки гостиной и ушла куда-то за стены, в соседние комнаты и даже за их пределы. Потом она остановилась, бессильно опала, ничем более не поддерживаемая. В ошейнике не осталось ни капли магии.

Морис не так уж часто встречал кого-то, на кого ему приходилось бы смотреть снизу вверх. Тем более настолько снизу вверх – оборотень оказался даже выше, чем показалось ему вначале. Но за свою жизнь шанки много с кем довелось пообщаться, были существа и повыше как среди его противников, так и в рядах союзников. И хотя людьми они, как правило, не были, этого было достаточно, чтобы не терять присутствия духа при виде здоровенного голого мужика со звериной пластикой. Рукопожатие у кузнеца было твёрдым и уверенным.
— Морианор им'Джор Сорас, – раз уж сокращенным вариантом имени он уже представлялся, теперь пришел черёд имени полного. – Музыкант, – добавил он после секундной паузы, подтвердив догадку Эрарда, – но лучше всё-таки Морис.
Старое прозвище клеилось к шанки намертво практически в любой компании независимо от того, как он изначально представился. Наёмникам сложно было относиться серьёзно к мужчине, носившему халаты, украшения и причёску на зависть любой деве, поэтому сначала он обычно был "эй, ты". Шанки не обижался – привык. Потом "эй, музыкант" – Морис путешествовал с гитарой и часто пел на привалах. Перед боем он тоже пел. После того, как его видели в бою, обращение "Музыкант" начинало звучать уважительно, с большой буквы. Потом кому-нибудь в голову приходила мысль: "Уж не тот ли самый?" После особенно громких "выступлений" его могли несколько лет подряд узнавать на улицах незнакомые люди, но потом всё сходило "на нет". До следующего раза. Сейчас был период затишья, но оборотень вполне мог быть в курсе событий в Лире.
— Я должен был догадаться, кто ты, – тон у полуэльфа был спокойный, таким впору погоду обсуждать, а не констатировать, что к тебе в дом заглянул оборотень, в сумму заказа на голову которого было сложно поверить, а за живого обещали ещё больше. – Но мне казалось, что Кровавая Луна должен быть старше.
Пока вспомнивший о приличиях оборотень заворачивался в одеяло, Морис забрался в кресло, подобрал под себя босые ноги, скрестив их "по-нииримски". Его собственных представлений о приличиях хватило только на шаровары и рубаху, считавшуюся в цивилизованном обществе нижним бельём – он даже шнуровку на вороте затянуть не удосужился, зато косу заплести не забыл, и сейчас она, перекинутая вперёд через плечо, свилась черной змеёй на его коленях. Оборотню он кивнул на диван.
— Меня редко беспокоят, и я обычно не спрашиваю их имена, – отозвался Музыкант на предложение Эрарда. Между слов этой фразы явно читалось сообщение "со своими проблемами я могу справиться сам", но, как выяснилось, отказом это не было. – Следующие, кто меня побеспокоит, придут сюда за тобой, – шанки кивнул на валяющийся у стены ошейник. – Если хочешь, можешь остаться и помочь... оказать гостеприимство. Ещё не откажусь от рассказа о том, кого мы ждём и как тебя так угораздило.